Спаси меня - Samayel

И последнее. Некоторые из ваших шрамов остались от Темномагических проклятий, боюсь, что от них не удастся избавиться совсем. Продолжительное лечение может уменьшить их размер, но они навсегда останутся хоть и слабо, но заметными.

Если вы займетесь собой, то сможете достичь заметного результата еще до Нового года. И, конечно, я надеюсь, что вы цените усилия, которые приложила Молли Уизли ради вашего выздоровления. Мало кто поступил бы так же, как она.

Драко внимательно слушал, обещая себе начать регулярно заниматься; он слегка вздрогнул, когда мадам Помфри холодным тоном напомнила ему, насколько низкого мнения о нем придерживается магический мир. Он постарался смотреть ей прямо в глаза и ответил совершенно искренне:

- Я… ценю это, правда. Все, что она сделала. Я бы не выжил, если бы она не оставила меня у себя, я знаю это. Пожалуйста, не думайте, что я не ценю ее стараний. Я совершил много ошибок, но никогда не обижу ее своей неблагодарностью.

Лицо Поппи Помфри смягчилось, напряжение, висевшее между ними, исчезло, и она одобрительно кивнула, откладывая свои записи.

- Очень хорошо. Удачи вам, Драко. Надеюсь, что вам еще не скоро понадобится мое лечение. Берегите себя.

В ее голосе появился проблеск тепла, которого Малфой никогда раньше не слышал, и это удивило его, учитывая, что мадам Помфри всегда смотрела на него с некоторым отвращением. Долгое время она была свидетельницей его глупой склонности к симуляции, придирчивости, требований чрезмерного внимания к себе и постоянной критике. Когда Драко выходил от нее, ему пришло на ум (вопреки тому, что он думал несколько дней назад, потеряв надежду после неудачной попытки самоубийства), что Гарри был прав. Люди чувствовали, что он изменился и, если у них было время понять, что это правда, а не еще одна длинная цепочка интриг и козней, обращались с ним соответственно.

Молли ждала его снаружи вместе с Минервой МакГонагалл, нынешним директором Хогвартса. В следующем году, в конце лета Хогвартс снова откроется, и тот ущерб, который нанес ему Драко, будет ликвидирован окончательно. Директриса исподлобья посмотрела на него, явно испытывая неудобство, и раздраженно заговорила с жестким шотландским акцентом.

- Мистер Малфой. Миссис Уизли произнесла страстную речь в вашу защиту, иначе я никогда не стала бы даже рассматривать такую просьбу! Вы предали школу, воспитавшую вас, в результате этого предательства был убит наш директор, пострадало много людей и школа была закрыта почти на три года. Я говорю все это не потому, что считаю, будто вы этого не понимаете… Я уверена, что понимаете. Я говорю это потому, что не могу просто так позволить вам войти сюда, не напомнив о личной ответственности за преступления, которые стоили вам всего лишь дисциплинарного взыскания и которые нанесли почти непоправимый ущерб школе.

Миссис Уизли уверила меня, что у вас есть основания для подобной просьбы и что вы очень изменились и перенесли немало тяжких испытаний. Я надеюсь, это действительно так. Нанесенного вреда уже не исправить, и вы тоже не извлекли из своего поступка никакой выгоды… остается только надеяться, что случившееся вас чему-то научило, иначе все эти жертвы были напрасными.

Прежде чем оставить вас одного в кабинете, я потребую лишь одного. Вы изложите мне причину или, возможно, причины, по которым хотите увидеть портрет Альбуса Дамблдора, и ответите на мои вопросы. Договорились?

Губы Драко были плотно сжаты, лицо казалось непроницаемой маской. Как и всегда, людское презрение жгло его, он не мог изменить этого, столкнувшись лицом к лицу с тем, что натворил. Он утвердительно кивнул, потом сделал глубокий вдох и начал излагать свое дело.

- Профессор… Я не пришел бы сюда, если бы моя задача не была важнее личных переживаний. Я сожалею обо всем произошедшем больше, чем могу выразить словами, но не могу ничего исправить, а сейчас мне нужна помощь. Нам нужна помощь… ради Гарри. Вы же читаете газеты… Молли уверила меня, что вы сохраните в секрете то, что я вам сейчас скажу. Все эти слухи о Гарри - правда. Война оставила в его душе неизгладимый след, и были случаи, когда… казалось, что он… не в своем уме. Я думаю, что дело не стрессе и не в плохих воспоминаниях. Полагаю, за этим кроется нечто большее… может быть даже какое-то остаточное действие Темной магии, последствия его финальной битвы с Волдемортом. Я не могу доказать это, но думаю, что раз Дамблдор был единственным человеком, которому Гарри доверял настолько, что рассказал все подробности, то, может быть, он поможет нам спасти его.

Я знаю, вы помните, что мы с ним не любили друг друга в школе, но сейчас мы хорошо ладим. Молли заподозрила, что Гарри нужна помощь, а мне удалось собрать воедино кусочки обрывочных сведений, но нам нужно больше информации… очень нужно. Я делаю это и ради Молли. Она спасла мне жизнь, и я сделаю все, что в моих силах… все, чтобы отблагодарить ее.

Это единственная причина, по которой я пришел сюда. Мне нужно лично поговорить с Дамблдором. Я знаю - это всего лишь портрет, который хранит воспоминания Дамблдора, но мне есть что сказать ему. Я хочу попросить у него прощения… лично, и я хочу помочь Гарри. Неважно, что мне придется для этого сделать. Если хотите, я приму Веритасерум. Все что угодно. Только, пожалуйста, позвольте мне увидеть портрет, и потом пусть он сам решает, говорить со мной или нет. Пожалуйста?!

Минерва не знала, что заставляло Драко изливать душу. Но эти слова казались более искренними, чем все, что срывалось с губ юного Малфоя несколько лет назад. В школе Драко казался отъявленным лжецом, мошенником, хулиганом и трусом, и ее воспоминания конфликтовали с образом человека, стоявшего перед ней сейчас. Настоящее победило. Она не узнавала этого мальчика. Драко стал раза в два худее, в нем не осталось ни следа былого тщеславия - он был одет в поношенные вещи и совершенно не заботился о том, как уложены его волосы. В его словах не было ни тени высокомерия, лишь нить отчаянного старания вызвать к себе доверие и безумное стремление достичь цели, хотя в результате его могли высмеять или подвергнуть проверке. Нет… этот мальчик не был тем Драко Малфоем, каким она помнила его. Минерва не задала больше ни одного вопроса, и, увидев полную покорность юноши, ей стало немного стыдно за свою прежнюю суровость, несмотря на то, что она была оправданна.

- Будь по-вашему. Пройдемте в мой кабинет, Драко.

Он впервые шел по этим коридорам после того, как ему исполнилось шестнадцать. Прошедшие два с лишним года были для него мучительно трудными, его сердце разрывалось от неосуществимого желания все вернуть. Как было здорово - знать наперед что будет, как сложится день, иметь готовое расписание уроков и не беспокоиться ни о чем, кроме оценок и общественного положения. Теперь у него не было статуса, о котором стоило бы говорить, так же как и палочки, и не было возможности купить новую. Драко мог быть уверен лишь в том, что у него есть дом, полный людей, которые по какой-то причине любили его и были готовы оказать поддержку. Ему очень хотелось верить, что портрет Дамблдора может помочь Гарри и принести покой в его новый дом.