2007 № 10 - Журнал «Если»

Во все порты имплантанта начал стучаться спам — назойливые рекламные сообщения всех возможных видов. Но Олег платил немалые деньги за то, чтобы лучшие специалисты регулярно проводили настройку его брандмауэра, и брандмауэр справлялся, не пропуская в имплантант ни рекламы, ни вирусов.

Сегодня Олег решил пожертвовать обедом ради более важного дела. Случай с сестрой, о котором только что сообщил отец, напомнил о том, что ему самому пора сохраняться.

Теперь специалисты поднимут записи о сестрице в своей базе данных и вырастят по ним клона нужного возраста, в которого затем зальют через имплантант всю память, сохраненную при последнем ее визите в городской Центр реинкарнации населения.

Возможность интеграции компьютера в человеческий мозг, в особенности прямой передачи и сохранения памяти, заставила правительства всего мира отказаться от запрета на эксперименты по клонированию людей.

Правительства поняли свою выгоду. Вместо того, чтобы держать огромный штат людей, предотвращающих гибель в быстром и смертельном современном мире со всеми его террористами и катаклизмами, правительства предпочли держать куда меньший штат специалистов, боровшихся с последствиями гибели. Умерших людей просто заменяли на новых — если, конечно, у родных и близких на то имелись деньги.

От клонов, как правило, скрывали их происхождение — психологи уверяли, что так будет лучше. Проходило несколько дней положенного по традиции траура — и человек возвращался к своим друзьям и знакомым, которые сразу же забывали о случившемся. Проблемы возникали, только когда последняя «контрольная точка», то есть дата последнего сохранения, оказывалась слишком далеко в прошлом, и целое множество дней приходилось заполнять «пустышками» — искусственными воспоминаниями, изготовление которых было на сегодняшний день самой сложной и ресурсоемкой задачей в сфере информационных технологий.

Обретя информационное бессмертие, люди почти перестали размножаться. Рождаемость приходилось строго контролировать, и даже если паре удавалось получить разрешение, дети все равно не рождались, а выращивались в том же Центре реинкарнации — в качестве исходного материала для них использовался отборный генофонд страны, а не родители.

Олег никогда особенно не задумывался о том, как он относится к реинкарнации. Он, в отличие от сестры, ни разу не умирал и умирать совершенно не собирался, только проходил процедуру сохранения с положенной по закону частотой — не реже одного раза в месяц.

Сегодня, однако, он решил нарушить традицию и зайти в Центр на три дня раньше положенного срока.

Добравшись до нужного здания, он оставил свою машину у входа и, минуя стеклянные двери и металлические скульптуры, уверенным шагом направился к лифтам, ведущим в подвал, где находились самые тщательно охраняемые базы данных в городе.

Он проторил эту дорогу уже давно.

Когда-то он приходил сюда вместе с Мариной.

Это было ее первое сохранение, она боялась и наотрез отказывалась идти без Олега.

Она знала о строгой конфиденциальности всех сохраняемых данных, но все равно боялась, что кто-то залезет в ее воспоминания.

Она знала, что эта процедура абсолютно безопасна, но все равно опасалась за свою ранимую душу.

И приводила еще тысячу подобных аргументов.

Она всегда была странной. Но именно эта странность и привлекала Олега больше всего. Он не всегда понимал ее, особенно когда она начинала вполне серьезным тоном рассуждать на такие отвлеченные темы, как душа, романтика и прочее, когда она вдруг начинала фантазировать и говорить об окружающих предметах так, будто они были живыми. Однако она всегда ему нравилась такой, какая она есть.

Марина умерла на следующий же день после своего первого сохранения. Никто не знал, что с ней случилось. Олег позаботился о том, чтобы эта информация не просочилась наружу.

В тот день Марина оставила короткую записку: «Теперь у тебя всегда будет то, чем можно меня заменить», — и сделала шаг из окна.

С тех пор Олег встречался с ее клоном — и очень боялся, что история повторится.

Но этого не произошло. Марина всегда была непредсказуема. Она продолжала периодически сохраняться, но сочетания мыслей и настроений никогда больше не заводили ее в тот роковой тупик.

Когда Олег впервые встретился с ее клоном, он, внутренне вздрогнув, спросил себя, есть ли разница.

И до сих пор не мог ответить на этот вопрос.

Работа Олега заключалась в том, чтобы следить за соблюдением авторских прав. Он руководил обширным штатом специалистов. А специалисты фиксировали перемещения и попытки копирования каждого лицензионного экземпляра программ, книг, фильмов и прочей информации, которую доверяли на сохранение компании его отца. Один человек мог контролировать до 1000 экземпляров, а когда он уставал, его тут же сменял другой. Эти люди подключались к системе слежения и после этого практически переставали воспринимать окружающий мир вплоть до конца рабочей смены — настолько полно имплантант в эти часы поглощал все их внимание. Такие специалисты были хорошо обеспечены, но уходили на пенсию не позднее тридцати лет — по причине разного рода заболеваний. Они отдавали самые яркие, самые сильные и наполненные жизненной энергией годы своей жизни в обмен на деньги. Многих это устраивало.

А Олег, наблюдавший за тем, как изо дня в день тысячи его ровесников медленно умирают в подвале того самого здания, под крышей которого он пьет свой утренний кофе, часто задумывался о том, какие же блага дает человечеству возможность свободного копирования любой информации.

Дает ли информационный век что-то новое? Новая реальность, о которой говорили ученые, фантасты и наркоманы? Что-то такое, чего не было раньше?

И каждый раз, сколько бы ни старался, Олег приходил к одному и тому же ответу.

— Вы по записи? — на мгновение этот вопрос поставил задумавшегося Олега в тупик. Секунду спустя он осознал, что давно уже спустился в подвал и стоит сейчас в ярко освещенном коридоре перед маленькой стальной дверью.

— Вы по записи? — сообщение еще раз достигло его имплантанта, обогнув все проверки и фильтры. Значит, вопрос задавал человек, а не автомат.

— Нет. Но я хотел бы сохраниться пораньше. Уверен, когда вы откроете мою анкету, то поймете, что это возможно даже без предварительной записи.

— Проходите, — ответ пришел почти незамедлительно, а значит, имплантант его собеседника отличался завидным быстродействием.

— Благодарю.

Олег зашел со служебного входа, поэтому стены в комнате были белыми, воздух — безвкусным, и слышалось только тихое гудение вентиляторов.