Спорим, ты меня любишь? - Елена Кароль

сходились два чудовища, проверяя ловкость и шкуру друг друга на прочность, но победителем всё равно вышел тот, кто обладал не только яростью и кровожадностью, но и ледяной расчетливостью.

— Воистину великий воин степей… — почтительно пробормотал Фабиш, когда туша чудовища, наконец лишенного головы, рухнула на взрытую боем землю. — Слава великому воину!

— Слава! — в едином порыве поддержали его подчинённые и даже ри-рру восторженно затрясли копьями, чествуя победителя.

— Да уж, слава, — проворчал командор без особой радости. — Санни меня убьёт…

Прихрамывая, Холт приблизился к команде, и побледневший старшина увидел жуткую рваную рану на левом плече своего командора ближе к локтю и ещё одну, но поменьше на правом бедре. Аборигены тоже притихли, но почти сразу о чем-то активно пошептались и двое рванули прочь, чтобы всего через несколько минут, пока Фабиш оказывал первейшую медицинскую помощь, заливая раны антибиотиками и кровоостанавливающими, принести охапки мясистых листьев.

Жестами показывая, что необходимо размять их в кашу и приложить к ране, абориген всё же сумел убедить ортанеанца воспользоваться местным народны средством. Особенно когда его командор без видимой причины вдруг закатил глаза и, посерев, потерял сознание.

Что такое километр по густому лесу, когда на кону жизнь командора и просто друга?

Три минуты! Ещё три, чтобы доставить пострадавшего в операционную.

И, наверное, вся жизнь, чтобы винить себя…

— Александра, охота завершена. Бод-лод уничтожен, — оторвала меня от невероятно продуктивной беседы со старейшинами Маруся где-то часа через два после ухода команды на охоту. И вроде отличное известие, но тон напряженный.

— Пострадавшие? — догадалась моментально и сердце, словно о чем-то подозревая, дало преждевременный сбой.

— Командор, — безжизненным, абсолютно искусственным голосом подтвердила Маруся, что говорило и о её огромном беспокойстве. — Фабиш просит подготовить операционную.

— К-космос! — прошипела сквозь стиснутые зубы и, даже не извинившись перед ри-рру, помчалась к кораблю. — Предупреди Глафиру — полная медицинская готовность!

Флай приземлился прямо у трапа «Стремительного» спустя всего несколько мучительных минут ожидания, и мрачный Фабиш торопливо вынес Кайреда на руках. Не снижая скорости, донес командора до операционной, аккуратно уложил на стол, помог раздеть, ловко расстегивая многочисленные ремни и пряжки там, где я сама давно бы всё разорвала голыми руками, и отступил сразу, как только я требовательно взмахнула рукой.

На первый взгляд раны на плече и бедре были не опасны, вчера мы зашивали и пострашнее, но стоило запустить магическое сканирование, как сразу стало ясно, что в них яд.

Много яда!

— Глафира, подключайте гемодиализ и искусственную печень. Нам нужны доноры. Срочно! Я смогу выжечь яд, но кровопотеря может стать критичной. Маруся! Гони сюда шеррианцев!

— Оливер и Джейкоб уже в пути, — протараторила искин через несколько секунд.

Минуту спустя, подключив всех троих к единой системе, я коротко помолилась вселенной о снисхождении и, не обращая внимания на эльфарианку, которая старательно занималась традиционной медициной, приступила к нетрадиционной.

Буквально обескровливая Кайреда, но вместе с кровью выжигая и яд, я делала это достаточно быстро, но не слишком, чтобы оборудование успевало вливать в него чистую плазму. Секунда за секундой, минута за минутой… Я не следила за временем, в тонком плане перед моими глазами стояла лишь чернота яда, постепенно сменяющаяся очищенными участками, поэтому, когда последняя грязная клякса растворилась в белом пламени, я сумела лишь сделать шаг назад, чтобы только не рухнуть на пациента, и легла прямо на пол. Да! Да!!!

— Александра?! — запаниковала эльфарианка, не смея отвлечься от своих дел.

— Я в порядке, — прохрипела пересохшим горлом. — Небольшое магическое истощение. Зашивайте, я закончила.

Кажется, я закрыла глаза только на секундочку, а очнулась уже в медицинском саркофаге, когда на часах шел пятый час вечера. Справа спал Кайред, слева на кушетках под капельницами лежали пилот и старпом, а Глафира караулила всех нас на своём рабочем месте, периодически поднимая глаза на мониторы, чтобы проверить данные.

— Александра пришла в сознание, — сдала меня Маруся. — Александра, как ваше самочувствие?

Что-то в её излишне трепетном тоне мне не понравилось. Хм…

— В низших пределах нормы, — произнесла медленно, аккуратно прислушиваясь к себе. Слабость по телу ещё бродила, но уже не такая смертельная, как недавно. — Зачем меня поместили в саркофаг? Вполне достаточно было и капельницы.

— Недостаточно, — с непривычной стервозностью отрезала Глафира и подошла ко мне. — Маруся, покажи!

Рядом с моим лицом развернулась голограмма сканирования моего тела, постепенно наводя фокус на живот и медленно увеличивая участок ниже пупка, а Глафира с откровенным недовольством выговаривала:

— Истощение, недосып, нервный стресс! И снова истощение! Вы совершенно не заботитесь о себе, милочка! Такими темпами вы никогда не выносите здоровое дитя! Вы этого добиваетесь?!

— Что? — Я не слушала её, во все глаза рассматривая крошечную точку, которая ещё даже не была зародышем и уж тем более полноценным ребенком. Нет, это была всего лишь клетка, которой очень хотелось прикрепиться к стенкам матки. Всего лишь клетка…

Но какая!

— Говорю, эти сутки вы проведете в саркофаге и никаких возражений не принимается! — рассердилась медик, когда поняла, что все её предыдущие слова прошли мимо моих ушей.

— Хорошо, — согласилась без возражений, так что Глафира даже осеклась.

Внимательно всмотрелась в меня, затем в голограмму, снова в меня… И понимающе сложила верхние руки перед собой в некоем жесте умиления.

— Вот и хорошо. Отдыхайте. Если что-то понадобится, передайте через Марусю, а я проверю наших пациентов в медпункте.

— Глафира… — я неуверенно позвала эльфарианку, ещё не понимая, что чувствую, и женщина обернулась, глянув на меня вопросительно. — Никому пока не говорите… Хорошо? Пусть сначала приживется.

— У вас всё получится, милая, — подбодрила меня медик и жестом изобразила, как замыкает рот на замок. — Вы сами всем всё расскажете, когда посчитаете нужным.

— Спасибо.

Глафира ушла, Маруся убрала голограмму, а я закрыла глаза и постаралась расслабиться, хотя каждой клеточкой тела чувствовала, как меня переполняет нервное возбуждение и хочется вопить от восторга, бегать по лесу, обниматься с солнцем…

Нет. Не сейчас. Не сегодня.

Сегодня ещё рано, но уже завтра…

Завтра я буду вопить и бегать!

Мне пришлось через силу заставлять себя дышать глубоко и ровно, практически впасть в глубокую медитацию, чтобы только следовать указаниям медика, но мои усилия не прошли даром и вскоре я заснула обычным крепким сном.

Спала отлично, всю