Дерзкое обольщение - Элейн Барбьери

Вагонетка осталась далеко в горах, за спинами всадников. Безжалостно палящее солнце буквально сводило девушку с ума. Она больше не думала о ненависти. Честно говоря, она вообще утратила способность рассуждать здраво. Сколько дней продлилось их путешествие? Она не помнила. Она чувствовала только, как горячие лучи мексиканского солнца жгут ее нежную кожу, как все тело ноет от многочасового пребывания в седле практически без отдыха, как болят мышцы… как ей необходим отдых…

Она больше не обращала внимания на медленную, размеренную поступь своей кобылы – было что-то успокаивающее в этом непрерывном движении, начавшемся еще до зари и продолжавшемся почти весь день. Все тело девушки покрылось потом, который стекал тонкими струйками по спине и ложбинке на груди. Выбившийся из небрежного пучка на затылке блестящий каштановый локон приклеился к влажной щеке. Было жарко… очень жарко… слишком жарко для того, чтобы носить прикрывающее лицо сомбреро и накидку, защищавшую кожу рук и плеч от палящих солнечных лучей.

Не в силах долее терпеть эту муку, девушка сбросила огромную соломенную шляпу. Она чуть с ума не сошла от удовольствия, когда легкий ветерок, обдувая вспотевшее лицо, откинул со лба влажные, завернувшиеся в мелкие кольца пряди волос. Скинув с плеч тяжелую накидку, Моргана почувствовала в себе силы продержаться в седле еще некоторое время.

– Надень шляпу! – Низкий мужской голос, в котором таилась угроза, заставил ее очнуться. Она почти забыла о том, что Девон рядом. Явно раздраженный тем, что никто не кинулся сломя голову исполнять его приказ, Девон повторил уже более резким тоном, от которого по спине девушки пополз холодок: – Надень шляпу, Моргана! И накидку тоже! Живо! Я не хочу, чтобы ты обгорела и вынудила меня остановиться! Я и так уже достаточно задержался из-за тебя, и будь я проклят, если…

Этот высокомерный голос вырвал Моргану из близкого к обмороку состояния, всколыхнув у нее в душе ярость, на которую она считала себя уже неспособной.

– Поскорей бы уж! – Смело взглянув в пронзительные синие глаза, Моргана раздраженно проговорила: – Это была не моя идея отправиться в столь долгий путь! Поверь, я не имею ни малейшего желания увидеть твой драгоценный Техас, и мне тем более все равно, что станется с полковником Остином!

– Да… ты не меняешься. – От промелькнувшей у него на губах презрительной улыбочки Моргане стало не по себе. – Тебе нет никакого дела до того, как твои поступки могут отразиться на судьбе ни в чем не повинного человека.

– Ты единственный, кто считает, что полковник Остин ни в чем не виноват. Антонио и мой дядя думают иначе!

– Последний раз, когда я имел беседу с Антонио, он утверждал совсем другое. Он сказал, что считает Стива честным человеком.

– Ты можешь поручиться только словом, но твое слово для меня ничего не значит! И мне надоело слушать об этом техасце! Техас – это часть Мексики, если ты забыл. Когда твой Стивен Остин получил разрешение основать колонию, он дал клятву – вы все дали – жить под властью мексиканского правительства, уважать мексиканские законы и католическую веру.

– И мы ее сдержали! Но мы свободные люди и имеем право защищать свободу, которой нас пытаются лишить!

– Ах, вашу свободу… – Презрение в голосе Морганы говорило красноречивее слов.

– Да, нашу свободу, – отчеканил Девон и продолжил спокойным тоном: – Ни один свободный человек не может нормально существовать в стране, разделенной надвое, в то время как только мексиканская часть может влиять на принятие законов; в стране, где суды защищают только богатых людей; в стране, где некоторым гражданам не позволено селиться там, где они хотят, где англоамериканцев считают людьми второго сорта!

– Дядя Мануэль говорит, что с американскими жителями Техаса обращаются справедливо и ваши притязания необоснованны.

– Твой дядя – слепой дурак, которому Санта-Анна запудрил мозги разговорами о прекрасном будущем Мексики! Он не дает себе труда думать, во всем повинуясь Санта-Анне и не замечая творящегося вокруг произвола.

– Мой дядя и Антонио честные люди! Они служат своей стране! Тебе, разумеется, этого не понять!

– Ты просто дура!

– А ты наглый выскочка, который вздумал судить всех подряд! – Неожиданно обретя силу, Моргана угрожающе прошипела: – К счастью, у тебя не хватит ума, чтобы выступить одновременно в роли судьи, прокурора и присяжных заседателей!

Пронзительные синие глаза остановились на лице девушки, отчего у нее бешено заколотилось сердце.

– Раз уж мы так откровенны друг с другом, милочка, – раздался угрожающе низкий рокочущий голос, который подействовал на нее гораздо сильнее, нежели крик, – то позволь заметить: мне все равно, что ты думаешь, делаешь или говоришь! Исключение составляют лишь те случаи, когда ты совершаешь очередной безрассудный поступок, способный отравить жизнь другим людям! – Замолчав на секунду, Девон окинул ее презрительным взглядом и потребовал: – Быстро надевай шляпу с накидкой, иначе я сделаю это сам!

Подпрыгнув от неожиданности, Моргана стиснула зубы и покраснела от гнева. Девон, видимо, этого и добивался. Вцепившись в края шляпы, она одним движением водрузила сомбреро на голову. Затем она взяла упавшую накидку и набросила на плечи, которые глубокий вырез простой мексиканской блузы совершенно не защищал от солнца. Кинув последний ненавидящий взгляд на Девона Говарда, Моргана стала всматриваться в расстилавшуюся перед ней прерию и постаралась хоть на время забыть о нем.

Жара усиливалась, а гнев девушки постепенно улетучивался. По непонятной причине тупая боль во всем теле со временем превратилась в странное оцепенение, облегчившее муки. Она чувствовала, что Девон по-прежнему едет рядом, следя за дорогой с неизменным вниманием, что было удивительно после стольких часов пути. Моргане, правда, было все равно. Она больше не ощущала поводьев, которые держала в руках, не чувствовала ничего, кроме ноющей боли в пустом желудке, немилосердного покалывания в затекших ногах и спине… она больше не чувствовала под собой лошади, медленно переступавшей по неровной земле. Она не чувствовала больше ничего… совсем ничего…

Внезапно она скользнула куда-то в темноту…

Острая боль в ребрах вернула Моргану к реальности. Девон, обхватив рукой ее талию, грубо встряхнул девушку. Она попыталась высвободиться из медвежьих объятий, и с ее губ сорвался низкий стон.

– Моргана, черт бы тебя побрал, не дергайся! Ты чуть не упала с лошади!

Поняв, что находится в седле рядом с Девоном, девушка ничего не ответила на слова, которые он яростно прошептал ей на ухо. Она просто не могла говорить, не могла даже пошевелиться. Ее тело бессильно обмякло, и она чувствовала только, как Девон прижимает ее к груди. Поскольку шляпа ей больше не мешала, Моргана уронила голову ему на плечо и сочла за лучшее не отвечать на тихие ругательства, которые Девон шептал себе под нос: