Город, который забыл как дышать - Кеннет Харви

– Оба пропавших духа – Райны Прауз.

– Целых два?

– Да. Двое, от двух мертвецов. Муж ее там и отец.

– А Райна Прауз в больнице, так?

– Да, в списке она точно есть.

– Я сейчас в Уимерли, а потом подъеду и все проверю.

– Вот и славненько. Жду тебя на рыбозаводе. Свиданьице тебе назначаю, красавчик.

– Договорились.

Даг яростно глянул на полицейского и разозлился еще пуще, потому что сержант довольно улыбался.

«Плоть, – думала Клаудия. – Плоть. Плыть. Плоть. Плыви, плоть, по течению». Лезвие было таким гладким и таким красивым. Словно указующий перст. Она повернулась, посмотрела на Реджа и вскрикнула. Нож сам метнулся вперед. У Реджа в глазах вспыхивали темные искорки. В каждой руке у него было по рыбе. Джозеф обернулся на крик. Он остановился в дверях, на сгибе локтя у него висела сумка.

– Что такое?

Клаудия показала на мужа. Редж поднял рыб над головой и со всей силы сжал бьющиеся скользкие тела. Из одной рыбы вылетела светящаяся струя икры, из другой – молока. Струи соединились, из брызг проступил силуэт девочки. Джессика. Глаза округлились, губы то открываются, то закрываются, словно она силится вдохнуть. Девочка повернулась спиной к Клаудии. Редж кивнул, одну за другой затолкал рыб себе в глотку, взял из рук жены нож, засмеялся и приставил острие к своему животу.

– Что случилось? – спросил Джозеф, не отводя глаз от правой руки Клаудии.

Она снова показала на Реджа. Щеки ее покраснели от страха. Редж медленно расстегнул рубашку, обнажив белый волосатый живот, сделал аккуратный надрез сантиметров шесть в длину и надавил. Кожа разошлась, показалась розовая, как лососина, мякоть. Крови не было, только сочилась сукровица, она быстро пропитала и без того влажные штаны. В разрезе что-то сверкнуло, вылезла голова рыбы. Редж кивнул Клаудии, как будто отвечая на ее вопрос. Рыба билась, стараясь выбраться из живота. В конце концов, ей это удалось, и она тяжело плюхнулась на пол. Следом посыпались другие рыбки, поменьше, вскоре вся кухня была покрыта толстым слоем шевелящихся чешуйчатых тел. Джозеф протянул руку вперед и медленно пошел на Клаудию.

– Отдай мне нож, – сказал он.

Клаудия закрыла глаза, покачнулась, ударилась об буфет и сползла на пол. Редж кинулся к ней и стиснул ее в объятиях. Его лицо было так близко! Клаудия знала это лицо. Конечно, знала. Справа по стене запрыгал солнечный зайчик, она повернулась и тут только поняла, что ее рука свисает вдоль тела Реджа, пальцы крепко сжимают нож, и лезвие направлено на мужа.

– Редж, – сказала Клаудия.

– Нет, – ответил чужой голос. – Я Джозеф.

– Мне все равно, – пробормотала она, – все равно, кто из вас умрет.

– Ты можешь сесть? Я принесу тебе воды.

– Нет. – Она с трудом подняла правую руку. – Нет, не надо воды, – попросила Клаудия и вонзила нож в его плоть. Плыть. Плыви, плоть.

Ватага ребятишек играла на поле в вышибалы. Потом дети устали, повалились в высокую траву, примяв колючие стебли руками, и стали что-то раскладывать на земле. Камешки. Из них получались дома, а еще можно было возить их взад-вперед, как машинки. «Это мой дом», – сказала одна девочка. «А это моя машина», – ответил мальчик, он рычал, изображая работающий мотор, губы тряслись и плевались. Машина врезалась в домик. «Проезд запрещен, – важно сказала маленькая девочка, – а то вы нас передавите». – «Точно, – поддержала ее другая, – здесь проезда нет». Солнце у них над головами мигнуло, и дети подняли головы. Раздался металлический звон, вокруг быстро стемнело. Дети стояли в холодном полумраке и не могли ничего понять. Звон становился все громче.

Томпсон проснулся. Оказывается, в доме действительно что-то звонило. Агата спрыгнула с любимого кресла и медленно, всласть потянулась. Доктор тупо смотрел на нее, полупроснувшись. Сквозь окно в гостиной лился яркий солнечный свет. Понятно. Опять заснул на диване.

Звон. «Это ж мой мобильный», – сообразил Томпсон и беспокойно сел. Потер глаза, зевнул. Опять эта боль в лодыжке. Где-то тут должна быть железная палка, он вчера стащил ее из больницы. Ага, вот и она, валяется на полу под журнальным столиком. Доктор воспользовался своим приобретением и заковылял на кухню, тяжело опираясь на трость. На столике валялся забытый здесь с вечера мобильный телефон. Томпсон взглянул на дисплей. Это из больницы. Он нажал на кнопку «ответ», поздоровался.

– Разбудил? – Баша звонит.

– Нет, что вы.

– Спешу сообщить, что Райна Прауз дышит самостоятельно.

– Не может быть! – закричал Томпсон и переступил с ноги на ногу, чтобы не наваливаться на палку. Слава тебе господи, хоть одна хорошая новость.

– Так вот. Тест на самоидентификацию личности она прошла играючи. Остается надеяться, что остальные последуют ее примеру.

– Здорово! – Томпсон неудержимо зевнул. Все-таки выспаться опять не удалось. К тому же еще и в животе сосет. – Извините.

– Да чего уж там.

– Я скоро приеду.

– Ну и чудесно.

Томпсон захлопнул крышку мобильного. Он готов был пуститься в пляс. Наплевать, что не выспался, новость того стоила. Черт его знает: а вдруг их беды подходят к концу?

Агата в углу громко хрумкала кормом. Доктор прислонил палку к буфету и запрыгал к холодильнику, чтобы достать для кошки новую банку. Он присел на корточки рядом с миской и вывалил поверх подушечек мягкие консервы.

– Вкуснятина, а, Агата? – Томпсон погладил шелковистую черную шубку. – Райна Прауз поправилась – представляешь? Это стоит отпраздновать. Съешь за ее здоровье.

Агата несколько раз вякнула, поддерживая беседу, и снова принялась за еду. От ее аппетитного чавканья у Томпсона сжалось в животе. Он открыл холодильник, вытащил банку с маринованными артишоками. То, что нужно. Доктор вооружился вилкой и принялся гоняться за артишоками по всей банке. Поймал. По кухне поплыл запах маринада.

Покончив с артишоками, Томпсон вытер подбородок бумажным полотенцем.

– Ты со мной или тут останешься?

Агата лениво мяукнула.

– Ну, как хочешь, тогда до скорого.

Он вышел из дома, в глаза ударило яркое солнце. Отличный денек.

В последнее время что-то там, на небе испортилось, и лето не баловало хорошей погодой. Доктору вспомнился давешний сон про детишек в темноте. Это ж только сон. Кто знает, что он значит? Да и значит ли что-нибудь?

Томпсон влез в машину и задохнулся от жары. Он бросил палку на пассажирское место, немного посидел, открыв дверь и опустив стекло. Наконец салон проветрился, доктор завел мотор, захлопнул дверцу и мельком глянул на книжку, которую вчера забыл в машине. «Смерть в воде». На ней явно валялась Агата. Все было усыпано ее черной шерсткой. Глаза сразу среагировали, он потер их и попытался вспомнить, куда засунул таблетки от аллергии. Может, в карман? Сегодня Томпсон начисто забыл выпить все лекарства. Черт с ними. Выживет. Доктор снова взглянул на обложку. В воде лицом вниз плавал утопленник. Томпсон попытался вспомнить сюжет. Интересно, удастся ли дочитать книгу до конца? И выяснить, в конце концов, почему покойник утоп?

Доктор решил, что возвращаться в дом за лекарствами не стоит. Их можно взять и в больнице. Уж этого добра там хватает. Томпсон посмотрел в зеркало и включил заднюю передачу.

Добравшись до больницы, он зашел в палату к Райне Прауз и обнаружил, что ее кровать пуста. В туалете тоже никого. Не могли ж ее выписать. Это его больная, и он не закрыл карту. Или она сама ушла, не дожидаясь выписки? Вполне вероятно. Характер у Райны тот еще. На сестринском посту Томпсону сообщили, что миссис Прауз забрали из больницы, и командор Френч взял на себя ответственность за ее здоровье. Доктор, клокоча от ярости, прочитал факс, который протянула ему медсестра. Документ был подписан главным врачом.

– Ее увезли солдаты. – Сестра осторожно выбирала слова, не отрывая взгляда от его палки.

Томпсон схватил телефон и набрал номер Френча. Он потребовал, чтобы его пациентку немедленно вернули в больницу.

– Это невозможно, – ответил ему командор.

Он был совершенно уверен в своих полномочиях, и доктор понял, что протестовать бесполезно.

– Я понимаю ваше беспокойство, – сказал Френч. – Прошу вас, постарайтесь не рассматривать это как выпад против вас лично. Дело чрезвычайной важности, на карту поставлены жизни и здоровье людей. Да вы и сами это понимаете.

Командор сделал паузу, очевидно, ожидая, что Томпсон с ним согласится. Но доктор тоже молчал, опасаясь рявкнуть что-нибудь ненормативное.

– Почему бы вам не приехать сюда, в городской клуб? – продолжил Френч. – Миссис Прауз находится здесь, рядом со мной.

– Сейчас приеду, – сказал Томпсон.

Он прыгнул в свой внедорожник и понесся мимо автомастерской мистера Хики, круглосуточного магазинчика Ванды, старых и новых домов, из окон которых открывался прекрасный вид на бухту и Уимерли. Во дворах играли дети. На шоссе было полно машин, в солнечных лучах сверкали их лакированные бока. Обычный погожий летний день. Мир не изменится только оттого, что Томпсон зол как сто чертей. Доктор выругался себе под нос.