Несвятая троица - Андрей Двинский

Прибрежье чем-то напомнило мне дачный поселок. Мощенные тесаным камнем улочки тянулись вдоль кованых оград. За оградами, как правило, ничего видно не было, ибо вдоль них росла живая изгородь из густых кустов или пышных деревьев, напоминающих наши кипарисы. Домики, вернее дворцы местных жителей, как правило, стояли глубоко внутри. Время от времени мы встречали катающихся верхом местных обитателей или прислугу, шастающую то тут, то там. Острые железные колья оград периодически сменялись вычурными широкими воротами. Через них можно было разглядеть жилища местных аристократов. Дворцы были невысокими, максимум – три этажа. Архитектура причудливая и разнообразная, но везде присутствовала присущая Шартану маниакальная любовь к треугольникам.

Через некоторое время Прибрежье закончилось, и мы свернули на широкую, посыпанную гравием дорогу. Сбившись в кучку, чтобы не глотать пыль из-под копыт, отряд резко увеличил скорость. Минут пятнадцать мы скакали хорошей рысью, а затем, на перекрестке свернули на узкий проселок и сразу замедлили движение. Вокруг потянулся довольно густой лес. Не очень ловко управляя ящером, я все-таки приблизилась к Беркуту, который неотрывно держался возле баронессы.

– Куда мы едем? – спросила я по-русски.

– На встречу с Вадимом, – ответил он мне, почему-то смотря на Диану. Блин, да на меня ты посмотри!

– Куда именно? – Не собиралась отставать я.

– Помнишь, где на нас чуть грабители не напали? – спросил он, наконец повернувшись в мою сторону.

– Помню.

– Вот там, рядом с этим местом мы и расположимся лагерем. Если все будет хорошо, то завтра-послезавтра туда подъедет Вадим. Только местным пока не говори. Диана подозревает, что среди них есть шпион.

– Ты спал с ней? – прямо спросила я.

Андрей посмотрел на меня и осуждающе покачал головой.

– Это все, о чем ты сейчас думаешь?

– Ответь, мне надо знать, – попросила я, чувствуя, что перестаю себя контролировать.

– Я с ней не спал, – спокойно ответил он. – Но даже если бы и спал, тебя это никак не касается.

– Значит, тебе на меня наплевать?! – завелась я.

– Ирка, ради бога! – рыкнул он. – Вот разборки – это сейчас писец, как не вовремя!

– Да пошел ты, – буркнула я себе под нос, отставая. Последней каплей был брошенный на меня ироничный взгляд баронессы. Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. И вот тут меня первый раз прихватило.

Резко заболел живот, и я поняла – если сейчас не остановимся, случится конфуз.

– Андрей! – крикнула я, вновь приближаясь к нему.

– Что еще? – обернулся он ко мне, но по выражению моего лица, видимо, понял, что речь пойдет о другом. – Что с тобой?

– Живот прихватило, – буквально простонала я, останавливаясь и соскальзывая с ящера. Белуга тоже мгновенно оказался на ногах. – Нет-нет, – выдавила я из себя, останавливая сержанта рукой. – Я туда одна пойду.

Воин было дернулся за мной, но окрик капитана остановил его.

– Сержант, подождите.

Уже забегая в кусты, я услышала название блюда, на которое сегодня так не осторожно набросилась за обедом.

Найдя подходящее место, я сдернула с себя джинсы и присела за кустик.

Едва я почувствовала облегчение, как в том месте, где остановился отряд, раздался громкий взрыв, крики и такой знакомый и страшный звук работающего «шмайсера»…

Вадим Третьяков, Шартан, 28-го изока, утро

Кто людям помогает,Лишь тратит время зря,Хорошими деламиПрославиться нельзя.

Напевая себе под нос песенку старухи Шапокляк, я мастерил рацию. Ну, не совсем рацию, конечно, но то, что ее в этом мире могло бы заменить. Небольшое устройство, состоящее из астральных микрофона, наушника, приемника и передатчика. Все, конечно, аналоговое, работающее на строго фиксированной частоте в пределах ста – ста пятидесяти метров. Ибо сегодняшнюю операцию без связи провести будет невозможно.

Поэтому я каждому советуюВсе делать точно так,Как делает старуха,По кличке Шапокляк[13].

Эта дурацкая песенка привязалась ко мне несколько часов назад, когда мы с Лидиком, грязные и мокрые, лежали за огромными валунами. Вопреки моим предположениям, гранаты не остановили разъяренных моряков, а только немного задержали. Однако у нас появилось время, которое мы, конечно, использовали с пользой. А точнее, пройдя по пояс в воде в сторону мола, мы смогли укрыться от пьяной толпы за камнями, которые служили фундаментом волнореза. Вода была, откровенно говоря, совсем не теплой, и мне пришлось потратить половину комплекта накопителей, чтоб мы не замерзли прямо там. К счастью, поиски морячкам быстро надоели и, подобрав двоих раненых, они двинулись обратно в кабак.

Мальчик дрых на своей кровати, завернувшись в волчью шкуру, а мне так и не удалось сегодня поспать. Активировав очередную стимуляционную схему, я вначале проверил дрон, исправил в нем несколько ошибок и запустил в первый пробный полет. А теперь, в ожидании его возвращения, мастерил средство связи.

В дверь тихонько постучали.

– Да?

– Доброе утро, терр, – в комнату заглянула соломенная головка Берты. – Изволите позавтракать?

– Знаешь, Берта, приготовь лучше ванну, – попросил я. – А позавтракаем, когда Лидик проснется.

– Хорошо, терр, – ответила Берта, продолжая стоять в дверях.

– Что-то еще? – спросил я.

– Да, терр, – девушка помялась. – Хозяин просил передать. Тут какой-то человек вечером выспрашивал про видящего…

Я замер. Нашли, сволочи! Впрочем, удивительно, что так поздно. Ну, ванну, пожалуй, успею принять.

– И что?

– Мы сказали, что ничего не знаем. Но он стал приставать к посетителям. Хозяин велел передать, что рано или поздно, но кто-то что-то припомнит и расскажет.

Я вздохнул.

– Ладно, Берта, я все понял. Через пару часов мы уйдем. Вот только ванну приму и поедим.

– Конечно, терр, – девушка исчезла. Ладно, чего уж теперь. Пути отхода я подготовил, будем действовать по плану.

Спустя два часа я, в виде сгорбленного старика, и Лидик, одетый в красивую ливрею с гербами, подошли к дому, в котором проживал известный всему городу музыкант Зелиот Шартанский. Как оказалось, дом был доходным, то есть в нем просто сдавались комнаты и квартиры.

Мне повезло, и я вчера снял на втором этаже прекрасную двухкомнатную квартиру «для своего отца». Музыкальный гений занимал весь третий этаж, поэтому второй оказался свободен – несмотря на то, что в Шартане любили музыку, жить под музыкантом почему-то никто не хотел. А «мой отец» был глух, поэтому с удовольствием поселится в этой чудной квартирке с отдельным выходом на соседнюю улицу.