Финикс. Трасса смерти - Боб Джадд

Совершенно из ниоткуда.

Она неслась на меня с огромной скоростью.

Прямо передо мной раздалось глухое рычание, я даже слышал, как она прыгнула после своего рывка ко мне, и низко над землей раздался громкий яростный вой зверюги, я инстинктивно шарахнулся в сторону и когда обернулся, чтобы защитить себя, то оказался на пути машины Милезе. Падая, я потянулся к Алистеру, схватил за куртку на спине, потянул его за собой, и Алистер тоже начал падать. Милезе до отказа выжимает акселератор и успевает проскочить за долю секунды до непоправимого.

Подсознательно мой мозг четко зафиксировал последовательность и детали случившегося. Я падаю спиной на дорожку, крепко ухватившись за Алистера, поворачиваю его, сам пытаясь встать, но при этом тяну его вниз, и он хватается рукой за желтый дождевик Бэкингема. Тянет Бэкингема вместе с нами, и этого оказалось достаточно — едва достаточно, чтобы замедлить наше падение на дорожку и чтобы Милезе пронесся мимо нас: голова моя коснулась дорожки буквально через сотую долю секунды после того, как тут пронеслась машина, а полсекундой позже сюда же падают и Алистер с Бэкингемом.

Глава 15

Я падаю назад. Что за собака, откуда?

Могу поклясться, что я видел, должен был видеть, длинную узкую оскаленную морду, розовые и черные десны и влажные зубы в широко раскрытой пасти. Собака была в ярости. И целилась прямо в горло.

Думай, времени полно. Потянувшись к плечу Алистера, сначала промахнулся, а потом в падении назад успел вцепиться пальцами в его рубашку. Рев машины «далара», которой правил Милезе, был все ближе, когда Алистер начал тоже падать назад и медленно поворачивать голову ко мне, ноги его стали подгибаться под моим весом, а рубашка — рваться в моих руках. Так же было и с Филом. Так же неожиданно, так же в падении с выражением испуга на лице. Как же они могли быть столь тупыми? Ведь это надо — повторить тот же трюк. На этот раз со мной, но в том же самом виде. Руки Алистера вытянуты, он ими машет вверх и вниз, как заводная игрушка. Голова его отворачивается от меня. В сторону Джереми. Который на него не смотрит и пытается отбросить руку Алистера. Джереми совершенно не готов удержать на себе вес тела Алистера, а потом и моего, это заставляет его резко отступить назад, а потом сделать еще один шаг туда в пустоту. В удивлении Джереми раскрывает рот, его позолоченные, в круглой тонкой оправе очки слетают с носа. А надувшийся желтый полихлорвиниловый макинтош, взмыв в синее небо, опускается вниз, становясь все больше в размерах, когда я начинаю ощущать горячее дыхание машины, пролетающей где-то подо мной, толчок, а затем — пустота, и шум, и запах масла, выхлопных газов, горячей резины и удар затылком о покрытие, и в этот же момент плечо Алистера опускается на мое плечо и мягко падает Джереми.

— Форрест! — доносится откуда-то издалека. Форрест? Да ведь это мое имя!

— ФОРРЕСТ! — Я не хочу просыпаться, хочу по-прежнему оставаться в этом теплом сне, в котором я беспрерывно падаю. Я открыл один глаз, и большая неясная голова склонилась надо мной.

— Кажется, он меня слышит. Форрест!

— Прошу вас, — произнес другой голос, — его нельзя трогать!

— Все в порядке, — сказал я, открыв глаза и увидев над собой лицо с падающими короткими коричневыми волосами, симпатичным ртом в губной помаде. — Привет, Сьюзен!

Вот ее лицо оказалось в фокусе, а за ним открылся бледно-зеленый потолок. И тут же — раскалывающая голову боль. Я снова прикрыл глаза.

— Очнись, Форрест!

— Может, вам зайти позже? — произнес голос за ее спиной.

— Уже поздно. ФОРРЕСТ!

Я вновь открываю глаза:

— Я отдыхаю!

— У Алистера вывихнуто плечо. У Джереми сломан нос, и я хочу знать, что произошло?

— Я в полном порядке. Спасибо, что спросила!

— Я знаю твое состояние. Я смотрела рентгеновский снимок.

— И что случилось?

— Ты разбился, Форрест. Без машины. Трудно поверить, но и Алистер и Джереми говорят, что ты откинулся назад, упал со стены ограждения и потянул их за собой. И все это они заявляют единодушно. Но, полагаю, об этом надо спросить и тебя.

— Поскольку ты что-то подозреваешь?

— Да, есть у меня такая мысль.

— Ты же ничего не видела!

— Естественно, не видела. Я была дома, играла роль мамочки. Считала, что все дети при мне.

— Ты же слышала, что я упал, — сказал я, чувствуя невыносимую тяжесть и усталость. Мои веки стали свинцовыми.

— Да, я слышала, что мой гонщик, падая, прихватил с собой со стенки половину моей команды.

— Который час?

— Начало седьмого. Тебе что-нибудь нужно?

— Вечера?

Она утвердительно кивнула:

— День тот же.

— Мне надо переговорить с Алистером. Что говорят врачи?

— Они заявляют, что мне надо поискать гонщика, который может передвигаться по ограждению выездной дорожки, не падая со стенки.

— Как ты думаешь, что произошло, Сьюзен?

— Я ничего не думаю. Конечно, меня там не было, когда это случилось. Понятия не имею. Но не думаю, что это могло быть то же самое, что и с Филом. Какой бы чертовщиной «оно» ни оказалось. Не хочу даже думать об этом. Доктора говорят, тебя можно будет выписать завтра утром. Они считают, что у тебя легкое сотрясение, но ночь ты проведешь здесь под наблюдением. Что же произошло, Форрест? — Ее испуганные карие глаза были широко раскрыты.

— Не могу точно сказать. Мне надо поговорить с Алистером.

— Он уже ушел домой. Несколько часов назад. Тебе надо немного отдохнуть, а я поеду домой и покормлю своих маленьких монстров.

— Приласкай их за меня.

— А это тебе. — Она низко склонилась, вся пахнущая духами и лавандовым мылом, ласково взяла мою голову в руки и поцеловала. Слегка. И недолго. В губы. — Я рада, что с тобой все в порядке, — прошептала мне на ухо. — Расскажешь все утром. — Она снова поднялась. Ну точно мамочка, укладывающая ребенка в кровать. Склонилась ко мне. Глаза мои закрылись, на губах был привкус губной помады.

— Осторожно веди машину, — попросил я.

— Осторожно ковыляй, — ответила она.

Глава 16

Сестра Кэролайн подняла спинку моей кровати так, что я мог одним глазом наблюдать, как под клеенкой проступают мои яйца. Я уронил вилку на этот неровный желтый холмик, и она подпрыгнула. Интересно!

Желтая жидкость в пластиковой чашке отдавала жестью. А кофе в полистироловой посуде имел привкус газетной бумаги. Прелестно!

Сестра Кэролайн была достаточно высокого роста, чтобы достать до верха моей кровати. У нее было симпатичное округлое лицо, длинные волосы и сильные плечи, которыми приходилось упираться в спинки кроватей до двухсот раз за день. Она все еще стояла передо мной с выжидательным выражением лица. Затем протянула телеграмму.

— Кто-то вас любит, — прокомментировала она этот факт.

Я взял телеграмму, а она одарила меня улыбкой типа «очень жаль, что тебе придется умереть». И помахала рукой на прощанье.

Ну что ж, подумал я, от какого-нибудь фаната. О, смотри-ка, да это прямиком из «Токио Телеграф энд Радио». В ней говорилось:

«Форрест. Естественно, я разочарован твоим выступлением, особенно твоими результатами по заездам. Ты хотел прямого контроля над командой, и ты его получил. Если машина не тянет, за это отвечаешь ты. Твои результаты ниже средних, а Рассела — ненамного лучше, и вся ответственность за машины и за него тоже лежит на тебе. Не может быть никаких оправданий, и мне не нужны комедии. „ЭФОГК“ — это прорыв стандартов группы „Эмрон“ в двадцать первый век. Позвони мне.

Необходимо обсудить пути роста конкурентоспособности команды.

Выздоравливай.

Сэм».

Телеграмма от Нотона позволила мне понять, почему повсеместно так ненавидят тех, кто осуществляет руководство в глобальном масштабе. За то, что этот «глас свыше» уверен в своей непогрешимости и ожидает, что ему будут внимать и следовать. Его шансы, что я позволю ему сесть мне на шею, были близки к нулю. Насчет ответственности он был прав. Ответственность за управление командой лежала на мне. Я этого и просил. Но когда что-то непонятное происходит с моей машиной и когда что-то непонятное толкает меня под колеса гоночного автомобиля, это уже выходит за пределы моих полномочий и возможностей. Но вовсе необязательно, что выходит и за пределы его возможностей.

— Надеюсь, хорошие новости? — У ног моей кровати стоял подросток со стетоскопом вокруг шеи. — Я — доктор Меннинг, мистер Эверс. Как вы себя сегодня чувствуете?

— Болей нет, страданий нет, чувствую себя прекрасно. Не знал, что доктора до сих пор носят стетоскопы.

— Не будем затевать разговор об оснащении этой больницы. Вас это не касается. Рад слышать, что вы хорошо себя чувствуете. Вы скоро встанете на ноги. Не удивлюсь, если узнаю, что у вас голова почти не будет болеть.