Ролевик: Рыцарь - Олег ГОВДА

– Судьба сотен и тысяч людей зависит от одной фаты? – недоверчиво переспросила Беляна. – Это же смешно…

– Нет, Ваше Величество, – сокрушенно покачал головой прорицатель. – Дело совсем не в фате… Но свадьбы вашей племянницы подтолкнет целый ряд событий, которые принесут в наш мир множество смертей. В том числе и вашего покорного слуги… А я, поверьте, совсем не тороплюсь умирать. И, в конечном результате, все это неизбежно приведет к уничтожению королевства.

Ксандор сделал еще одну паузу, а тогда бросил на весы судьбы последний козырь.

– Если вы сомневаетесь в моем умении зреть будущее, пошлите гороскопы на проверку Мастеру.

Беляна устало провела ладонями по лицу, даже не заметив, что те влажные после кормления рыбок. И согласно кивнула:

– Подготовьте все бумаги и письма. Мы немедленно отправим гонца в Оплот.

– А второго, в Зеленец… – вкрадчиво прибавил провидец. – С повторным и самым категорическим приказом: запретить Весняне даже мысли о замужестве, без личного на то разрешения Вашего Величества. В интересах корны!

– Да, это разумно, – признала Беляна и повелительно произнесла, обращаясь к одной из фрейлин. – Истома, передай мою волю королю Ладиславу. Я хочу, чтобы оба гонца отправились в дорогу немедля!

Ксандор поклонился так низко, как только ему позволил скрюченный бок и спина, и – пряча под маской победную улыбку, попятился к выходу.

Все прошло даже лучше, чем он мог надеяться. Теперь – подтвердит Остромысл его прогноз или обнаружит подтасовку, повторный приказ королевы о запрете бракосочетания виконтессы уже будет в Зеленце. А у него появиться время для изобретения другого, более изощренного способа уничтожить чужестранца. Если Вышемир все-таки оплошает…

А Ищущий Вышемир из рода Зеленых Вепрей тем временем вел неспешный разговор с есаулом Калитой и его побратимом, дожидающихся его при выезде из города.

* * *

Солнце в степи просыпается гораздо раньше, чем зори успевают спрятаться от его лучей в темные воды океана. И если встать спиной к восходу, можно какое-то время наблюдать за тем, как серебристые гвоздики, коими приколочена к хрустальному куполу небес ночная бахрома, исчезают, растворяются в ярких лучах светила.

Взбираясь спозаранку, почти на ощупь, по скользкой от ночной росы тропинке, Владивой как бы выныривал из тьмы навстречу свету. А, раскинувшаяся вокруг, степь уже поджидала его, звала, манила воина в свои объятия, суля взамен утраченного покоя, не только свершение всех надежд и желаний, но и Волю! Ту безграничную свободу, настоящего значения которой вчерашний барон еще не мог постичь, но уже успел соприкоснуться и почувствовать ее сладость. Как по запаху и влаге на губах, усталый путник ощущает присутствие уже близкого, хоть еще и невидимого за высокими дюнами и барханами, тенистого оазиса.

'Как легко принять самое элементарное явление за знак судьбы, – хмыкнул про себя витязь. – Отчего мы так боимся сами отвечать за собственные решения и поступки? Зачем постоянно оглядываемся за спину, пытаясь узреть там мудрого и опытного наставника, на которого легко и удобно спихнуть все промахи и возможные неудачи. Мол, это все Он посоветовал, с него и спрашивайте. А я ни в жизнь бы так не поступил. Прекрасно понимая при этом, что жизнь не тренировочный плац, что многое, из однажды содеянного, уже не исправить! И заваренную кашу, самому же и расхлебывать. Но все равно, вместо того, чтоб хорошенько подумать, взвесить 'за' и 'против' люди высматривают всевозможные знамения, доискиваясь благоприятных намеков. Как будто Создателю больше нечем заняться, а только подавать знаки каждому, кто сомневается в собственных силах?'

Подобные монологи, а в тех случаях, когда внутренний голос был не согласен с мнением хозяина, и диалоги стали привычными для Владивоя, почти с первого дня, как, излучающий дружелюбие, харцызкий десятник Медведь оставил его и четырех своих пленниц в этом буераке.

Все-таки жизнь отшельника, несмотря на целый ряд весомых достоинств и соблазнов, более привлекательна для мужчины шагнувшего за шестой, а еще лучше – за седьмой десяток лет, нежели для воина находящегося в полном расцвете сил. И хоть нет в мире человека, который хоть однажды не мечтал бы об уединении где-то на краю мира, подальше от всех, с собственным гаремом, то рассматривал это приятное времяпровождение только как отдых, вознаграждение, а не образ жизни.

Девушки, коим Медведь очень коротко и ясно объяснил, от какой участи Владивой их спасает, дав согласие приютить у себя на заимке, с первого же дня стали относиться к нему как к мужу или старшему брату. В зависимости от возраста и понимания жизни. Ни о какой строптивости или непослушании и речи быть не могло. Достаточно было Владивою высказать вслух любое пожелание, как одна из четырех сестричек тут же бросалась его исполнять. Тем более, что ничего особенного он и не просил. Особенно первое время, пока они все вместе обустраивали себе жилье.

В общем-то, приглянувшийся еще Вернигору буерак был удивительным по красоте уголком природы, ни в чем не уступающим месту, где коротал свои годы сам Островид. Но даже в только что построенном доме новоселам сыщется столько работы, что голова кругом идет, а тут – совершенно дикий овраг? Поэтому работали все, не покладая рук.

Перво-наперво, в относительно плешивом месте, построили вместительный шалаш. Ночи в степи не то чтоб холодные, но роса порой выпадает такая, что к утру сухой нитки на теле не остается… А это значит, продрогнуть и подхватить лихорадку.

Потом, чтоб избавиться от всевозможных нежелательных и, особенно, ползающих соседей – несколько дней прореживали и выжигали сухой кустарник, коим порос полуденный склон. Одновременно отрубали и складывали отдельно толстые ветки и побеги, запасая топливо для костра. Правда, этой изнурительной и нуднейшей работой, под началом старшей из сестер – Руты, занимались только пленницы, а Владивой почти все время проводил за охотой. Поскольку, хоть зайцы и попадались в расставленные силки с завидной регулярностью, – насытиться двумя-тремя тушками, еще не вошедших в тело косых, пятерым людям было трудновато. Да и те же силки, бывшему барону приходилось ставить все дальше и дальше от буерака, – так как, доносящийся из него запах гари, быстро распугал в округе всех животных. И если Владивой не желал смириться с подстреленной парочкой дроф, а непременно хотел убить хотя бы антилопу, то вынужден был отъезжать от заимки на несколько верст.

Вот в таких путешествиях, оставаясь в полном одиночестве, рыцарь и научился вести длинные разговоры с самим собой. Понимая, что время, отпущенное ему Островидом и харцызами для принятия окончательного решения, неуклонно иссякает. А решения-то и не было. Зато сомнений – хоть отбавляй.