Хроники старого мага - Андрей Викторович Величко

приходилось работать в некотором исступлении. В эти моменты я терял контроль над временем и пространством. Мой мир сузился до уровня маленькой комнаты с небольшим набором старой мебели и четырьмя окошками, дававшими мягкое освещение. Блик света на столе успел проделать большой путь, сместившись из правой части поверхности стола до левого угла. Мои мысли были очень далеко, когда на улице гонг пробил призыв к обеду. За это время, не особо задумываясь, я вписал в камень кольца заклятия открывания и закрывания магического замка двери, заклятия для увеличения силы удара и заклятие увеличения стойкости к вражескому удару, заклятие повышение точности и универсальное контрзаклятие, заклятие поиска, которое заставляет твой посох, подвешенный на весу, указывать нижним концом на искомый объект. И, как великое достижение, я вписал заклятие лечения, которое не вынуждает мага проникать в тело пациента. Такое заклятие было огромной ценностью, и было мало магов, знающих его и способных его исполнить. Такое заклятие было огромной редкостью, и я хотел им обладать, чтобы изучить на досуге. Остальные заклятия я посчитал неважными в данный момент, поэтому и записывать их не хотел, сейчас. Может после, когда будет поспокойнее. Но раз на улице звонит гонг, надо сходить подкрепиться. Тем более что проведённая работа вызвала у меня чувство голода. Спрятав волшебную палочку в мешочек, а мешочек в тайник, я вышел из башни и направился в сторону столовой.

Площадь встретила меня лёгким запахом гари. Я двигался среди повозок и не сразу придал ему значение. Если честно, то я так сильно был погружён в свои мысли, что не обращал внимания на окружающие меня предметы и людей. И только когда запах гари коснулся моего сознания, я остановился и огляделся. Сначала мне показалось, что в крепости что-то горит. Но, ни вида огня, ни его признаков, ни признаков беспокойства людей, тушащих огонь, я не заметил. Только сейчас я обратил внимание на мрачные и угрюмые лица мужчин, стоящих возле повозок. Обиженные, надутые лица детишек и горестные, заплаканные лица женщин. Они тихо переговаривались между собой. На площади стоял тихий гомон. Что-то произошло за то время, пока я сидел запертый в башне и занимался своими делами. Мимо брёл угрюмый мужчина. Я поймал его за рукав и спросил.

— Что произошло?

Сначала мужчина пытался вырвать руку из моего захвата, но потом, услышав мой вопрос, он замер. В ответ мне он мрачно мотнул головой в сторону крепостной стены. Я отпустил его, и он побрёл дальше своей дорогой. Я взглянул на крепостную стену. На верхней площадке стены плотной стеной стояли люди, в основном жители окрестных поселений. Просочившись мимо повозок, я оказался возле лестницы, ведущей наверх стены. Здесь мне пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Нет, одышки не было, но было мрачное чувство чего-то плохого, и к этому плохому требовалось подготовиться. Наконец, собравшись с силами, я двинулся вверх, преодолевая ступеньку за ступенькой. Так я и оказался на верхней площадке. Люди стояли плотной стеной, и многие из них были выше меня ростом, поэтому мне не было видно происходящего за их спинами. В этотраз я не стал тратить время на разговоры. Отработанным ударом посоха я стукнул ближайшего дородного мужчину и громко потребовал пропустить меня к стене. Мужчина сжался от удара, но огрызаться или размахивать руками не стал, а молчаливо пропустил меня к парапету. Протиснувшись вперёд, я стал рассматривать окрестности и почти сразу обнаружил источник запаха. За кромкой леса в разных местах к небу поднимались столбы чёрного дыма. В тех местах что-то горело, причём очень сильно. А ветер принёс этот дым и запах гари в крепость. Внутри меня что-то сжалось от страха и боли, а к горлу подступил комок. Я уже знал, что происходит, но всё равно задал вопрос.

— Что там горит?

Ответа я не ждал, но мне ответил один из мужчин, стоящих поблизости.

— Дома наши горят. — Он вздохнул — Мы знали, что так и будет. Но знать и видеть — разные вещи. Там горит наш труд, наша прошлая жизнь, наши сердца, которые мы вложили в наши жилища. А ещё там наши соседи. Не все пришли в крепость. Некоторые решили отсидеться в своих домах. Надеялись, что орки далеко не пойдут. А потом капитан их отгонит, как всегда. Но сейчас не так, как всегда. Крепости пали. Потом падёт и наша крепость.

Он громко шмыгнул носом. Я мрачно повернул к нему лицо и громко, так, чтобы услышали остальные, заявил.

— Наша крепость не падёт.

Я вперил взгляд в него. Люди стали медленно оборачиваться на мой голос. Их лица были мрачны и угрюмы, в их глазах застыло отчаяние. Мужчина поглядел на того, кто с ним заговорил.

— Но ты… — он осекся под моим взором.

— Я. Да. Я сражался с ними. Я не стану ни бежать, ни прятаться, ни скулить. Только драться!

В тот момент я испытывал сильную ярость. Казалось, что я сейчас поколочу этого скулящего мужика. Под моим взором он невольно сжался и стал визуально меньше. На его лице мелькнули одновременно стыд и страх. Он зажмурился и медленно отвернулся. Мне больше ни мгновения не хотелось оставаться на стене. Развернувшись, я протолкался к спуску со стены и направился в столовую.

Обед пролетел незаметно. Есть совершенно не хотелось. Кое-как впихнул в себя непонятную кашу и запил горьковатым чаем. Мысли были слишком далеко. События разворачивались так, как и рассказывал Назар. Дальше будет только хуже. А это значит, что времени мало. Надо как можно быстрее записать заклинания. Меня легонько трясло. Поднималась температура, и чувствовался лёгкий озноб. Я осознавал угрозу, страх, нехватку времени. У меня создавалось ощущение загнанного зверя. Мне становилось хуже. Я встрепенулся. Пора взять себя в руки. Незаметно я оказался вблизи своей башни.

Запершись в башне и оказавшись в своей комнате, я, прежде чем приступить к работе, провёл обряд расслабления. Это кажется глупостью для непосвящённого, но действительно помогает. Расслабив тело, а следом за ним свои мозги, я изгнал прочь все посторонние мысли. Некоторое время я наслаждался блаженством этого состояния. Создавалось ощущение, будто я плаваю или летаю в пустоте. Нет, конечно, я никуда не улетел и продолжал чувствовать под собой поверхность кровати. Но в моём сознании создавалось впечатление парения над поверхностью постели и проблемами этого мира. Я потерял чувство реальности и времени. Единственным моим маяком в наш мир стало моё дыхание. Я лежал и считал вдохи и выдохи. Насчитав пятьсот вдохов, я заставил пошевелиться свои руки и