Сплетение судеб - Татьяна Белая

— Ладно, — с улыбкой попросила Ольга, — ты давай расскажи, чем там в Лондоне занимался?

— Ну, чем занимался? — пожав плечами, ответил тот. — Успешно сдал экзамены, "отвальную" своим друзьям устроил в последний вечер перед отъездом.

— Что-то я не поняла, — с недоумением пожала плечами Оля, — "отвальную-то" надо было делать в феврале, когда ты на заочное отделение переводился.

— Ой, тогда мне было совсем не до этого, — ответил он. — И в то время, когда я оформлял документы, многие мои друзья еще не вернулись с каникул. А вот сейчас все были на месте, и я устроил праздник.

— Мальчишник, что ли?

— Да нет, — усмехнулся Мирик, — не совсем, чтобы мальчишник. Девчонки тоже были.

— Ах, вот так вот, — иронично заметила Оля, — и с подружками, значит, попрощался!

— В основном-то были девчонки, с которыми мои друзья встречаются.

— А Надя из Москвы, о которой ты мне рассказывал, тоже была?

— Нет, Нади на вечеринке не было, — с улыбкой ответил тот. — Но я ее видел, разговаривал, показал наши семейные фотографии.

— Девушка знает, что Артемка не твой родной сын?

— Об этом никто не знает, — лукаво улыбнулся Мирочка, — я и сам об этом давно забыл. Я пригласил не только своих однокурсников, но и других приятелей. Тренер и ребята из секции по восточным единоборствам были. Близкие друзья по тренажерному залу. А знаешь, Оля, — со смехом продолжил он, — я ведь в день прощания очень сильно всех удивил. Кое-кого, можно сказать, просто потряс.

— Ой, — усмехнулась Ольга, — и чем это мой дорогой муж смог так удивить? А уж, тем более, потрясти?

— Среди тех, кто учится в нашем университете, нищих студентов нет. Для всех обучение платное, а для иностранцев вдвойне дороже. Никакой стипендии никому не платят. Но, как обычно, в студенческой среде если, какая-то вечеринка, то делается она в складчину. А, коли, справляют чей-либо день рождения в кафе на территории студгородка, то каждый вообще заказывает себе сам и платит тоже сам.

Но я же из России, — с ухмылкой произнес Мирочка. — У нас, как принято? Чей праздник, тот и поляну накрывает. Я откупил на весь вечер это самое кафе, сделал заказ и все, естественно, оплатил. Когда приглашенные пришли, увидели накрытые сдвинутые столы, то никак не могли поверить, что все уже оплачено. Именно это для многих стало полным потрясением. Ну, не принято у них такое. В нашей группе сын какого-то шейха нефтяного учился, так у него даже сигаретку нельзя было стрельнуть.

— И ты решил выпендриться, — иронично заметила женщина.

— Ну, может быть, — согласился Мира. — А, честно говоря, я хотел, чтобы они меня запомнили. И еще я вот чем их поразил, — с лукавой улыбочкой продолжил он. — Все студенты там ходят в рваных джинсах, немыслимых футболках, майках, кроссовках и т. д. Ну и я, конечно же, одевался соответственно. Ты ведь знаешь, это мой стиль. А тут я заявился на свое торжество в шикарном костюме и при галстуке, как на светский прием. Так меня никто не узнал. Подошел к группе друзей, слышу разговор, типа, а где наш Милорадов? Когда я подал голос, они посмотрели на меня, и была не несколько минут немая сцена в "Ревизоре".

— Короче, все сделал, чтобы произвести впечатление, — усмехнулась жена. — А чего это вдруг тебе в костюм захотелось нарядиться? Я сама-то тебя считанные разы в приличном костюме видела.

— Да бог его знает, — ответил тот. — Захотелось и все.

— Ну, хорошо, будем считать, что о своей поездке в Лондон ты отчитался. Я вот что тебя хотела спросить. Мирочка, зачем ты научил Темку говорить, что он Артем Новомирович Милорадов? — поинтересовалась жена.

— А что тут плохого? — удивился Мирик.

— Привыкнет, а в садик пойдет, там его Белоусовым будут называть. Тем более, в школу.

— В садик, я думаю, наши дети ходить не будут, — решительно заявил тот. — А до школы еще далеко. У нас есть время решить и обсудить этот щекотливый вопрос насчет фамилии и отчества Артемки.

— Почему это наши дети в садик ходить не будут? — возмутилась Оля. — Дети там развитие получают, учатся общаться со сверстниками.

— Я, лично, против. Мама Оля у них учительница, бабушка Катя тоже очень грамотная женщина. Она их быстренько иностранным языкам научит. А со сверстниками дети и во дворе общаться научатся. Да не отдаст их баба Катя в садик. Ты просто не представляешь, как моя мама действительно любит детей. Ей очень не нравится, как детишек в садиках воспитывают. Как к ним там относятся. Она мне сама не раз говорила, что когда у нее будут внуки, она все бросит и станет заниматься только детьми.

— Интересно, — задумчиво произнесла Ольга, — а почему же Екатерина Максимовна Павлу ребенка не родила?

— А в этом я виноват, — ухмыльнулся Мирик. — Будучи подростком, я слышал, как в разговоре со своей подругой, мать говорила, что боится родить еще одного ребенка. Она опасалась, как бы Милорадов меня не стал меньше любить. Поэтому мамуля и ждет, не дождется внуков. Только есть реальная опасность, что будет баба Катя их очень баловать.

— Почему ты так решил?

— Да потому, что со слов и родителей, и бабушки с дедушкой я знаю, что в малолетстве был просто безумно избалованным и капризным мальчишкой. Чуть что не по мне, сразу в рев. Я, конечно, совсем уж маленьким себя не помню. Первое мое яркое воспоминание о детстве это, когда мы пришли в Германии в магазин игрушек, так я упал на пол, стучал ногами, ревел и выпрашивал чего-то. Я-то помню только, как орал, а мама рассказывала, что я как увидел столько красивых игрушек, так мне надо было сразу все.

— Во, как! — изумилась женщина. — У меня Янка ничего подобного никогда не вытворяла. Бывало, поканючит, поканючит чего-нибудь, но чтобы упасть на пол и орать, никогда.

— Знаешь, Оля, — уверенно произнес Мирик, — я вообще по жизни "везунчик".

— Почему ты так решил? — удивилась та.

— Ну, во-первых, мне страшно повезло, что моей матери, когда они с Крылатовым расстались, попался такой муж, как Милорадов. Это, какое неимоверное терпение ему пришлось проявить, чтобы найти ко мне подход. Я, видимо, в свое время был очень желанным ребенком и для своих родителей, и для бабушки с дедом. Все они меня баловали и сюсюкали со мной. Я точно знал, что слезами могу выклянчить у матери все, что угодно. А вот перед папой Павлом, хоть ори, хоть плачь, если он сказал нет, значит, нет.

Мама моя, насколько я знаю, всем говорит, что мы с Милорадовым сразу нашли общий язык. Но все было гораздо сложнее, — усмехнулся он.

— Папой-то я его видимо сразу стал называть, а вот подчиняться ему не желал. Физически Павел меня никогда не наказывал, и долго искал способ воздействия на меня. Это мне тоже с его же слов стало известно, когда повзрослел. Сразу после возвращения из Германии Милорадов открыл станцию автосервиса. Когда я первый раз попал в "Белочку", увидел такое большое количество настоящих машин, в которых мне разрешалось посидеть, поиграть, порулить, судьба моя была предопределена. Я готов был пропадать там с утра до ночи.