Пересекающиеся параллели (СИ) - Шульгина Анна

Наверное, все-таки простудилась…

И губы сразу полопались, покрываясь лохмотьями ссохшейся кожицы, которые Уля невольно пыталась скусить, и вовсе заставляя трещины кровоточить.

Ведь думала же, что нельзя сидеть на холодном и нужно больше двигаться, иначе замерзнет. А когда замерзнет, уснет и покроется инеем… И станет похожа на клюкву в сахаре. Мама всегда давала её, когда Уля в детстве болела. Неровные снежно-белые шарики, сладкие до того, что приходилось морщиться, а внутри кислая-кислая ягода.

- Да принесу я тебе клюкву, только приподнимись.

Это прозвучало где-то возле головы, и Ульяна все-таки открыла глаза. Андрей наклонился очень низко, наверное, чтобы не приходилось громко говорить.

«Зачем тебе такие большие уши, бабушка?»

«Это, чтобы лучше тебя слышать, Красная Шапочка»…

Вот только он собирался её не есть, а переодеть. Если учесть, каких усилий это потребовало от Ули, так лучше бы съел.

И свет от окна, хоть и занавешенного плотными шторами теперь падал совсем по-другому… Ой, получается, она снова прогуливает занятия. Плохо.

- Ты как? Что болит?

Почему-то, когда он вчера был добрым и ласковым, это настораживало. Хотя, вчера её вообще все настораживало… Так что теперь, когда Андрей снова стал собой, это радовало.

- Горло…

Говорить тоже было очень больно, но не так, как что-то глотать. Наверное, исключительно потому, что догадывался об этом, Андрей постоянно заставлял её что-то пить. Иногда она могла узнать вкус, а другой раз старалась быстрее проглотить напиток, только бы мучитель отстал.

- Голова болит? – его ладони казались такими холодными, что когда его руки коснулись Улиной голой спины, девушка передернулась. А вот от того, что он её переодевает, неудобства совершенно не испытывала. Наверное, слишком устала и заторможена, чтобы оставались силы ещё и на смущение.

- Да… - хоть и не думала стесняться, но когда её насквозь мокрая футболка все-таки сползла с липкой от пота кожи, Уля прикрыла грудь руками. Хорошо, что хоть прикрывать особо нечего. Или это, наоборот, плохо? Но когда мягкая прохладная ткань накрыла её голову и плечи, девушка вздохнула с облегчением.

- Ясно. Скоро придет врач, он тебя посмотрит, - Андрей сгреб её майку и красноречиво показал глазами на спрятанные под одеялом ноги. Но штанишки Уля стянула сама, путаясь в пододеяльнике и широкой мужской футболке.

- Мне на занятия надо. Нельзя пропускать… - говорила она, не то, чтобы настаивая, скорее информируя. Сил идти в универ все равно нет, да и поздно уже – по понедельникам у них первая смена, а сейчас уже часа два дня, если не больше.

- Если сможешь сама доползти до прихожей – отвезу, - он встал рядом с таким видом, что сразу стало понятно – помогать не станет.

Путь до входной двери и вовсе показался настолько длинным, что правильные мысли как-то резко осознали собственную неуместность и куда-то делись.

- А когда ты меня отвезешь в общежитие? – туда тоже не особо хотелось, но и оставаться у него было как-то неудобно. Он же ей не сиделка, в конце концов, а приходится переодевать и кормить чуть не с ложечки… Ну, ладно, это она перегнула, Андрею было достаточно пристально посмотреть, чтобы Уля начинала есть или пить сама, без подсказок и спонсорской помощи.

- Нормальная ванная тебя уже не устраивает, заскучала по тому гадюшнику? – он вышел из комнаты, чтобы через минуту вернуться уже без её пижамы. – Как только сможешь сама передвигаться, так и отвезу. Кто за тобой там будет ухаживать?

- Девочки… - сонливость снова накатывала плотным туманом, который уже не пугал. Или просто сопротивляться не могла, вот и покорно закрыла глаза.

- Они, скорее, сами с тобой заболеют, так что лежи и не выступай.

Это она и сделала, поскольку альтернативы все равно не было – и в туалет-то смогла дойти только по стеночке, отвергнув помощь Андрея. Ещё чего не хватало, чтобы он её до горшка сопровождал.

Полностью уснуть не получилось, из-за вновь поднимающейся температуры дрема была, как дырявое сито – Уля то выпадала из реальности на пару минут, то снова приходила в себя, но сил встать или хотя бы открыть глаза не было. Она знала, что Андрей пару раз подходил к ней, касаясь холодными пальцами лба. Один раз даже шепотом выругался. Девушка хотела было сказать, что выражаться так не обязательно, а в женском присутствии и вовсе неуместно, но не стала, потому что именно в этот момент снова провалилась в теплое вязкое болото сна.

- … она у меня. Куда я её с температурой под сорок повезу?! И я о том же. Нет, позвонил, он мне рассказал, что с ней делать.

Говорил он где-то в коридоре, откуда на секунду потянуло холодом и запахом сигаретного дыма. Потом донесся стук закрываемого окна, а голос стал чуть дальше и глуше, но все равно был хорошо слышим.

- …посмотрит, как только освободится, но в больницу везти не хочу. Нет, к вам тоже не надо, если у неё какая-то инфекция, переболею я один, не хватает и вас заразить. Да знаю, мам. Даю. И это тоже. А его зачем? Да я не спорю, просто не знал…

Что именно он там не знал, Уля так и не поняла, но понадеялась, что речь идет не об уколах. Потому что не любила она их. Очень…

Врач пришел буквально через несколько минут. Ну, или так показалось только-только уснувшей Ульяне. Открывать глаза не хотелось, но пришлось, как и ответить на кое-какие вопросы.

Да и медик заслуживал отдельного внимания, поэтому при виде него у девушки даже появились силы приподняться.

Именно так Уля в детстве представляла гномов – маленький, весь какой-то кругленький, седая бородка и немного заросшие лохматые брови, тоже отливающие серебром. Только секиры через плечо и не хватает. Зато края воротника накрахмаленной рубашки угрожающе топорщились в сторону собеседника. Все это, в сочетании с немного старомодным парчовым жилетом, делало Марка Семеновича настолько интересным объектом для наблюдения, что у Ули даже немного отступила головная боль.

- Так, что у нас тут? – ладони потерлись друг о друга с шорохом, напомнившим звук сминаемого пергамента. – И что нас беспокоит, милая девушка?

Больше всего милую девушку беспокоил Андрей, стоящий в ногах кровати с таким видом, словно ему все это смертельно надоело. Может, и правда, устал уже человек – вчера отпаивал и согревал, от кошмаров защищал, а сегодня новый квест…

А потом Улю переворачивали, стучали по спине, заглядывали в глаза, рот и уши. И фонендоскопом послушали, холодная линза которого неприятно скользнула по горячей коже.

- Очень хорошо… Прекрасно…

Врач удивительно прытко и задорно пощупал её ребра, заставляя подрагивать от щекотки. А уж когда заглянул ей в горло, то и вовсе смотрел туда с таким восторгом, что Ульяне захотелось попросить зеркало. Интересно же, что там такого занимательного.

- Какие у нас тут гнойные пробочки… - цокнув напоследок языком от восхищения, Марк Семенович сделал знак, что рот можно закрывать. – Ну что, у вас замечательная острая катаральная ангина, мои поздравления.

Он с таким умилением посмотрел на Улю, что та ждала аплодисментов. Вместо этого врач закопался в захваченный с собой саквояж.

- А это заразно? – девушке припомнился невольно подслушанный разговор.

- Вообще-то да, но если соблюдать элементарные правила асептики, то переболеете в гордом одиночестве. Андрей, не оставишь нас с Ульяной наедине? – Марк Семенович, повернувшись спиной к болящей, чем-то зазвенел.

К удивлению девушки, Лебедев не стал спорить, разве что не очень довольно нахмурился. Но за дверь вышел. Чудеса просто…

- А зачем вы попросили его выйти? – желание узнать суть проблемы оказалось сильнее, чем боль в горле.

- А зачем ему слушать, как мы секретничаем? – закончив ворошить саквояж, Марк Семенович повернулся к Уле, сжимая что-то в руке. – Широко откройте рот и скажите «Ааа».

И ведь двадцать два года, а повелась, как первоклашка. Хотя, стоит признать, манипуляцию врач провел очень быстро, так что Ульяна от неожиданности не успела даже вякнуть. Но незабываемый вкус люголя тут же вернул в босоногое детство.