Галактический консул - Евгений Филенко

— Они напали на меня, — проговорил Костя. — Всем кагалом. Я потерял ориентировку и… въехал в улей.

— И что дальше? — выжидательно спросил Фрост.

— Он обрушился. Потом я выцарапался наружу… Они не гнались.

— Они напали на тебя до того, как ты вломился в улей, или после?

— До того.

— Занятно. Как ты полагаешь, почему они напали?

— Не знаю. Может быть, хотели отнять ту пчелу, что я подстрелил. Они были как бешеные…

— Занятно, — повторил Фрост. — Мы недооценили их. Знаешь что? — Он помолчал, пыхтя трубкой. — Наверное, пока не следует говорить об этом Сергею. К чему тебе лишние неприятности? Если обнаружится, что пчелы не претендуют на почетный титул Чужого Разума, то можно расценивать случившееся как забавный эпизод. Взбесившиеся насекомые едва не заели вусмерть звездохода в скафандре высшей защиты!..

— А если обнаружится другое?! — плачуще спросил Костя.

— Гм… Тогда у нас будет еще время оценить ситуацию, — уклончиво промолвил Фрост.

— Курт, — сказал Костя, глядя в стену. — Там были и красные пчелы.

— Красные? Те, что примерещились Гвидо? — Фрост усмехнулся. — А зеленых ты не встретил?

— Красные пчелы, — повторил Кратов. — Это они… астрархи.

— Здорово придумал. Воображение у тебя, что твой фонтан. Впечатлили, видать, наши байки про атипичную орбиту и застенчивых астрархов. Вот что, Костя: не нужно упрощать и не нужно усложнять. А нужно приводить доказательства. Если даже ты и впрямь повстречал красных пчел, была это, скорее всего, редкая мутация, эндемик. Другие-то миссии ничего похожего не находили, а ведь облазили всю Псамму, не в пример нам! — Он пристально всмотрелся в лицо Кратова. — Да что это с тобой? Звездоход, ты же напуган как бурундук!

— Конечно, напуган! И ты бы напугался… Мы наткнулись на Чужой Разум, ты понимаешь?!

— Пока не очень. Что это на тебя нашло? Неужели красные пчелы начертили перед тобой «пифагоровы штаны» или продиктовали формулу полной энергии тела?

— Ничего они не чертили. Они совсем другие! Их мало, и они не роятся…

— И только-то? Иногда случается, конечно, что устами младенца глаголет истина. Но ведь ты далеко не младенец, Костя, не так ли? Прекрати панику. Ты утомлен и взмылен, как рысак после забега. Прими холодный душ, отдохни, выпей кофе. А пока ты все это делаешь, я надеюсь кое-что прояснить. Тут как раз Гвидо вернется к ужину, посидим, потолкуем…

— Вернется?.. — Костя похолодел. — Где он?!

— Гвидо оседлал вторую «гоанну» и, как мог, направил ее в пустыню. У него такая работа — ездить в пустыню во главе каравана из зондов. Между прочим, вовсе в противоположную от улья сторону, если это тебя волнует… Да не дергайся ты, ради Бога! С ним все в порядке. Сергей регулярно донимает его своей опекой.

— Хорошо, — сказал Костя хмуро. — Я подожду. Но ты, пожалуйста, поспеши со своими исследованиями. У меня нет сил ждать чересчур долго. Так можно и с ума сойти.

Фрост неопределенно хмыкнул. Негромко насвистывая, собрал в охапку свои бумаги, прижал подбородком коробку с табаком и ушел.

Костя включил главный видеал.

«Ничего вы не понимаете, — подумал он тоскливо. — Совсем ничего. А я не могу объяснить. Нет у меня таких слов, чтобы до вас дошло, как же я напуган».

Он привстал в своем кресле, подался вперед, налегая грудью на пульт.

Вершины удаленных сеифов дымились. Словно за ними скрывался надвигающийся самум. Но вокруг корабля царили полная тишина и безветрие.

«Ничего вы не поняли…» — мысленно повторял Кратов, будто заведенный. А сам точными, отработанными движениями увеличивал масштаб изображения, приближал к себе эти зловещие дымные вершины.

Над сеифами восходил Рой.

8

Пустыня залилась красным.

Ковер багряного лишайника, распространяющийся вдаль и вширь прямо на глазах. Шевелящееся карминное месиво. Языки раскаленной лавы, извергнутой адским вулканом.

Кратов смотрел и не мог оторваться, как привороженный.

Тысячи, десятки и сотни тысяч стрелохвостов, равноногов, шипоносов и прочей песчаной дряни и нечисти. Несметное сатанинское воинство. Мощные тела, закованные в непробиваемый хитин всех оттенков красного. Выпученные тупые глаза на стебельках, угрожающе распяленные жвалы… Перли вперед, меся песок и себе подобных, пихаясь и лягаясь, наползая друг на дружку и ни на градус не отклоняясь от цели.

Целью был корабль.

Кратов врубил панорамный обзор.

Они очутились внутри живого кольца. Точнее, живого купола, потому что воздух был полон пчел, вращавших бесконечный хоровод над кораблем. Под куполом господствовали ненависть и страх. Черная аура.

Дверь центрального поста распахнулась. На пороге стоял Варданов.

— Что происходит? — спросил он неприятным голосом.

— Вы… тоже почувствовали? — пробормотал Костя.

— Мертвый бы почувствовал.

Ксенолог прошел к пульту, оперся о него ладонями. Он был бледен, на лбу проступала мелкая испарина.

— Невозможно, — сказал он хрипло. — Такое психодинамическое давление! Как? Почему?!

— Это из-за меня, — прошептал Костя.

— Вы слишком себя цените, драйвер. Я все знаю. — Варданов жестом остановил его, уже изготовившегося было сознаться во всем. — И про улей, и про красных пчел. Такое чувство, будто нас намеренно подвергают искушениям. Как святого Антония… Вот вам пчелы. Мало? Вот вам КРАСНЫЕ пчелы, которые не строят ульев и не роятся. Еще не верите?! Тогда получите скоординированные действия всего биоценоза… Знать бы, кто за всем этим прячется, что за падший ангел!

— Почему вы ищете падшего ангела, когда и так ясно, что вот он, Чужой Разум, прямо перед нами?! — горестно воскликнул Кратов.

— Где? — громко вопросил Варданов. — Покажите мне его? Не вижу. Вы полагаете, все это — Чужой Разум? — Он ткнул пальцем в серо-красное мельтешение на экране видеала. — Чушь! Обычная реакция симбиотических сообществ на грубое вмешательство извне… Курт только что провел ментографирование вашей пчелы. ОНА НЕРАЗУМНА!

— Этого не может быть, — сказал Костя.

— Алармист вы, а никакой не звездоход, — лязгнул Варданов. — Выдумали себе крылатых жукоглазых астрархов, ввергли себя в истерическое состояние и ждете, что мы его с вами разделим. Напрасно! На этой планете нет разума. А есть только флора и фауна. Вы неосмотрительно нарушили благополучие одного из наиболее высокоорганизованных биоценозов. Теперь мы имеем неудовольствие наблюдать его реакцию на вашу ошибку…

— Этого не может быть, — повторил Кратов.