Древний Рим - Андрей Потрашков

Командный состав находился в подчинении у Августа. Вся армия должна была сознавать, что управляется она самим императором и что только от него зависит карьера каждого воина. По окончании гражданских войн, как и пообещал Август, солдаты, вынужденные служить дольше положенного срока, получили, наконец, землю во вновь основанных колониях или значительные денежные вознаграждения и вернулись в родные места.

При Августе был завершен переход к постоянной наемной армии. Легионы пополнялись римскими гражданами, преимущественно италийскими жителями. Этот процесс уже при Августе составлял трудности. Добровольцев находилось все меньше и меньше. В исключительных случаях приходилось прибегать к принудительному набору и даже набирать в легионы рабов, отпущенных на волю и наделенных правами гражданства.

В восточных провинциях войска пополняли по большей части проживавшие там римские граждане. Наряду с основными войсками существовали и вспомогательные, которые придавались отдельным легионам. Вспомогательные войска комплектовались главным образом из провинциалов. Легион был подчинен легату в звании пропретора, управлявшего провинцией, или же им командовал особый легат. К высшему командному звену относились военные трибуны. Легаты и военные трибуны назначались из лиц сенаторского сословия; префекты, командовавшие вспомогательными войсками, ведавшие оружием, лагерями, снабжением армии и т. д., происходили из всадников. К среднему командному составу относились центурионы, которые выдвигались из выслужившихся солдат. Особо отличившиеся центурионы могли рассчитывать на причисление к всадническому сословию и дальнейшее повышение по службе.

Простые легионеры поступали в армию в возрасте от 17 до 20 лет. Всякий поступивший в войско был связан присягой на верность августу. Дисциплина поддерживалась суровыми мерами: телесными наказаниями, назначениями на тяжелые работы, переводом целых частей в другие провинции.

Римские военачальники старались не оставлять своих воинов в праздности и занимали их постоянными работами. Прежде всего их заставляли выполнять различные воинские упражнения.

Гимнастикой развивали гибкость тела; заставляли маршировать (по 6–7 километров в час), стараясь при этом, чтобы воины строго соблюдали строй; приучали их к бегу, прыжкам, плаванию, учили ловко владеть разнообразным оружием, – мечом, дротиком, луком, пращой, обучали стрелять в цель, фехтовать.

Неприятеля изображал чурбан, крепко врытый в землю, высотой в 6 футов; воин приближался к нему, прикрытый щитом и вооруженный мечом, и последовательно наносил ему удары. Он пробовал ударить то в голову, то в ноги, делал притворные нападения сбоку, атаковал спереди, стараясь при этом не раскрыться, уклонялся от воображаемых ударов направо и налево или отступал назад, сообразно с тем способом защиты, который употреблял в данном случае воображаемый враг. Тот же чурбан служил мишенью и для метания дротиков, а также для камней и пуль пращи.

Всадники, в свою очередь, обучались вспрыгивать на лошадь с оружием или без него, упражнялись в этом даже раньше, чем начиналось изучение собственно верховой езды.

За упражнениями отдельных воинов следовали упражнения группами. Воины производили то, что мы теперь называем ротным или батальонным учением: они маршировали боевым строем, сдваивали ряды, развертывали их, строились в каре, кругом или клином. Они приучались также к тем движениям когортами и центуриями, главная трудность которых состояла в том, чтобы оставаться тесно сплоченными вокруг своего значка. Иногда их разделяли на два отряда, которые шли один против другого.

Три раза в месяц устраивали марш-бросок. Пехотинцы делали 15 километров с полным вооружением и багажом, частью обыкновенным шагом по 6 километров в час, частью ускоренным по 7 километров. Во время таких учений нередко устраивались маневры.

Кроме этих упражнений воины часто были заняты земляными работами. Им приходилось иметь дело с лопатой и мотыгой не меньше, чем с оружием. Это замечание справедливо по отношению ко всем римским легионам. Для примера расскажем о legio III Augusta, размещавшемся в Африке в Ламбезском лагере. Вот работы, которые ему пришлось исполнить.

Первой работой этого легиона было сооружение самого лагеря. Сейчас же по прибытии на место воины принялись за дело. Лагерь был построен к 129 году, когда Адриан высадился в Африке; после этого воинам пришлось исправлять лагерь несколько раз, а именно: в 172–175 годах, в 177-180-х и в 267-м, после большого землетрясения. Также воинам пришлось проводить в свой лагерь воду, очистить источник Аин-Дрин и построить близ него храм Нептуна, а также Септизониум и Нимфею; они же соединили лагерь с соседними городами, главным образом с городом Ламбезом, посредством больших, хорошо вымощенных дорог, построили преториум, в котором жил начальник легиона, термы и множество других сооружений; наконец, эти же самые воины украсили Ламбез его лучшими зданиями: триумфальными арками, храмами Эскулапа, Исиды, Сераписа. В развалинах этого города вся почва покрыта кирпичами и черепицей, на которых в виде штемпеля стоит номер этого легиона, и который относится к разным эпохам, начиная со II и кончая VI веком. Деятельность легионеров и союзных отрядов не ограничилась только Ламбезом. Они строили и поддерживали крепости и форпосты на границе; проводили дороги: из Тевеста в Габес в первые годы Империи, из Тевеста в Карфаген в 128 году и другие; они перекидывали мосты через реки, старались сделать обитаемыми уединенные посты в местностях в высшей степени нездоровых и диких; они строили себе дома и казармы, работали над источниками для того, чтобы приспособить их к своим потребностям, иногда сооружали амфитеатры близ своего лагеря. Воины даже использовались для основания городов – центров цивилизации в только что примиренных областях: так, этому самому 111-му легиону имени Августа обязан своим существованием город Тимгад.

Другие части африканского войска были заняты в Мавретании теми же работами. Мы видим воинов морского флота, проводящих в 147–152 годах акведук в окрестностях Бутии; в 184–192 годах воинские отряды восстанавливают разрушенные башни и сооружают новые в окрестностях Омаля; в Аин-Хкур в самом сердце Тингитана астурийская когорта строит praetorium (главную квартиру); в другом месте когорте сикамбров поручают закончить некое сооружение, назначение которого неизвестно. Здесь еще в большей мере, чем в Нумидии, работа воинов была необходимой для того, чтобы снабдить страну дорогами и всякого рода сооружениями, так как туземцы являлись единственными обитателями этой страны вследствие того, что колонизация римских граждан не шла далее береговой полосы. Если принять во внимание, что все эти работы производились в периоды отдыха, остававшиеся у африканских войск в промежутках между восстаниями туземцев и набегами соседей, то станет ясно, какой трудовой жизни требовала от воина римская дисциплина. Было бы, впрочем, ошибочно думать, что их жизнь была такой же суровой, как некогда. Уже прошло то время, когда воин спал на земле, подложив под голову камень. Помещенный в постоянном лагере, он жил с удобством, имел складную кровать, матрас, подушки. Он владел даже рабами, которые обыкновенно выполняли самые трудные работы. Этому покровительствовало и государство, дававшее некоторым воинам двойной или полуторный пай, чтобы они могли содержать «вестового», иногда соединяясь для этого с кем-нибудь из товарищей. К тому же простые воины часто имели сбережения, которые они могли делать из доходов своего личного имущества, из жалованья и в особенности из императорских подарков. Это был так называемый peculium castrense. На эти деньги воин мог не только свободно доставлять себе разные удобства и развлечения, но и купить раба, который облегчал его работу. Впрочем, необходимо заметить, что в надписях упоминается очень немного солдатских рабов.

Еще одной немаловажной предпосылкой победоносных войн, которые вел Рим во времена Цезаря, Августа и других императоров I–II веков н. э., было хорошо организованное командование. И это, как правило, заслуга не старших командиров – наместников, легатов, префектов или трибунов, а выходцев из среды простых солдат – центурионов. По современной воинской терминологии римского центуриона времен Цезаря или Августа можно приравнять к званию капитана армии. Так же, как Римское государство держалось на плечах армии, так и армия держалась на плечах центурионов. Принадлежность центуриона времен Республики и ранней Империи к бедному простому народу определяла его положение среди солдат. Он – выходец из солдатских рядов, брат солдатам, их непосредственный начальник, который жил все время с ними и почти так же, как они; он вел их в бой, учил военному делу, придирался к каждой дырке на тунике и к каждой неначищенной бляхе на поясе, не стесняясь, пускал в ход витис, символ своей власти, и, не задумываясь, умирал за своих солдат. Он был посредником между ними и высшим начальством, которое через центурионов передавало свои распоряжения и в трудные минуты рассчитывало, прежде всего, на их помощь. Это был костяк римской армии; старые служаки, поседевшие в боях и походах, украшенные наградами и шрамами, они пользовались влиянием в солдатской среде и уважением у высшего командования. Юлий Цезарь знал своих центурионов по именам. Солдату приходилось обычно десятки лет тянуть свою солдатскую лямку, прежде чем он получал звание центуриона. Оно не давалось даром или только за выслугу лет: требовались боевые подвиги, хорошее знание военного дела, известная умственная одаренность. Полибий, один из выдающихся историков античности, в поисках ответа, почему римляне меньше чем за столетие покорили чуть ли не весь известный тогда мир, внимательно изучивший военное дело римлян, оставил идеал центуриона, который был выработан в римских военных кругах того времени на основании длительного воинского опыта: «От центуриона они требуют, чтобы он не кидался, очертя голову, туда, где опасно, но умел бы распорядиться, был бы стоек и серьезен, не ввязывался бы не вовремя в бой и не начинал бы его несвоевременно, но умел бы выдерживать натиск одолевающего врага и умирать за родную землю». Если центурионов, о которых сохранились упоминания в источниках, мерить этой меркой, то окажется, что практически все они под нее более или менее подходят. Но бывали случаи, когда в горячке боя даже центурион терял обязательную для него рассудительность и превращался из трезвого, расчетливого начальника в бесшабашного удальца, который, не помня себя, шел сам и вел за собой солдат на верную гибель. Так центурион Фабий полез на стены галльского города Горговии, не понимая, что его ждет несомненная и бессмысленная смерть. Центурион бывал иногда безрассудным в своей храбрости, но безупречно храбрым он был всегда. Цезарь, отмечая потери в своих войсках, всегда особо выделял потери в составе центурионов: они неизменно очень велики. Под Диррахием погибло 960 солдат и 32 центуриона;