Час игривых бесов - Елена Арсеньева

Она хотела сказать: «Мне еще надо кое-куда позвонить!» – но телефон в это время издал какой-то сдавленный писк – и выключился.

Это могло значить только одно – батарейка села.

Ну еще бы! Если бы Алена Дмитриева хоть раз в жизни вовремя зарядила свой телефон – это была бы просто не она!

А кто?

Сие никому не ведомо.

Черт, сколько времени было убито на поиски Кости! Борька, главное, не мог сразу сказать, что «благородный отец», он же – «любовник-резонер», уехал из города! Убил бы этого легкомысленного дурака. Хотя Борька уверял, что, мол, пытался Костю найти, потому что Равиль, их общий знакомый, не сразу вспомнил, куда тот подался. То ли на другую работу перешел, то ли еще куда. Однако когда это наконец выяснилось, легче Димке не стало: Костя свалил в деревню Маленькую! Это ж у черта на куличках, где-то в Семеновском районе! Какая-то глухомань...

Конечно, можно было найти другого мужика на эту роль. Наверное... Но вся штука в том, что не так много на свете вообще и в окружении Димки людей, которым можно абсолютно доверять в деле выемки крупной суммы баксов (а то и евро!) у сущего лоха, которому эти баксы (да и евро, если на то пошло!) совершенно некуда девать. Никому, кроме Кости, он не мог довериться, потому что Костя-то знал, о чем идет речь. Он и навел Димку на мысль подзаработать на продаже феромонов – на продаже воздуха, вообще-то говоря!

Пять лет назад, когда Димка приехал из Дзержинска поступать в театральное училище и начал искать себе жилье в Нижнем, Костя жил в деревянном доме на улице Дунаева, и Дима снял у него комнату. Он мигом подружился с говорливым хозяином, бывшим артистом Театра комедии, опустившимся, спившимся, преждевременно постаревшим, поседевшим и обрюзгшим, хотя и молодым еще, всего на какой-то десяток лет старше Димки. Костя даже поднатаскал его перед экзаменами. Сдать-то Димка их сдал, в училище его приняли, однако вся эта суета вскоре начала его раздражать. Особого таланта ни он сам в себе, ни преподаватели в нем не обнаружили, прочили ему участь третьеразрядного актера, а Дима достаточно нагляделся на судьбу такого актера в лице Кости. Вечно дрожать над каждой копейкой, заискивать, чтобы дали роль, помирать от зависти к более успешным, более талантливым... Да ну на фиг такую жизнь!

Димка бросил училище, хотя с некоторыми ребятишками продолжал дружить, особенно с Бориком и Левкой, и начал сшибать шальные денежки, которые, оказывается, иногда валяются на дороге – только подбирай. Крутые пацаны, еще школьные друзья, которые иногда наезжали из Дзержинска в Нижний на какие-нибудь разборки или просто так, поглядеть, чем живет столица, блин, реформ, рассказали ему про крепкого человека Гнома, который охотно давал работенку тем, кто не боится рисковать.

Димка считал себя довольно-таки храбрым. И вскоре пристроился при Гноме, хотя так и не привелось его увидеть. Да и зачем? Работай, получай деньги, трать их... Лучше всего у него получалось бомбить иномарочников на глухих проселочных дорогах. Однако со временем народ, который на фартовых машинках ездил, подковался как теоретически, так и практически, и, нарвавшись пару раз на огонь без предупреждения и на поражение (Димку-то не задело, а подельник его упал с простреленной башкой, пришлось его бросить, потому что надо было о своем спасении подумать, черта ли труп спасать, его душу пусть боженька спасает!), Димка больше в такие игры лезть не захотел. У него завелись кое-какие деньги – Гном через свою бабу, Моська ее звали, охотно давал в долг тем, кто умел и хотел на него работать. Димка мечтал купить себе в Нижнем какую ни есть квартирешку, чтобы окончательно развязаться с Жердинском, как он называл свой родимый городишко (да и все его так называли!), хотел поступить в Водный институт и пойти в речфлот, устроиться на какое-нибудь шикарное суденышко, каких много теперь ходило туда-сюда по Волге-матушке с прогулочными рейсами. Конечно, хорошо бы свою собственную посудину завести – скажем, яхту, – но на это нужно было побольше тех денег, которые платила либо ссужала ему Моська...

Вроде бы и денег тех едва на нормальную жизнь хватало, но однажды с него потребовали пятнадцать тысяч – в у.е., конечно. Как это он умудрякался такой долг намотать за эти быстро пробежавшие годы? Димка слышал, что бывает с пацанами, которые вовремя должок Гному не отдают... Поэтому он подумал: ну, раз должен, то верну. Лишь бы расплеваться с этой компанией и жить по-своему.

Они с Костей в то время хорошо дружили, Костя знал всех его приятелей по театральному – пусть Димка оттуда ушел, но друганы остались! – вот Димка и пришел к нему спросить совета. Костя сказал, что он и сам дал бы Димке деньги, если бы они у него были, и, может, впрямь даст взаймы, потому что квартиру свою намерен продавать. Нашелся покупатель, который хорошую цену дает...

Димка сразу неладное почуял, ну что ж, Костина квартира, он что хочет, то и делает. Появился какой-то хмыреныш, мудрил-чудил с документами... потом, когда все мытарства остались позади, показал Косте якобы его рукой писанную расписку: я-де, Катков Константин Федорович, получил деньги в сумме пятнадцати тысяч долларов, и даже номера купюр переписаны. А тех денег, Костя клялся и божился, он в глаза не видал, не помнил вообще, как расписку писал, как документы у нотариуса оформляли... Неужто такой пьяный был? Но разве можно с дико пьяным сделку оформлять? Наверное, дело нечисто! Костя пыхтел, пыхтел, пытался какие-то концы найти – а потом пришли к нему какие-то ухари и так его приложили, что он больше месяца в больнице валялся. Никого не нашли, конечно, из тех, кто его бил... А тот хмыреныш успел прописаться в хате прежде, чем дом пустили на слом, и получил взамен классную трехкомнатную квартиру там же, в том же замечательном районе недалеко от Оперного театра. А Костя остался на улице и без денег... И, конечно, ссужать Диме ему было нечего.

Ну, Костя все-таки не пропал: у него была какая-то баба, такая же разруха, как и он сам, он к ней переехал неведомо куда, стали, видать, квасить вместе с утра до вечера каждый день, а раньше только раз в неделю общались. Димка извернулся ужом, но нашел себе дешевенькую и очень приличную комнатеху на Бекетовке, причем хозяйка у себя дома практически не появлялась, все у дочки с внучкой пропадала, так что он жил, можно сказать, один в той квартире. Но богаче он от этого не стал! Никто ему больше ничего в долг давать не хотел: даже через знакомую девчонку Раечку, уж на что она из-за Димки из колготок выпрыгивала без всяких феромонов, и то ничего добиться не удалось, хотя папаша у нее очень, ну о-очень богатый дяденька. А Моська давила на хрип... И вот вдруг Димка с Костей случайно встретились в одной забегаловке – обрадовались, конечно, выпили вместе, и Костя на прощание ему сказал: