Очерки секретной службы. Из истории разведки - Ричард Роуан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Одна важная депеша Мак-Магона была отправлена через линию фронта с помощью двадцати различных разведчиков-добровольцев. Молодая женщина Луиза Эмбер, переодевшись мужчиной, проехала от Меца до Тионвиля через расположение врага с депешами, которые спрятала в своих волосах. Полицейского Флого отправили 20 августа из Тионвиля в Мец с двумя важными депешами, которые Мак-Магон адресовал Базену. На обратном пути его обнаружил и стал преследовать конный патруль пруссаков. Флого выскочил из экипажа, в котором ехал, и нырнул в Мозель, проплыл четыре километра и вернулся невредимым в Тионвиль с ответом Базена строго «по расписанию». За свою смелость он был награжден полусотней франков, что едва ли идет в сравнение с суммою в 4 000 франков, уплаченной секретному агенту Герону за рискованную поездку из Меца в Верден после сражения при Сен-Прива.
2.Протоколы суда над Базеном показывают, что курьер-крестьянин, вернувшийся из Саарбрюкена 24 сентября 1870 года, подучил за это весьма опасное предприятие вознаграждение в размере пяти франков. На следующий день ставки были повышены, ибо появляется запись: «Крестьянину из Доншери — 50 франков». Расходы разведки росли по мере того, как счастье Базена ему изменяло, 22 октября, за неделю до капитуляции крепости и рейнской армии, имеются такие записи: «Валькуру, переводчику, специальная миссия, 300 франков. Прискевичу, переводчику, специальная миссия, 300 франков. Вернье, переводчику, специальная миссия, 300 франков». Сержант Курсьяль из 24-го полка также получил 300 франков за какую-то работу. Агенту же Антерме и его жене удалось скопить 1100 франков-200 на покупку мужу штатского платья, 400 франков на лошадь с коляской, а 500 франков на личные расходы; можно полагать, что оба получали ещё отдельное жалованье. Не все «специальные миссии» времен франко-прусской войны оканчивались столкновением с врагом, поимкой или смертным приговором. Однако вторжение пруссаков во Францию повлекло за собой массовые аресты гражданских лиц, резкое усиление процессов над шпионами и, как следствие, рост числа смертных казней.
К главе двадцать седьмой
1.Отдельные показания штабных офицеров на процессе Дрейфуса, опубликованные гораздо позднее, показывают некоторые приемы французской контрразведки, применявшиеся вплоть до начала войны 1914 года и практикуемые в наши дни во всех странах Европы. Подполковник Кордье, один из свидетелей на процессе, рассказывая о свойствах и дарованиях какого-то агента контрразведки, пояснил: «Этот агент имел дело с женщинами, и в особенности с одной, некоей мадам Милькан. И эта дама, желая отомстить за себя, донесла германскому посольству, что затевается некое дело. Мы тотчас приказали нашему агенту порвать все отношения с ней и быть очень осмотрительным. Впоследствии мадам Милькан арестовали и приговорили к пятилетнему заключению. Теперь мы были уверены в её молчании».
2.Свидетели, выступившие на процессе, описали необычные способы проверки лояльности французских офицеров. Полковник Сандеру, глава разведки, приказал, например, оборудовать наблюдательный пост в доме, расположенном напротив германского посольства на Рю-де-Лилль. Здесь сняли квартиру, в которой поселился контрразведчик. В оконных ставнях были проделаны отверстия и сквозь них, как впоследствии сообщил полковник Пикар, фотографировали любое лицо, посещавшее германское посольство.
3.Полковник фон Шварцкоппен хотя и соблюдал все правила предосторожности, употребляя коды и шифры для связи с каждым из «аккредитованных шпионов», иначе называемых военными атташе, но, очевидно все же не опасался агентов французской контрразведки, следивших за каждым его шагом, укладывавших его в постель, будивших его, подметавших квартиру и читавших его почту раньше него самого.
4.Фотомаскировка Анри была одной из его немногих поистине остроумных уловок в области разведки, тем более что для сохранения ценного документа считалось совершенно нормальным держать подлинник запертым в сейфе, а в заинтересованные суды предъявлять засвидетельствованные фотокопии. Когда «фальшивый Паниццарди» в 1898 году был во всеуслышание зачитан в парламенте военным министром, это вызвало бурные аплодисменты. Говорят, однако, что молодой англичанин Дж. Макси сразу обнаружил подделку и разоблачил её автора. Его выступление — вся Англия была, в общем, за Дрейфуса — явилось лишним ударом молота по рушащейся баррикаде у фасада французской юстиции. Нужно все же учесть, что если бы Анри не проявил чрезмерного рвения в своем вероломстве, если бы он предпочел уничтожить улику против себя сразу после того, как она сделала свое дело, навредив Дрейфусу, то все преступления контрразведки никогда не были бы разоблачены, а жертвы этих преступлений — обречены на гибель и опалу.
5.Замечательно, что столь несходные между собой участники этого дела, как генерал Пикар и Эстергази, полагали, что смерть Анри не была результатом самоубийства
6.Когда в 1903 году Дрейфус добивался пересмотра своего дела в кассационном суде, фон Шварцкоппен написал о нем меморандум, найденный в его бумагах. Этот документ был опубликован вместе со всей относящейся к нему перепиской в Берлине в 1930 году, а перевод напечатан в парижской газете «Эвр». В ту пору Дрейфус впервые посетил Берлин в качестве гостя его немецкого биографа д-ра Бруно Вейля, который нашел его «приветливым старым офицером, оптимистом без малейших признаков озлобления». Вернувшись в Париж, полковник Дрейфус написал редактору «Эвр»:
«Бумаги генерала Шварцкоппена заставили меня вновь с силой пережить физические и нравственные страдания, воспоминания о которых не смогли изгладить прошедшие годы. Они неопровержимым образом подтверждают факты, установленные мастерским следствием кассационного суда, которое завершилось пересмотром дела в 1906 году.
Генерал фон Шварцкоппен сообщил все, что он знал; приходится, однако, глубоко сожалеть о том, что он не счел своим долгом сделать это в тот день, когда понял, что совершена судебная ошибка».
Жорж Клемансо, одним из первых выступивший в защиту Дрейфуса, часто говорил, что жертва «дела Дрейфуса» так и не сумела понять движущих причин процесса. Правда, Дрейфус никогда не позволял своим защитникам изображать себя мучеником и, насколько мог, мешал им наживать политический капитал на его деле. Лишь в 1933 году, узнав о зверском обращении с евреями в гитлеровской Германии, Дрейфус как бы впервые осознал свое заблуждение и воскликнул. «Итак, мои муки, как видно, оказались напрасны».
В последние месяцы своей жизни он почти совершенно ослеп, и главной его радостью было общение с детьми, внуками и бесконечно преданной ему женой, а также благотворительность.
Дрейфус скончался 12 июля 1934 года в Париже, в возрасте семидесяти шести лет.
К главе тридцать первой
1.Японский кодекс нравственности, известный под названием «Бусидо», вменяет в обязанность шпионаж в пользу монарха и государства, считая такое занятие проявлением долга и чести
2.Манусевич-Мануйлов был не только полицейским агентом, но и журналистом, а также выполнял поручения разведывательного характера, получаемые от графа Витте. В богатой хронике интриг царской разведки за Манасевичем-Мануйловым числится такое достижение, как успешная вербовка попа Гапона, который в «Кровавое воскресенье» 22 января 1905 года в Петербурге повел массы к царскому дворцу требовать справедливости и свободы.
К главе тридцать второй
1.На одной из почтовых расписок, полученных Редлем, значился адрес объединенного штаба французской и русской разведки в Брюсселе На лозаннской квитанции значился адрес иностранного бюро итальянской секретной службы, впоследствии прославившегося военными операциями генерала Зупелли и профессора Боргезе. Варшавский же адрес, вероятно, был адресом д-ра Каца, известного русского шпиона, жившего в Польше, а в начале мировой войны переехавшего в Копенгаген.
2.Специальный стенографический отчет об этом шпионском процессе был отпечатан для императора Франца-Иосифа, которому окружающие его лица обычно не давали вникать в дела, связанные с разведкой.
К главе тридцать третьей
1.Вальтер Николаи был майором генерального штаба, когда его назначили начальником германской военной разведки. За все время войны 1914–1918 годов, несмотря на ответственность и значительность своего положения, он дослужился лишь до звания подполковника.
К главе тридцать четвертой
1.Столь авторитетный военный обозреватель, как Франк Саймондс, способствовал распространению сообщения о том, что многочисленные контингенты русских войск якобы переброшены на западноевропейский фронт через Архангельск и Шотландию. Германский генеральный штаб, по-видимому, проглотил эту неприятную весть, как кружку вюрцбургского пива. 5 сентября представитель германского главнокомандования полковник Гентш говорил генералу фон Клуку: «Плохие вести. Англичане непрерывно высаживают свежие войска на бельгийском побережье. Имеются сообщения о наличии в тех же местах русских экспедиционных войск. Отступление становится неизбежным». Уинстон Черчилль действительно предлагал перевезти русскую экспедиционную армию на Западный фроят указанным путем. Стало ли это предложение известно и было раздуто до размеров действительного факта или нет, — сказать невозможно Так или иначе, но легенда о прибывающих русских войсках существовала, хотя её довольна часто относили за счет болезненного воображения некоего железнодорожного носильщика, которое разыгралось под влиянием того факта, что ночью проходили воинские поезда, пассажиры которых говорили на незнакомом ему языке.
