Соблазн Мечтаний - Gromdar

усердствовал высший демон, которого я знаю под именем Радостного Свежевателя. Его меньшие слуги сопровождали нас в некоторых операциях, когда склонившиеся на сторону Слаанеш братья могли их призвать, и один раз группа таких фанатиков призвала его самого, чтобы он склонил Ночного Призрака на свою сторону. Наш генетический отец разорвал его и выбросил обратно в варп, как делал со всеми демонами, которые пытались повлиять на него, — на этих словах в голосе Савелия, обычно ровном и четком, проскользнули нотки уважения. — Во время осады Терры роту, в составе которой был мой коготь, тоже сопровождали его слуги во главе с Похитителем Лиц, напоминавшем нам о тех людях, которых мы потеряли. На скитальце я снова убил его, как и тогда. Радостный Свежеватель несёт так же ответственность за совращение после осады моего капитана, Харабора. После его апофеоза и возвращения в Цитадель Ночи, принц Викар заточил его в подземелье с помощью блокирующих варп устройств, а всех разделявших взгляды капитана убили.

Древний ветеран замолчал, давая понять, что закончил, потому Гавин благодарно кивнул и перевёл взгляд на Янтаря.

— Его истинное имя я оставил в своей памяти раздробленным на части, а из памяти Фиррис Ватор и тех, кто слышал его, стёр, — сообщил библиарий, слегка нахмурившись. — Истинное имя даёт определённую власть над нерождёнными, но она ограничена и высшие демоны могут преодолеть её при определённых условиях. Простое знание не даст победы, тем более, что у Принца Красочной Резни, как он назвал себя сейчас, есть много меньших слуг, в том числе смертных. Лучше всего физически уничтожить его, когда он будет призван снова. Тогда он будет вынужден еще сто лет по терранскому времени быть заточенным в варпе.

Учитывая то, что вдаваться в подробности колдовства Гавин не хотел, такой ответ его устроил, ведь кому как не эпистолярию знать о том, что делать с демонами. Магистр кивнул и перевёл взгляд на Тлена, который до этого момента смотрел на стол, а его длинные волосы практически закрывали лицо.

— Хранитель Секретов вернётся много раз, принимая разные обличья и имена. Он связан с нами неразрывно и найдёт новые пути. Его глаза такие же, как у нас, — тёмный провидец поднял голову и его большие черные глаза посмотрели на главу ордена с кратким проблеском безумия. — Хранители тишины всегда будут у него на пути, но в войне ангелов и демонов тех, на чьей стороне будет перевес, определяют люди.

Гавин надвинул брови, пытаясь понять иносказание это снова или прямое указание. Возможно, это было и то, и другое, потому что на Фрации важную роль для оракула сыграл погибший Карл Ординат, а на скитальце победу им принесла Фиррис Ватор.

— Значит, ордену придётся снова и снова отбиваться от своего тёмного прошлого, — глядя в его глаза, констатировал магистр, после чего улыбнулся и перевёл тему. — Что с Никаром и другими Повелителями Ночи?

— Я видел, как Никар умирает в цветах Ангелов Ночи, но после того, что стало с братом Ноа, не уверен, — вздохнул Тлен и снова опустил взгляд.

— Остальных я стёр, а брат Илия поработал над их внешностью, — добавил Янтарь.

Решение было хорошим и Гавин согласно кивнул, прикидывая как лучше поступить дальше, но поведение Тлена его отвлекало. Таким неопределённым он давно хранителя тишины не видел.

— Определю стёртых в отделения к Когтям Ночи, пусть следят за их поведением, — постановил магистр и сжал губы задумчиво, потирая подбородок. — Савелий, что ты можешь сказать про Никара?

— Умный, хитрый, изворотливый, всегда думал наперёд, был вторым после Гэбриэла Клата фехтовальщиком нашего осколка Легиона, — четко, как и всегда, ответил капитан.

— А ты каким был в этом списке фехтовальщиков? — уточнил с улыбкой Гавин, пытаясь угадать. Третьим что ли?

— Я в нём не был, — сурово ответил Савелий. — Я не сражался во внутренних дуэлях. Честь ничто и оскорбления не повод убивать боевого брата.

Достойный ответ, подумал Гавин и улыбка сошла с его лица. Если Сава так говорил, то, вероятнее всего, мог убить и чемпиона, и Никара.

— В таком случае я поговорю с Никаром, когда он будет здоров, и, если меня устроят его ответы, у нас будет второй капитан, — начал после короткой паузы Гавин, желая расставить точки над и. — Брат Тавлаан получит повышение до капитана четвертого крыла и право на свою геральдику, потому что его отделение уничтожило больше всех врагов в боях на скитальце. И, раз уж инквизитор Майев возвращается вместе с отделением приданных ей Ангелов Ночи, то, быть может, у нас будет еще несколько опытных братьев, чтобы занять командные роли.

XCV

Обшивка челнока горела и внутри кабины пилота скапливался дым, так что любой человек, оказавшийся за штурвалом, с трудом бы различал даже показания приборов, не говоря уже о перегрузке из-за скорости и высокой температуры внутри, но пилотировал небольшой лихтер тот, кто человеком давно уже не был, и его усиленный визуальными системами шлема взор различал всё, что нужно, чтобы приземлиться. Вместе с челноком падали сквозь атмосферу Фрации увлеченные её тяготением разного размера куски космических кораблей, когда-то составлявших космический скиталец, потому даже продвинутые системы противовоздушной обороны вряд ли отличили бы их от маленького лихтера, нёсшегося к земле без малейших признаков жизни и с отключенными пока двигателями. Однако сверхчеловек в кресле пилота был не единственным пассажиром транспорта, потому что позаботился о своём будущем еще тогда, когда заключал сделки с демоном и магосом, обещая посодействовать обоим, но в итоге сделав лишь то, что нужно было ему одному. В узком отсеке за облаченным в краденые черные доспехи с символом филина на плече легионером закреплённые цепями тряслись три противоударных контейнера, внутри которых в сонном медикаментозном состоянии находились существа, позаимствованные им из зверинца Карденаса, и находящийся в состоянии искусственной комы Ангел Ночи, которого Альфарий собирался использовать, конечно же, исключительно во имя Императора.

Тряска усилилась, когда они спустились ближе к поверхности планеты, прорвав облака, и сквозь дым и жар легионер различил глубокое зеленоватое море, а в стороне отмеченную белой пеной прибоя прибрежную полосу, где скалы перемежались высокими деревьями. Упасть в море было худшим из вариантов, потому он переключил несколько тумблеров и спокойно запустил двигатели, следя за стремительно кружащейся стрелкой высоты. Моторы чихнули, челнок вздрогнул особенно сильно, а затем пилот потянул ручку управления на себя и тщательно контролируемое падение превратилось в аккуратный выход из пике, так что на переходе в горизонтальное положение хвост лихтера едва не коснулся волн. Это уже могло выглядеть опасно, если