Жизненное пространство. Радиоактивный ветер. Паутина вероятности - Алексей Колентьев

Ручной гранатомет был револьверного типа, калибр тоже тридцать миллиметров. Мог посылать гранату на расстояние до тысячи метров прицельно, и с очень большой точностью. Я с самого начала интуитивно был прав: выбить тяжелое вооружение необходимо в первую очередь. Но и обычные штурмовики останутся проблемой. Даже лишенные поддержки снайперов и гранатометчика, они могут расстрелять моих людей, не приближаясь на расстояние, которое даст нам возможность отвечать. В идеале, лучше было бы накрыть гадов из чего-нибудь вроде АГС-30,[81] но не факт, что это сильно повредит «унисолам»: осколочный выстрел для них — как хлопушка. С заявленным уровнем защиты я видел только одну возможность — минная засада. Если долбануть сектантов фугасом на базе стодвадцатимиллиметрового снаряда, и лучше не одним, тогда можно даже могилы не копать. В роли живца, конечно, нужно послать кого-то с жесткой мотивацией на выживание. Только в этом случае «девятка» пойдет за ним.

Жертвой станет засланный агент или наблюдатель, идущий вместе с нами. А может, и оба вместе. Хотя наблюдателя лучше оставить в покое: при обмене без него возникнут совершенно естественные трудности. Не слишком большие, но и этого мне бы хотелось избежать.

Живца они сразу не убьют, и дело тут не в садизме. Скорее всего, жертву постараются загнать в какой-нибудь из дворов. Может быть, вычисляя сообщников, может, захотят захватить для допроса. Не найдя активного электронного детонатора, сектанты войдут на минное поле, и тут-то мы их и прищучим. Выйдем и добьем оставшихся. Можно будет даже не всех заманивать, сила ударной волны и разлет осколков будут порядочные — накроет всех, кто будет стоять на ногах.

Закончив переваривать информацию, я «придавил на массу» и проспал три часа. Когда я проснулся, Охотник сидел в углу и ждал. Увидев, что я открыл глаза, он молча встал и показал рукой на выход. Видимо, он ушел бы и раньше, но, заботясь обо мне, решил лично проводить меня сквозь сектантские ловушки. Мы спустились на первый этаж и, выйдя на юго-западную окраину Мертвого города, расстались, по обыкновению пожелав друг другу доброй охоты.

Путь до Кордона лежал через пустоши. Я старался обходить населенные места, попутно помечая удобные точки для привалов и размещения временных схронов. По всему получалось, что взрывчатку придется добывать где-то в глубине Зоны, или делать пару-тройку грузовых выходов по обустройству схронов. В любое другое время я был бы только «за», но оттягивать момент выхода означало дать больше информации для агентов Эдвардса. Действовать необходимо было с минимальным запасом этого самого ценного в мире ресурса.

Теперь необходимо было определиться с личным составом. Взрывотехника и снайперов я думал подтянуть своих. Местных на узловые специальности я ставить не могу. От сапера и снайперов зависит семьдесят процентов успеха миссии. На них делается основная ставка. Аборигенам я планировал отвести роль штурмовиков и страховое обеспечение группы. В том, что мои бывшие сослуживцы согласятся на разовый контракт, я практически не сомневался: если их не заинтересуют деньги, то мне лично они не откажутся помочь. Это непреложное правило армейских разведчиков: своих не бросать. Ребята помогут, сорвавшись хоть с другого конца земного шара, точно так же, как это сделал бы и я сам, попроси они о помощи.

2.3

…Кордон встретил меня так, словно ничего особенного не произошло: так же горел огонь в бочке на стоянке новичков. Старатели лениво переговаривались, обмениваясь новостями и временами затягивали какую нибудь песню. Из «тошниловки» слышался заунывный голос какого-то тюремного барда, сообщающего всем, что «в тюрьме его сердце».

Так оно всегда и бывает: мы можем измениться, но миру для этого нужно больше времени. Обманчивая статика объективной реальности наталкивает на мысль, что обычный человек не оставит на ее ткани ни малейшего следа, как бы ни старался. Все, что было создано или достигнуто ценой больших усилий и жертв, просто исчезнет, растворится без следа. Дождь будет поливать руины, а от могил и склепов останутся только поросшие травой холмики. Прав тот, кто сказал однажды: мы живы, пока нас помнят — без памяти нет вечности для человека.

Я добрался до стоянки новичков к исходу третьих суток, едва не попав под Выброс. Проходить через минное поле не пришлось вообще. Военные не только не укрепили блокпост, но и вообще самоустранились. Нарастив оборону на фильтрационном пункте и обрушив виадук, они почли за благо вообще не казать носа за «колючку». Мины, поставленные на руинах, были раскиданы в спешке, и обойти их не составляло труда даже для новичка. Видимо, с финансированием было совсем худо, но иногда такие решения — самые верные. С потенциальным источником опасности в тылу в лице вооруженного населения Кордона риск нападения, подобного тому, что я осуществил, был весьма велик. Тратить людские и материальные ресурсы было допустимо, если этих самых ресурсов имелось в избытке. Но, видимо, не сложилось. Поэтому вояки убрались за «колючку», а окрестности деревни новичков патрулировались силами людей Серого.

Меня, конечно, остановили, но после подтверждения моей личности самим Серым пропустили в деревню. Я перекинулся с ним парой дежурных фраз, осведомился о здоровье Тараса. Выяснилось, что молодой родственник Серого убрался из Зоны и начал челночный бизнес в Прикордонье, промышляя перепродажей артефактов. Правильный выбор, на мой взгляд: раз Зона показала парню шиш, то не стоит сюда и соваться.

Я спустился в подвальчик к Одесситу. Здесь тоже никаких изменений: играла музыка, Джим Моррисон пел свою знаменитую «Hello, I love you», а хозяин рассматривал разворот журнала «Soldier of Fortune». Подняв глаза, оружейник изучающее осмотрел меня с ног до головы.

— Таки не прошло и года, молодой человек! Вы долго ходили, я уже думал поставить пулемет и начать отстреливаться от заказчиков на ту пустяковину, что вы обещали мне принести.

— Здравствуйте, Михаил Анатольевич. Сами знаете: в вашем деле риски очень высоки. Но и прибыль под тысячу процентов.

— Боже мой, он говорит мне о прибыли! — Оружейник снова вошел в роль «бедного еврея». — Да каждый день эти мазурики обрывают мне телефон, спрашивают: «Когда?», «Скоро?», «Миша, мы сломаем тебе обе ноги. И скажем, что точно так ты и родился…»

— Ну, теперь же этим угрозам придет конец: вот ваш заказ, а мне хотелось бы получит мой.

Я выложил из РД разобранный «гаусс». Довольно урча, словно кот у блюда со сметаной, Одессит стал собирать винтовку. Что-то сверяя с замызганным листом бумаги, он щелкнул кнопкой, судя по всему, это был предохранитель, и винтовка загудела. В окошке слева, перед пластиковым цевьем, появилась цифра «25». Оружейник снова щелкнул предохранителем и гудение смолкло, питание отключилось. Видимо, так оружие переводилось в походное положение. Глянув на меня с улыбкой, Одессит вышел в заднее помещение магазина, унося с собой трофей. Пару минут спустя он вышел с автоматом в одной руке и объемистым мешком цвета хаки в другой. Выложив все это передо мной на стойку, он чуть отодвинулся назад.