Мэгги и Джастина - Джуди Кэролайн

Я хожу по всяческим ресторанам и набиваю живот разнообразной итальянской снедью.

Мама, ты не поверишь, но теперь я, если не смогу удержаться, то невероятно растолстею. Представляешь — твоя дочь Джастина, размерами полтора на два метра, в цветастом шелковом сарафане?

Здесь, между прочим, все итальянки ходят в однотонной одежде. Я была этим невероятно поражена, когда впервые приехала. Мне всегда казалось, что для такого солнца и неба нужно одевать все самое яркое и кричащее. А вот им почему-то так не кажется. Полная ерунда!

Ну, это так, что касается итальянок. Но сам город произвел на меня ошеломляющее впечатление. Если захочешь насладиться красотами ближайших окрестностей Генуи, нужно взобраться на Монтефаччо — это такая гора рядом с городом — или хотя бы проехаться вокруг города. Сверху открывается прелестный живописный вид на гавань и на долины двух рек, открывающийся с высот, вдоль которых тянутся крепкие стены. Это очень похоже на Китайскую стену, только в миниатюре. Как называются эти речки, я забыла. Но это не имеет особого значения.

С городской стены открывается совершенно потрясающий вид. Самое невероятное, что здесь сохранились улицы еще со времен Средневековья. Но большинство их так узко, как только могут быть узки улицы, где людям (даже если они итальянцы) надо жить и передвигаться. Это скорее проходы, местами расширяющиеся вроде колодца — наверное, чтобы было где вздохнуть. Уж на что я привычна к лондонским закоулкам, но такой теснотищи, как в Генуе, наверное, нигде не сыскать. Находясь здесь, я все время вспоминаю просторы Дрохеды, где можно было дышать полной грудью, не боясь, что в следующую секунду ты упрешься боками в стены.

А какие здесь великолепные улицы дворцов — Страда Нуова и Бальбе! Особенно Страда Нуова в летний солнечный день, когда я впервые увидела ее под самым ярким и самым синим, какое только бывает, летним безоблачным небом.

В просвете между громадами зданий она имела вид узенькой драгоценной полоски яркого света, смотревшей вниз, в густую прохладную тень.

А если в такой день оказаться на берегу моря, то увидишь воду и небо, слитые в одну нераздельную густую сверкающую синеву.

Самая заметная деталь этих роскошных дворцов — это большие и тяжелые каменные балконы, один над другим и ярус над ярусом. А местами какой-нибудь больше других — целая мраморная платформа — громоздится выше всех.

Между прочим, мой друг Луиджи Скальфаро… Ах, да! Я забыла написать тебе о том, что я здесь не одна. Меня водит по городу и показывает все Луиджи Скальфаро, друг Лиона, который работает в местном церковном управлении. Он отличный парень, мы с ним очень хорошо ладим. Он даже сводил меня в один из этих дворцов, где живет какой-то его знакомый князь.

Ты знаешь, что я там видела? На стенах в этом дворце висят картины Ван Дейка! Ты можешь себе такое представить? Я это видела только в Британском музее! А здесь — просто так! В каком-то, пусть даже древнем, дворце такие штуки… Просто потрясающе!.. Невероятно!..

Но сам дворец!.. Я такого еще не видела. Вестибюли без дверей, огромные полукруглые окна нижнего этажа, огромные парадные лестницы, широченные мраморные опоры, здоровенные, похожие на крепостные ворота, арки и безумно просторные сводчатые комнаты, среди которых теряется взгляд. Честно сказать, я такое даже не ожидала увидеть…

А ведь там целая улица таких дворцов. И за одним тут же возникает другой, а между ними на высоких уступах на двадцать, тридцать и сорок футов выше улицы — сады с зелеными арками, увитыми виноградом, рощи апельсиновых деревьев и еще какие-то неизвестные мне растения с красными листьями. Но мало того! Все дворцы расписаны снаружи всякими фигурами с венками и гирляндами, летящими вверх или вниз. В нишах стоят мраморные статуи, правда, не всегда слишком хорошего вкуса, какие-нибудь купидоны с крылышками, богини победы и тому подобное… Иногда попадаются забавные вещи. Возле одного из дворцов я видела такого огромного жирного мальчишку с крыльями и луком со стрелами за плечами, который держал в руках что-то похожее на одеяло, но стоило мне присмотреться, и я поняла, что это циферблат солнечных часов. Вот смеху-то было!..

А еще здесь очень крутые улицы. На них тоже есть дворцы. Только размерами поменьше. А мраморные террасы нависают над тесными закоулками. Очень много церквей. Наверное, души Дэна и кардинала де Брикассара с огромным удовольствием поселились бы в этом городе — столько здесь церквей, церквушек, часовен, статуй мадонн, каких-то святых и монахов на улицах. Луиджи говорит, что здесь есть капуцины и иезуиты. Внешне их очень легко различить. Капуцины одеваются в очень грубую одежду, и их можно встретить во всех частях города. Обычно они ходят целыми группами. А иезуиты всегда ходят парами и передвигаются так неслышно, как будто черные коты.

Я живу на огромной вилле, которая называется Баньярелло, но в основном бываю здесь только ночью. Слишком много интересного в самом городе, чтобы днем я сидела взаперти. Через несколько дней здесь будет какой-то церковный праздник. Об этом я напишу отдельно. И вообще, меня стали посещать странные мысли. Нет-нет, мама, не подумай, что я схожу с ума. Просто иногда я подумываю о том, что мне хотелось бы заняться новым делом. И дело это для себя я уже нашла. Ты же знаешь, как я любила всегда писать письма. Так вот, я поняла, что могу быть не только актрисой. Знаешь, это очень интересно — путешествовать по миру и описывать свои впечатления. Теперь я очень многое доверяю своему дневнику. Не обижайся, если станешь получать от меня меньше писем, чем обычно. Просто знай, что теперь я пишу не только для тебя, но и для огромного множества остальных людей, которые когда-нибудь прочитают мои книги.

Наверное, я назову их „Странствиями английской актрисы“ или еще как-нибудь в этом роде. В общем, я еще не придумала. Но мне кажется, что это будет интересно. Во всяком случае, мне интересно писать. К тому же это означает, что у меня появится новая цель в жизни.

Прежде я все время рвалась на сцену и чувствовала, что могу сделать там многое. Сейчас меня точно так же тянет к бумаге и перу. И чувствую, что могу очень многое сказать. Жаль, конечно, что Лион еще этого не читал, но как-нибудь при удобном случае я ему обязательно покажу свои опусы. Если ему понравится, я, конечно же, продолжу. Сейчас для меня главное — его мнение. Если он скажет, что я бездарная бумагомарака, то я в тот же вечер торжественно сожгу свой дневник и больше никогда даже не подумаю о том, чтобы взять в руки перо.

Но я думаю, что он так не скажет.

Поцелуй от меня Дженни. Я обязательно напишу и ей, только попозже. А сейчас прощаюсь, потому что слуга, который присматривает за мной на вилле Баньярелло, старик по имени Антонио, принес ужин».