Император Сухоруков - Василий Кленин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не получалось. Руки не хотели слушаться.
А излучинцы шли к нам.
Глава 30
Бог — это я?
Я не знаю, что задержало его тогда. Такого быстрого и всемогущего. Но Вапачиро не успел прийти на помощь знаменосцу. Лишь, когда паренек осел на землю, пуская изо рта кровавую пену, а враги нацелили оружие на меня, наемник серой молнией пронесся мимо нас: крушить и ломать.
— Не убивай! — только и успел крикнуть я, стискивая зубы от боли, потому что пытался подползти к раненому.
Тот еще был жив. Но ненадолго. Парень тяжело дышал, вернее, пытался дышать, судорожно втягивая воздух, дергаясь в спазмах. Его пробитое легкое заливалось кровью, а в плевральную полость входил воздух. И ничего не сделать.
Я держал подрагивающую голову и с тоской смотрел, как ловко Вапачиро раскидывает врагов. Излучинцы не сразу поняли, с кем столкнулись. Нелепо набегали на южанина, тыкали в него своим оружием. А тот, легко уходил с линии атаки, каждый раз вставая так, что против него было не больше двух противников, и те перекрывали остальную четверку. Одного Серый все-таки покалечил. Но потом сдержался и просто валил врагов на землю: кого с болезненным вывихом, кого вообще без сознания. Он как раз упаковывал четвертого, когда последние двое осознали масштаб трагедии и зайцами ринулись в кусты.
Мой знаменосец был уже мертв. Я не заметил, когда остановилось его сердце. Вынул из груди дротик, сунул его второму пареньку, робко стоявшему сзади, аккуратно сложил мертвецу руки, потом, шипя от боли в ноге, ухватился за знамя. Второй ополченец неуверенно потянулся за шестом, но я покачал головой: нет уж, сам. Втроем мы двинулись на эпицентр шума: «великая битва за село Излучное» была в самом разгаре. Я с трудом мог наступать на левую ногу, так что знамя для меня стало посохом. Так, ковыляя, мы и добрались до эпицентра «веселья». К этому времени всё уже почти закончилось. Пришлось довольствоваться пересказом.
Как и ожидалось, вся возня случилась в усадьбе Носача. Стражи заняли свой пляж, выволокли все лодки и стали их усиленно сторожить. Отбить флот никто даже не пытался, так что бойцы заскучали. В этом время небольшие отряды проданных увязли в лабиринтах тропок между хижинами сельчан. В паре мест особо ретивые мужики на них кидались, но пятерки Хвоста оперативно приходили друг другу на помощь. Без всяких дурацких маханий флагом.
А вот ополченцы вырвались вперед. Ветер уверенно вел их к усадьбе имачаты. Сначала дорогу указывал перепуганный мужичонка, взятый в плен. А потом и так стало видно. Только дело в том, что пока дошли, времени прошло немало, слух о нападении разошелся широко. Так что те, кто готов был бороться — стянулись к сердцу Излучного. И против двух почти полных двадцаток Тихого Ветра встали чуть более двадцати защитников «цитадели». Только, в отличие от разношерстных ополченцев, здесь собрались самые сильные и отчаянные бойцы, готовые и убивать, и умирать. Половина из них перекрыла щитами проход, а вторая бегала вдоль стен и тыкала копьями в каждого, кто пытался через них перелезть. Кстати, Вапачиро сильно преуменьшил высоту забора усадьбы: многим тот доходил до плеч.
Ветер ярился, но не смог заставить своих людей кинуться на решительный штурм. Пытался сам сработать живым тараном, но копье проткнуло ему плечо и пришлось отступить. Две толпы сгрудились друг напротив друга на расстоянии копейного выпада и увлеченно тыкали друг друга, пытаясь подловить на ошибке. Воинов владыки было намного больше, но почти у всех излучинцев, перекрывших проход, были щиты. Добротные, явно не четланской работы. И это давало защитникам преимущество. Уже не одного ополченца уводили (или даже уносили) в сторону с тяжелыми ранами. Ситуация патовая, но мои герои стремительно теряли боевой дух.
Тут-то помог генерал Глыба. Его воины откровенно скучали, охраняя никому не нужные лодки. Золотой дракон на палке никуда не махал, да и не видно было этого дракона. А в глубине селения шел какой-то нездоровый боевой шум. У генерала на такие вещи ухо обострённо реагировало. Маялся он, маялся, но решил все-таки отрядить две пятерки: чтобы пошли и посмотрели, что там происходит. Если всё нормально и спокойно — воины получили указание найти меня и выбить (!) новый приказ для стражи.
Но возле усадьбы Носача не были ни нормально, ни спокойно. По счастью, у шести стражников оказались с собой атлатли. Они скомандовали ополченцам «пригнись, пацаны!» — и принялись утыкивать красивые щиты излучнинцев дротиками. Те зажались в кучку, кто-то стал зажимать свежие раны, а в это самое время к усадьбе вышел Черный Хвост с личным эскортом. Быстро сориентировавшись, он обогнул изгородь и стремительно штурманул ее с задней стороны (сказались наши долгие беседы про тактику и всё такое прочее). Защитники не смогли остановить маленькую, но энергичную группупроданных. В итоге, отряд, удерживавший проход зажали с двух сторон, и последние излучнинцы сдались. А совсем скоро туда доковыляло и мое величество. С флагом.
Знамя установили на крыше самого высокого дома, а выживший знаменосец стоял наверху и созывал всех к общему месту сбора.
— Сюда! Сюда! — орал паренек надсадно.
На берег отправили гонца, я велел Глыбе оставить пятерку воинов для охраны лодок, а с остальными силами двигаться в усадьбу. Пока остатки собирались, изучил усадьбу. Хозпостройки ломились от богатств, но богатства все такие простенькие: продукты, инструменты, сырье. Главный дом был обширным: не мой дворец, конечно, но изобилие комнат было таким, что можно запутаться. Мы с Серым заглядывали в одну за другой, оценивая богатство убранства. Редкие люди (слуги? члены рода?) жались при виде нас к стенкам. Но в одном помещении мы таки встретили отпор. Молодая женщина сидела у постели, на которой постанывала старуха. Сиделка что-то тихо приговаривала, однако оглянулась на звуки, заметила нас — и лицо ее, в целом приятное, исказилось от ненависти.
— Убийцы! — закричала она и схватилась за кривой черный нож, лежавший неподалеку.
— Погоди-ка! — озарило меня. — Да уж не моя ли ты невеста?
Девушка (какая ж теперь она женщина, раз невеста!) бросила стремительный взгляд на мою правую руку и всё поняла. Охнула и испуганно прикрыла рот свободной ладошкой.
— Твой отец мертв, — сухо бросил я. — А вот брат еще живой… А это кто?
