Три чашки чая - Грег Мортенсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Не буду», — поклялся Грег.
Джахан вздохнула и собралась с духом. «Когда я была маленькой девочкой, то убегала и пряталась, увидев мужчину или даму в красивой чистой одежде. Но когда закончила школу, моя жизнь изменилась. Я почувствовала, что стала чистой — и теперь могу разговаривать с кем угодно и на любую тему.
Сейчас я уже учусь в Скарду, — продолжала девушка, — и понимаю, что все в моих силах. Не хочу быть просто медсестрой. Я мечтаю стать образованной женщиной, создать больницу и руководить ею — для того чтобы решать все медицинские проблемы жителей долины Бралду. Хочу стать самой знаменитой женщиной нашей долины!»
Говоря это, Джахан смущенно накручивала на палец бахрому своего красивого шелкового платка. Она смотрела в окно, за которым мальчишки гоняли мяч по полю, и тщательно подбирала слова. «Я хочу стать… Суперледи!»
«Я МЕЧТАЮ СТАТЬ ОБРАЗОВАННОЙ ЖЕНЩИНОЙ, СОЗДАТЬ БОЛЬНИЦУ И РУКОВОДИТЬ ЕЮ — ДЛЯ ТОГО ЧТОБЫ РЕШАТЬ ВСЕ МЕДИЦИНСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ЖИТЕЛЕЙ ДОЛИНЫ БРАДДУ. ХОЧУ СТАТЬ САМОЙ ЗНАМЕНИТОЙ ЖЕНЩИНОЙ НАШЕЙ ДОЛИНЫ!»
Мортенсону стало весело, но он не позволил себе даже улыбнуться. Он с огромной гордостью смотрел на прекрасную внучку Хаджи Али и думал о том, какое выражение было бы на лице старого вождя, если бы он дожил до этого дня и увидел, что семена, посеянные им, принесли столь великолепные плоды.
Он был бы счастлив, подумал Грег. И пятьсот восемьдесят писем, двенадцать быков и десять лет работы — не слишком высокая цена за такое счастье.
Он был в этом абсолютно убежден.
Глава 23
Превратим камни в школы
Наша земля ранена. Ее океаны и озера больны, ее реки подобны разверстым ранам. Воздух наполнен ядом. Черный дым бесчисленных адских костров закрывает солнце. Мужчины и женщины, лишенные родины, семьи, друзей, одиноко и печально бродят под палящими лучами ядовитого солнца…
В этой пустыне пугающей, слепой неуверенности люди ищут убежища, стремясь к власти. Есть такие, кто не гнушается обманом и иллюзиями. Если мудрость и гармония все еще живут в этом мире, а не остаются пустой мечтой, потерянной в закрытой книге, они скрываются в наших сердцах.
И мы плачем из глубины своих сердец. Мы плачем, и наши голоса — это зов нашей израненной земли. Наш плач — это великий ветер, несущийся над землей.
Из воинской песни царя ГезараСамолет, совершавший короткий перелет из Исламабада в Кабул, пролетел над границей Афганистана. Король сидел возле иллюминатора. Он смотрел на страну, из которой был изгнан тридцать лет назад. Мортенсон сразу узнал его — изображение бывшего монарха было на старых афганских банкнотах, которые Грег видел на базарах. В свои восемьдесят девять лет Захир Шах[78] выглядел гораздо старше, чем на официальных портретах.
ИЗ ИЛЛЮМИНАТОРА САМОЛЕТА КОРОЛЬ СМОТРЕЛ НА СТРАНУ, ИЗ КОТОРОЙ ОН БЫЛ ИЗГНАН ТРИДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД.
В салоне не было никого, кроме бывшего правителя Афганистана, его телохранителей, Грега и нескольких стюардесс.
Шах отвернулся от окна и встретился взглядом с Мортенсоном, сидевшим через проход.
«Ассалам алейкум, сэр», — поздоровался Грег.
«Здравствуйте, сэр, — ответил Шах. За время жизни в Риме он познакомился с разными культурами и без труда определил, откуда прибыл этот крупный светловолосый мужчина в жилете с множеством карманов. — Американец?»
«Да, сэр», — ответил Мортенсон.
Захир Шах вздохнул. Это был вздох старика, за долгие годы лишившегося всяких надежд. «Вы — журналист?» — спросил он.
«Нет, — ответил Мортенсон. — Я строю школы для девочек».
«А чем вы занимаетесь в моей стране, могу я спросить?»
«Весной начал строить пять или шесть школ, иншалла. Я везу деньги на продолжение строительства».
«В Кабуле?»
«Нет, — покачал головой Мортенсон. — В Бадахшане[79] и в Ваханском коридоре[80]».
Шах недоуменно поднял брови. Он пересел к Грегу, и американец немного подвинулся. «Вы кого-нибудь знаете в этом регионе?» — спросил король.
«Это долгая история, — сказал Мортенсон. — Но несколько лет назад киргизы через Иршадский перевал спустились в долину Чарпурсон, где я работал. Они просили меня построить школы в их деревнях. Я пообещал приехать… обсудить эти планы. Но до сих пор мне это не удавалось».
«Американец в Вахане, — задумчиво произнес Шах. — Мне говорили, что для меня где-то там построили охотничий домик, но я никогда в нем не был. Туда слишком сложно добираться. В Афганистане теперь мало американцев. Год назад этот самолет был бы забит журналистами и сотрудниками благотворительных организаций. Но теперь они все в Ираке. Америка опять забыла про нас».
Годом раньше Шах прилетел в Кабул из долгого изгнания. В аэропорту его приветствовали восторженные толпы. Возвращение короля стало символом того, что жизнь входит в нормальное русло, символом прекращения насилия, которое властвовало в этом регионе во времена правления воинственных вождей и талибов. Захир Шах правил страной с 1933 по 1973 годы, затем был свергнут своим двоюродным братом Мохаммад Дауд Ханом. Годы, в которые Шах находился у власти, стали самым продолжительным мирным периодом в современной истории Афганистана. При нем была принята конституция 1964 года. Она превратила Афганистан в демократическое государство. Были окончательно освобождены афганские женщины. Король основал первый современный университет и пригласил в страну иностранных ученых и специалистов. Для многих афганцев возвращение короля было символом жизни, которую они надеялись обрести вновь.
Но к осени 2003 года эти надежды рухнули. Американские войска, все еще находившиеся в стране, были значительно сокращены (военные или охотились за бен Ладеном и его сторонниками, или охраняли новое правительство Хамид Карзая) — в результате уровень насилия в стране стал постоянно расти. Ходили слухи о том, что талибы снова собирают силы.
ДЛЯ МНОГИХ АФГАНЦЕВ ВОЗВРАЩЕНИЕ КОРОЛЯ БЫЛО СИМВОЛОМ ЖИЗНИ, КОТОРУЮ ОНИ НАДЕЯЛИСЬ ОБРЕСТИ ВНОВЬ. НО К ОСЕНИ 2003 ГОДА ЭТИ НАДЕЖДЫ РУХНУЛИ.
«Боюсь, что мы предали моджахеддинов, — говорит Мортенсон. — В страну поступило меньше трети денег, обещанных нами в качестве помощи. С помощью Мэри Боно я нашел конгрессмена, который отвечал за помощь Афганистану. Я рассказал ему об Узре Фейсад и учителях, которые не получают зарплату, и спросил, почему деньги не поступают в страну. „Все очень сложно, — сказал он. — В Афганистане нет центрального банка, и мы просто не можем переводить деньги“.
Но меня подобное объяснение не устроило, — продолжает Мортенсон. — Спецагенты США без проблем чемоданами возили деньги лидерам Северного альянса, воевавшим против талибов. Почему же нельзя сделать то же самое, чтобы построить дороги, водопровод, школы? Если обещания не исполняются и деньги в страну не поступают, народ понимает, что американскому правительству нет дела до Афганистана».
Захир Шах положил свою руку с огромным лазуритовым перстнем на безымянном пальце на руку Грега. «Я рад, что здесь остался хотя бы один американец, — сказал он. — На севере вам нужно встретиться с Садхар Ханом. Он моджахеддин, но заботится о своем народе».
«Я слышал о нем», — кивнул Мортенсон.
Захир Шах вытащил из кармана делового костюма, поверх которого было накинуто традиционное цветное одеяние, визитку и попросил одного из телохранителей принести его саквояж. Затем король прижал большой палец к чернильной подушечке и оставил на обороте визитки отпечаток. «Если вы покажете это Хану, он вам поможет, — сказал Шах. — Аллах с вами. Благословляю».
Заложив крутой вираж, самолет приземлился в кабульском аэропорту. Столица все еще была небезопасным местом, как и год назад. Пилоты делали все, чтобы не оказаться мишенью для «стингеров», которых в руках афганских талибов осталось великое множество.
ПИЛОТЫ ДЕЛАЛИ ВСЕ, ЧТОБЫ НЕ ОКАЗАТЬСЯ МИШЕНЬЮ ДЛЯ «СТИНГЕРОВ», КОТОРЫХ В РУКАХ АФГАНСКИХ ТАЛИБОВ ОСТАЛОСЬ ВЕЛИКОЕ МНОЖЕСТВО.
Уличное движение в Кабуле показалось Мортенсону еще более пугающим, чем раньше. Абдулла невозмутимо крутил руль своей «тойоты», и им удалось избежать четырех столкновений, которые казались абсолютно неизбежными. Наконец Мортенсон оказался в гостинице «Мир».
«Кабул явно контролировался правительством, которое поддерживала Америка, — вспоминает Мортенсон. — Но власть ограничивалась пределами города. Да и в городе они не могли наладить даже дорожное движение. Водители просто не обращали внимания ни на дорожные знаки, ни на полицейских. Все ездили так, как им было угодно».
Мортенсон хотел поехать в Файзабад, самый большой город в Бадахшане. Оттуда можно было совершать вылазки с целью поиска мест для строительства деревенских школ. Добраться же до Файзабада можно было только на машине. Двое суток предстояло ехать по весьма небезопасным дорогам, но другого выбора не было. В свой третий приезд в Афганистан Грег был преисполнен решимости исполнить обещание, данное когда-то киргизам. Пока он был в Пакистане, они обследовали весь Ваханский коридор и проделали долгий путь в Зуудхан, чтобы сообщить о результатах Фейсалу Байгу. Выяснилось, что в этом регионе проживает пять тысяч двести детей, которым негде учиться. И все они, иншалла, ждут, когда Мортенсон начнет строить для них школы.
