Из Багдада в Стамбул - Карл Май

– Он убил настоящего Афрака и забрал письмо. Прочтя его, он решил под его именем ехать ко мне и завладеть всеми товарами. Только этому эфенди я обязан тем, что этого не произошло.

, – И что же ты сделал с ним?

– Он сбежал от нас, мы охотились за ним. Вчера он прибыл сюда на французском паруснике, а мы добрались только сегодня.

– Я сейчас разберусь с этим французом, – проговорил Исла, поднимаясь.

– Я уже был там, – сказал я, – вор давно покинул корабль, но капитан был с нами любезен. Он пригласит меня, если найдет носильщика, помогавшего Афраку.

– Все это очень горькие известия, но расскажи всю историю подробнее, – попросил брат.

Якуб поведал в подробностях наши приключения, и Мафлей решил сразу же бежать к судье, чтобы поднять на ноги весь Стамбул в поисках убийцы и преступника. Он мерил селам лык шагами, метался как лев в клетке. Исла тоже был возбужден до предела. Когда кровь в жилах немного успокоилась, вернулся и рассудок, необходимый для того, чтобы принимать хладнокровные решения.

Я советовал им не привлекать для поисков полицию, надеясь, что кому-то из нас посчастливится напасть на след преступника. Моего совета послушались.

Когда мы с Халефом и англичанином собрались уходить, Мафлей и Исла ни за что не хотели нас отпускать. Они настаивали, чтобы мы во время пребывания в Стамбуле непременно были их гостями. Чтобы никто не мешал, нам предоставлялся в полное распоряжение садовый домик. Мы согласились.

Дом стоял в глубине сада, там было все очень удобно расположено, и мы были вольны вести себя по нашему разумению, не угнетая себя соблюдением обычаев Востока. У нас было достаточно времени отдохнуть и обсудить план дальнейших действий. Найти человека в Константинополе было делом практически немыслимым. Оставалось положиться на случай и начать прочесывать город во всех направлениях.

На третий день нам обернулось счастье – пришел хаммаль, сказавший, что встречался с капитаном, и тот прислал его к нам.

Я спросил его о пассажире, груз которого он перенес на берег, и он вспомнил, что тот приказал нести пакет в один из домов – какой точно, он мог бы вспомнить – и взялся проводить меня туда. В доме жил некто, кто вспомнил – да, действительно, в означенное время у него останавливался человек, он интересовался покупкой дома. Хозяин водил его показывать разные дома, но тому ни один не подошел, и они расстались, причем этот «покупатель» не оставил никаких координат.

Это все, что мне удалось узнать. Но на обратном пути у меня произошла весьма интересная встреча, хоть немного вознаградившая меня за предыдущие неудачи. Я зашел в кофейню, чтобы выкурить трубку и выпить чашку кофе, и едва уселся на подушку, как услышал на чистом немецком:

– Оп-ля! Быть того не может! Вы ли это или я обознался? Я повернул голову и увидел бородатое лицо, которое, без сомнения, было мне знакомо, но кто это – я никак не мог вспомнить.

– Вы это мне? – спросил я.

– А кому же еще? Вы меня больше не признаете?

– Наверное, я вас знаю, но прошу вас, помогите немного моей ослабевшей памяти!

– Забыли уже Хамсада аль-Джербаю, который пел вам на Ниле песню о ямщике и с которым потом…

Я вспомнил!

– Борода помешала признать вас. Бог вам в помощь, садитесь рядом. Есть время?

– Больше чем достаточно, если вы согласитесь оплатить мой кофе. Я немного, так сказать, поиздержался.

Он подсел ко мне поближе, и мы смогли разговаривать, не опасаясь, что наш разговор на немецком окажется понятным кому-то из местных.

– Расскажите, как вы дошли до жизни такой, мы ведь с вами столько не виделись!

– Как дошел? Этот Исла бен Мафлей, которому я служил, уволил меня, потому что я ему больше не был нужен. Так я попал в Александрию, а потом с одним греком на Кандию, а оттуда матросом в Стамбул, и вот я здесь.

– В качестве кого?

– В качестве всех. Как посредник, как проводник, как чернорабочий и помощник. Но никому я уже не нужен, все справляются без меня, вот я и гуляю голодный, а кишки ноют и поют. Вот я и понадеялся, господин, что, может, вам на что сгожусь. Ведь помните, как тогда, на Ниле…

– Посмотрим. А почему вы не обратились к Исле бен Мафлею? Он ведь в Стамбуле.

– Покорно благодарю. Знать его не желаю. Он обесчестил меня, сделал больным, развалиной, не доставлю ему такое удовольствие!

– А я живу у него.

– О, это плохо, значит, я не смогу вас навещать.

– Но ведь вы посещаете не его, а меня!

– Если бы так… В его доме ноги моей не будет ни при каких обстоятельствах, но вам я бы хотел послужить.

– Есть такая возможность. Вы помните такого АбрахимМамура, ну, того, у которого мы забрали девчонку?

– Помню отлично. Его звали Дауд Арафим, он ускользнул тогда…

– Так вот, он в Константинополе и я его разыскиваю.

– То, что он здесь, мне хорошо известно. Я его видел.

– Да? Где?

– Наверху, в Димитри, но он меня не узнал.

Я знал, что Ай-Димитри и Татавола, Енима и Ферикей считались самыми дурными кварталами в городе, и поэтому спросил:

– А вы часто там бываете?

– Очень часто. Я там живу.

Теперь я знал достаточно. Этот брадобрей из Ютербога осел во владениях греческого сброда Димитри, ставших одним из крупных кварталов Стамбула. Преступники там чувствуют себя дома, как в соответствующих районах Нью-Йорка или Лондона. Появляться там опасно не только вечерами, но и днем, когда, то справа, то слева открываются двери в маленький ад, где происходят оргии или являются миру такие страшные болезни, о которых и подумать страшно.

– В Ай-Димитри? – переспросил поэтому я. – А получше места вы не могли найти?

– Мог, но там так хорошо, когда есть деньги! Столько удовольствий!

– Когда вы встретили Абрахим-Мамура, вы какое-то время его там наблюдали? Мне очень надо выяснить, где он поселился.

– Я не следил за ним, поскольку был рад, что он меня не признал. Но мне известен дом, откуда он вышел.

– Не соблаговолите ли вы показать мне его прямо сейчас?

– С удовольствием.

Я оплатил кофе и трубки, мы наняли двух лошадей и поехали через Пера и Тепе-Баши в Ай-Димитри. Говорят, что Копенгаген, Дрезден, Неаполь и Константинополь – самые красивые города Европы. Я согласен с этим утверждением, но с одной оговоркой относительно последнего – этот город красив только тогда, когда смотришь на него со стороны Золотого Рога; что же касается его нутра, то тут несложно впасть в разочарование. Я вспомнил байку об одном английском лорде, о котором рассказывали, что он, якобы, прибыл в Константинополь на яхте, но не покидал корабля, а проплыл по всему побережью от Радоста на северном берегу Мраморного моря до Стамбула, зашел в Золотой Рог, вернулся в Босфор и прошел в Черное море, уверенный в том, что получил полное впечатление о городе. Если же углубиться в город, то попадешь в кривые извилистые улочки и переулки, которые и улицами-то нельзя назвать. Мостовые встречаются крайне редко. Дома построены главным образом из дерева и являют улице свои тыловые, без окон и дверей, стороны. На каждом шагу натыкаешься на злых, облезлых собак, которые здесь стали главной заботой дорожной полиции, и постоянно держишь ухо востро, чтобы не попасть под колеса мчащейся упряжки или не вляпаться в лошадиный или ослиный навоз.