Аль Капоне: Порядок вне закона - Екатерина Владимировна Глаголева

реалистичный фильм был призван сформировать в обществе однозначно отрицательное отношение к гангстерам, поскольку пиво, на котором они наживаются, — с привкусом крови. В финале картины персонаж Кэгни (вспыльчивый, жестокий, грубый с женщинами, не желающий жить честным трудом, но способный отомстить за смерть друга) погибал от рук других гангстеров, в то время как мать с воодушевлением ждала его возвращения из больницы; фильм заканчивался предупреждением: так будет с каждым, кто не порвёт с преступным миром!

Словно в подтверждение этих слов 23 мая племянник Джо Айелло, Фрэнк Айелло-младший, был застрелен в собственном доме в Милуоки, когда играл в карты возле окна. Теперь власть Капоне над теневым миром Чикаго была непререкаемой.

Тогда же он предложил свою помощь Ассоциации прачечных и химчисток, которая контролировала 90 процентов этих заведений в Чикаго, устанавливая расценки и зарплаты. За «убеждение» индивидуальных предпринимателей, переманивавших клиентов более низкими ценами, Капоне просил всего-навсего один процент от дохода. Кому-то он показался спасителем, но Бенджамин Сквайре, читавший лекции по экономике в Чикагском университете и назначенный главой только что созданного Института химчистки и прачечных, был другого мнения. Тогда гангстеры попытались поставить под свой контроль независимые заведения, а также членов ассоциации, не согласных с реформами Сквайрса. Начались взрывы, нападения, избиения; вещи клиентов, сданные в «неправильные» химчистки, поливали кислотой... Такая вот проза жизни, никакой романтики, хотя преступный мир и в особенности Аль Капоне по-прежнему служили источником вдохновения для литераторов.

Фильм «Враг общества» включал в себя множество эпизодов из жизни «нордсайдеров», а вот картина «Лицо со шрамом» была явной отсылкой к Алю Капоне. Сценарий написал Бен Хехт (за 11 дней, в январе 1931 года) по мотивам романа Армитаджа Трейла, вышедшего в 1929-м; права на экранизацию купил эксцентричный миллионер Говард Хьюз. Хехт жил в Чикаго и лично знал Капоне; когда он уже работал над сценарием в Голливуде, к нему зашли двое суровых мужчин и потребовали, чтобы в фильме не упоминалось о их боссе; Хехт заверил их, что герой фильма — собирательный образ, а название «Лицо со шрамом» выбрано для большей завлекательности, и его оставили в покое. Но в фильме одна из сцен воспроизводит убийство Дина О’Бэниона, другая — «резню в День святого Валентина». Более того, мать главного героя любит его и одобряет его образ жизни. А ещё там показан политик, который выступает с резким осуждением гангстеров, а потом пирует вместе с ними.

Режиссёром стал Говард Хоке; главного героя Тони Камонте, который, начав с убийства прежнего босса, сделал стремительную карьеру в преступном мире Чикаго, сыграл Пол Муни, хотя первоначально на эту роль хотели пригласить Кларка Гейбла. Съёмки продолжались по тем временам долго — целых полгода — из-за требовательности Хьюза, который побуждал режиссёра добавлять сцены с автомобильными погонями, перестрелками и т. д. В сентябре черновой вариант показали цензорам; те усмотрели в фильме прославление насилия и преступности и заставили внести существенные изменения: пролог с осуждением гангстеров, пару сцен в том же духе, другую концовку (Камонте не погибает в перестрелке с полицией, а сдаётся властям, потом его судят и вешают); переделку доверили другому режиссёру — Ричарду Россену, название поменяли на «Позор нации». Хоке считал, что это вмешательство — личная месть; Хьюз же видел в нём влияние продажных политиков.

Из-за всех этих препон фильм вышел в прокат только в 1932 году. Хьюз подал несколько исков против цензоров и выиграл дело, поэтому в некоторых кинотеатрах показывали версию с оригинальной концовкой, хотя полностью первоначальный вариант не сохранился. Фильм был хорошо принят зрителями и собрал приличную кассу — 600 тысяч долларов. Но цензоры не унимались и добились-таки запрета его показа в нескольких городах и штатах, после чего Хьюз изъял его из проката и хранил у себя дома. Бен Хехт восхищался работой режиссёра, но критиковал игру Муни: тот сделал своего героя слишком мрачным, молчаливым, больше похожим на Гитлера, чем на Капоне. Актёр Джордж Рафт (он сыграет множество гангстеров, в том числе Коломбо Белые Гетры в фильме «В джазе только девушки») несколько раз встречался с Капоне в казино и рассказывал, что тому фильм понравился, у него было только одно замечание: «Скажи им, что если кто-нибудь из моих ребят подбрасывает монету, то это золотая монета в двадцать долларов».

Замечательные самообладание и самоуверенность! Похоже, Аль не понимал (отказывался понимать?), что власти решительно настроены с ним расправиться. Или он был слишком уверен в своих адвокатах?

Некомпетентность Мэттингли стала очевидной, и Аль вновь обратился к Томасу Нэшу и Майклу Ахерну, которые работали в паре, дополняя друг друга. Те начали довольно неплохо: в мае 1931 года явились к окружному прокурору Джонсону, огорошили его новостью, что им известно о показаниях Лесли Шамвея и обо всём, что происходило в стенах Большого жюри; поскольку подобная секретность не оставляет их клиенту надежд на честный суд, лучше договориться «на берегу». Но если Джонсон настаивает на суде — ради бога. Доказать всё равно ничего не получится, а процесс апелляций растянется на долгие годы. Оно вам надо?

Джонсон был перестраховщиком и в глубине души понимал, что зерно истины в словах юристов есть: Капоне может подкупить или «убедить» присяжных; главные свидетели Райз и Шамвей — сами преступники; уклонение от уплаты налогов может быть расценено как мелкое правонарушение, а не преступление; счета из магазинов — не слишком убедительные улики... Начались торги. Адвокаты предложили уплату налогов за 1924 год и согласие Капоне отсидеть полтора года в тюрьме, Джонсона это возмутило: не меньше двух с половиной! Ударили по рукам. Пресса, имевшая свои источники в обоих лагерях, немедленно разнесла эту новость на сорочьем хвосте, и судья Уилкерсон пришёл в ярость.

В итоге 5 июня 1931 года федеральное Большое жюри предъявило Алю Капоне обвинения в неуплате подоходного налога в 1924—1929 годах по двадцати четырём пунктам. Его предполагаемый доход оценили в 1 028 654 доллара 84 цента, подлежащий уплате налог составил 215 080 долларов 48 центов. «Нью-Йорк таймс» назвала эту цифру сильно заниженной, но Джонсона устраивало и это: если бы Капоне признали виновным, ему грозили бы 32 года тюрьмы (хотя Джейку Гузику только что дали пять лет) и штраф в 80—90 тысяч долларов плюс возмещение судебных издержек. Это уже не шутки. Залог назначили в 50 тысяч долларов. Капоне тут же уплатил