Дорога смерти (Обретение волшебства - 2) - Роберт Стоун

Он пытался подремать, он считал валуны, мимо которых они проносились, он бессчетное число раз тыкал копьем в рыбу, проплывавшую мимо, но, несмотря на все попытки отвлечься, спокойствие дня и бесконечный плеск реки действовали угнетающе. Наконец Брент наклонился вперед и прекратил бесполезную борьбу с собственным любопытством.

- Что же заставило вас пойти работать в министерство разведки? спросил он.

Елена резко откинула голову назад, настолько удивил ее внезапный вопрос Каррельяна. Учитывая его безмерное презрение к ее работе, она просто не могла вообразить, с чего вдруг он проявил к ней интерес. Если этому человеку просто скучно и он хочет праздной болтовни, у Елены не было ни малейшего намерения обеспечивать ему такое развлечение. А если он хотел поднять ее на смех...

Она пристально посмотрела на спутника, ожидая увидеть притаившуюся на его губах насмешку, но Брент избегал взгляда женщины, упорно созерцая стремительно мчащуюся реку. Пытался ли он посмеяться над ней или нет, но Елена не могла придумать ничего более безопасного, чем дать честный ответ.

- Если хотите знать, Каррельян, - произнесла она холодно, - я пошла работать в министерство, потому что в армию женщин не берут. А даже если бы и брали, я могу принести больше пользы в разведке, чем сидя на берегах Циррана и ожидая, пока индорцы решат развязать следующую войну. Я пошла работать в разведку, ибо в отличие от вас я считаю, что большинство чалдианцев - приличные, трудолюбивые люди. И я уверена, что Республика, как бы ни было развращено правительство, все равно лучше, чем любая индорская монархия. Или гатонская теократия, это безразлично.

Брент наклонил голову набок, как будто обдумывая ее ответ.

- Это объясняет, почему нам вообще нужно министерство разведки, признал он. - Это то, за что я плачу налоги. Но почему вы захотели работать именно там?

- Неужели вам это на самом деле интересно, Каррельян? - рассмеялась Имбресс.

Брент ничего не ответил. Он просто сидел на прежнем месте, глядя на изменчивую игру света на поверхности воды. Нет никакой нужды продолжать, решила Имбресс.

Но почему-то продолжила рассказывать.

- Я выросла в Аторе, Каррельян, это далеко, и я сомневаюсь, что вам известна моя семья. Мой отец сделал свое состояние, торгуя тканями. На тканях можно заработать гораздо больше денег, чем вы думаете. Состояние не такое, как у вас, конечно, но вполне достаточное для того, чтобы мой отец начал копить разные вещи.

На краткий миг вместо вод Лесной Крови перед мысленным взором Елены появилась река Раммюн, которая текла рядом с поместьем ее отца. Весной она бурлила неподалеку от ухоженного парка с подстриженными кустами и пустыми бельведерами, с изъеденными временем статуями, стоявшими, словно отшельники, среди зарослей миртов и азалий, единственных друзей маленькой девочки.

- Именно это и делал мой отец, Каррельян. Он копил разные вещи. Дома, лошадей, экипажи, жену, двух дочерей, полдюжины любовниц. Полагаю, несколько внебрачных детей. Жена умерла, он завел другую. На самом деле они обе умерли, а со временем умер и он. Я оставила сестру управлять поместьем -- у нее для этого более подходящий характер, чем у меня, - и уехала в Прандис.

Брент оторвал взгляд от реки и был немного удивлен выражением лица Имбресс. Горечь?

- Я не понимаю, - честно признался он.

Имбресс кисло улыбнулась.

- Я и не думала, что вы поймете.

Брент снова уставился на воду. Довольная тем, что разговор окончен, Имбресс обратила взгляд на запад, но тут, к ее немалому удивлению, Брент заговорил снова.

- Касательно предложенной вами сделки, - негромко произнес он. - Вы получите то, что хотите. Мадх будет первым.

Женщина с удивлением обернулась. Она не думала, что Каррельян может чем-то удивить ее. Во всяком случае, не до такой степени.

Видимо, где-то в глубине души этот человек все же сохранил некое представление о чести. Или, возможно, он хотел ее как женщину и решил, что это единственный способ. Но все это не имело значения, помощь Брента была нужна, как воздух. Она примет ее... а о последствиях подумает тогда, когда придет необходимость.

- А я даю слово вам, - наконец ответила Елена. - После Мадха - Хейн.

Брент молча покачал головой, и она вдруг заметила, что у этого человека печальные глаза. Второй раз за день он удивил ее.

- Мадх первый, но Хейн по-прежнему мой. Только мой.

Мадх первый, Хейн за ним - такой порядок езды установился за то время, что эти двое путешествовали по Улторнскому лесу. Коса Красотки в некоторых местах была достаточно широка, чтобы рядом могли ехать двое, но Мадх и Хейн ни разу даже не попытались изменить установившийся порядок, поскольку им было совершенно нечего сказать друг другу. В конце концов, только Мадх знал эту тропу, и потому ехать первым имело смысл именно ему, но для индорца не это являлось основной причиной. Просто Мадху не хотелось лицезреть своего подручного хотя бы на мгновение дольше, чем это было необходимо. Он изо всех сил старался не замечать убийцу, так что иногда ему почти удавалось поверить, будто он скачет по Косе Красотки в одиночестве, точно так же, как несколько месяцев тому назад он ехал в Чалдис.

Единственным недостатком подобного расположения являлось то, что ему приходилось терпеть крайне неприятное присутствие Хейна за спиной. Интуиция Мадха подсказывала: убийца, вынужденный столь долго смотреть на чью-либо спину, мог не устоять перед желанием вонзить в нее кинжал. Но Мадх также знал, что наемник сумеет противостоять подобному желанию, и не только из-за своей жадности, - Хейн был напуган. Конечно, он скрывал свой страх, тщательно загнав его в самую дальнюю щель своей души, окутанной саваном садизма и порочного юмора. Только такой опытный знаток людей, как Мадх, мог разглядеть хорошо замаскированную уязвимость Хейна. И как бы убийца ни пытался скрыть свое состояние, оно давало о себе знать: Хейн боялся леса. Сперва убийца казался вполне довольным, но вот уже на протяжении двух дней, с тех пор как они услышали сначала пробуждение Друзема, а затем треск с корнем выдираемых деревьев и страшный грохот, когда монстр обрушил башню Хаппар Фолли, Хейн жил с осознанием, что с некоторыми обитателями Улторна не справиться при помощи его жалких кинжалов.

А Хейн, по сути, ничего еще и не знал об ужасах, скрывавшихся в чаще леса.

На протяжении всего пути Мадх мысленно скользил между деревьями, прочесывал траву, выискивая признаки дремлющего сознания древних монстров. Похороненные, как Друзем, спрятавшиеся в пещеры, покрытые мхом, залегшие на дно прудов, погруженные в долгую спячку, но живые, эти чудовища цеплялись за свое тусклое существование. Без могучего потока магии, свободно распространявшейся в мире до Принятия Обета, большинство из них были обречены оставаться лишь жалкими тенями, которые с каждым уходящим веком становились все более расплывчатыми, постепенно превращаясь в легенду. Но другие, подобно Друзему, сохранили частицу прежней мощи, и их надо было только пробудить - кровью или заклинанием, произнесенным там, где они могли поймать добычу в ловушку и устроить пир.