Вечность в смерти (сборник) - Мэри Маккомас

Тони, тридцатидвухлетнее создание, словно сошедшее с обложки глянцевого журнала и олицетворяющее собой рекламу итальянского образа жизни, посмотрел на нее и с похотливым видом изогнул бровь. Наверняка он считал, что знает, по крайней мере, одного мужчину, который может дать ей нечто особенное. Бонни улыбнулась ему и выдвинула ящик прикроватной тумбочки. Ей очень понравилось выражение очаровательного разочарования, которое появилось на его лице, когда он заглянул в ящик.

– Я тоже, – согласилась Джен. – Ничего такого нет. Вот поэтому я не приставала к тебе с этим целых два года. Никто из тех, кого я знаю, не нуждается в том, чтобы из-за него так много суетиться.

Суетиться? Бонни покосилась на Тони, прикоснулась к его щеке и, когда он оторвал взгляд от ящика, улыбнулась ему. Прижав телефон к ноге, она наклонилась, поцеловала молодого человека в губы и прошептала:

– Ты лучше их всех.

В его глазах цвета темной умбры на мгновение появился яркий блеск, но Бонни распрямилась и вышла из комнаты… хватит с него суеты.

– Так что ты звонишь?

– Чтобы услышать твой голос.

– Джен, я уже надела жакет, взяла сумку и портфель. Я иду к двери. Говори.

– Я знаю, что ты уезжала в воскресенье, и хотела бы выяснить, сможешь ли ты снова приехать в эти выходные.

– Это из-за Пим? Она все еще не в себе?

– Да. И она продолжает твердить про тот ковер и прочий хлам на чердаке. Она говорит, что он у тебя и что твоя жизнь в опасности. Она страшно разволновалась, и я пообещала ей позвонить тебе. Пим велела передать, что «важно до ночи глубокой полет завершить». Именно так и сказала. И ты должна успеть все изменить.

– До глубокой ночи… а до которого часа конкретно?

– Откуда я знаю. Ведь это ты у нас ведешь ночную жизнь. – Бонни закатила глаза, но не стала поправлять сестру. Если бы Джен знала, как часто ранним утром или поздним вечером она предавалась тому, что скорее относилось к бизнесу, чем к удовольствию, она бы… – Я собиралась позвонить и передать ей трубку, чтобы она сама поговорила с тобой…

– Большое тебе спасибо, что отказалась от этой идеи. – В лифте Бонни нажала кнопку подземной парковки. – Сегодня утром у меня просто нет ни капли времени. Но в субботу я приеду пораньше и проведу с ней весь вечер. Передай ей, что я захвачу с собой продукты, чтобы приготовить шоколадное суфле, которое она так любит.

– Ей вредно есть много шоколада.

– Ей восемьдесят восемь, Джен. Она может есть что пожелает.

– Я просто хочу сказать…

Дверь лифта отъехала в сторону. У Бонни прервалась бы связь, если бы она вышла на парковку, поэтому она продолжала стоять в кабине, придерживая дверь рукой.

– Все понятно, а вот я хочу сказать, что все мы сможем до отвала наесться суфле. Как тебе это?

– Нормально.

– Я тоже так думаю. Мне пора. Передай Пим, что я ее люблю. И тебя я люблю. Увидимся в субботу. – Бонни отошла от двери обратно в лифт, захлопнула мобильник и принялась рыться в сумке в поисках ключей от машины. Дверь лифта закрылась.

Девяносто шесть минут спустя быстрый стук каблучков по коридору офиса на четвертом этаже «Сьюпэрио Атлантик Банк» – одного из крупнейших независимых банков на Восточном побережье – возвестил о ее появлении.

С прямой, как всегда, спиной и гордо расправленными плечами Бонни прошла через приемную к своему кабинету… нет, она не любила кичиться своим положением, но знала, что именно в этом банке ее место, что она заслужила его, что она хорошо выполняет свою работу. Это ее банк. Ее взяли в «Сьюпэрио Атлантик» сразу после колледжа, где она получила степень МБА и прослушала несколько курсов по экономике, политическим наукам и торговому праву – а еще загорелась желанием сделать отличную карьеру. И это у нее получилось, от нижней ступеньки – от должности кассира, на которой она проработала очень недолго, до старшего менеджера отдела кредитования. А когда появилась возможность подняться еще выше и пересесть в собственный кабинет – с видом на Капитолий – в качестве управляющего траст-отдела банка, она тут же ухватилась за нее. Все это случилось одиннадцать лет назад.

Секретарша Анджела узнала шаги начальницы и встрепенулась, как лань, почуявшая опасность. Почуявшая, но не испугавшаяся. Они с Бонни проработали вместе почти восемь лет, хорошо знали друг друга и были настоящей командой.

– Умоляю, – прошептала Бонни, подойдя к Анджеле достаточно близко, чтобы никто не мог их услышать, – только не говори, что Уотсоны приехали раньше срока. – Оглядев приемную и убедившись, что клиентов еще нет, она уверенно прошла в кабинет. – Ты не представляешь, какое у меня выдалось утро! Единственное, чего мне сегодня удалось избежать, так это бомбы в ящике с нижним бельем.

– Между прочим, мистер Уотсон позвонил и сообщил, что они опаздывают на двадцать минут.

– Слава богу. Это первая приятная новость за сегодняшний день. – Бонни поставила портфель на полированный письменный стол из вишни и убрала сумочку в нижний ящик справа. С усталым вздохом она откинулась на спинку просторного, мягкого кресла, обитого красной кожей, и устремила взгляд на большой и яркий ковер, который она вставила в раму и повесила над зеленым, как альпийские луга, диваном, стоявшим в зоне для переговоров в противоположном конце кабинета. Обычно вид ковра взбадривал ее, придавал сил. Но сегодня он ее нервировал. – Я оставила ключи дома… – Она решила не рассказывать о том, что была вынуждена вызывать слесаря, чтобы попасть в квартиру, так как Тони находился в душе и не слышал, как она кричала и стучала в дверь. – А когда, наконец, села в машину, обнаружила, что все колеса спущены. Пришлось ехать на работу на такси.

Она покрутилась в кресле и вытянула одну ногу.

Анджела посочувствовала и наклонилась через стол, чтобы взглянуть.

– Сегодня утром я надела новые туфли от Феррагамо, чтобы произвести впечатление на миссис Уотсон, но в последний момент сменила их на эти. Я подумала, что на нее произведет гораздо больше впечатления, если я не сверзнусь со своих каблуков и не сломаю шею. Я серьезно. – При виде скептической улыбки Анджелы Бонни почувствовала себя глупо, как будто совершила нелепый поступок. – Но она поразится еще больше, если я не стану строить из себя буйнопомешанную, когда она явится сюда, согласна?

Анджела кивнула, но выражение ее лица было сочувствующим.

– После ухода Уотсонов мы откусим головы пяти курицам и зажжем ароматические свечи. И прогоним прочь ваше сегодняшнее невезение.

– Ладно. – Бонни медленно выпрямилась, повернулась к столу и достала из портфеля папку с делом Уотсонов, а также еще одну, с документами по процентным ставкам по привилегированным акциям. – Но тебе придется объясняться, если мы попортим ковер.