Мы, аристократы 5 - Бастет

возникла женщина в синей робе старинного кроя, какие носили волшебницы тысячу лет назад. Черноволосая, худощавая, среднего роста, в возрасте под хорошо сохранившиеся пятьдесят. Её лицо было в точности таким же, как у статуи, поэтому я без труда догадался, что передо мной Ровена Равенкло.

Не бестелесный призрак. Она или была живой, или выглядела в точности как живая.

- Моё почтение, леди Ровена, - я отвесил ей требуемый по этикету поклон. Она оценивающе разглядывала меня.

- Вот, значит, ты какой...

- Разве вы не видели меня в Хогвартсе? - удивился я.

- У меня был выбор - либо я бестелесна и могу присутствовать там, либо у меня здесь тело и я почти полностью ограничена в возможностях там. Мне было важнее закончить свои записи, поэтому я оставила там только возможность найти ученика, и даже она далась мне нелегко. - Ровена неодобрительно покачала головой. - Я ожидала, что это случится гораздо скорее.

- Вы знаете, какой сейчас год?

- Конец двадцатого века, это всё, что я могу сказать с уверенностью.

- Тысяча девятьсот девяносто пятый, если вам это интересно.

- Да не особо. Годом больше, годом меньше - какая разница? Что происходит в мире, я знаю от своей дочери Елены. Это Серая Дама, призрак моего факультета, у нас с ней натянутые отношения, но я обязала её магически.

- Но вы говорите на современном языке, значит, вы как-то ему научились?

- Это твоё сознание переводит мою речь на твой язык. Я предвидела, что мой ученик может оказаться иностранцем, и позаботилась об этом.

Губы Ровены слегка разошлись в улыбке, но глаза оставались серьёзными. Она улыбалась не от души, а потому что считала ситуацию подходящей. Я точно это знал, потому что прежде не раз имел возможность наблюдать такую улыбку в зеркале. Сам я только недавно прочувствовал, что такое улыбаться искренне.

В этой женщине было слишком много от статуи.

- Могу я узнать, чему вы собираетесь учить меня? - спросил я с подчёркнутой учтивостью.

- Идём в дом, Генри Джеймс Поттер, и там поговорим.

- Красивый дом... - заметил я, пока мы шли туда. Дом действительно был красив уже тем, что нёс в себе атмосферу той эпохи.

- В нём я жила до того, как переселилась в Хогвартс. С мужем и дочерью, но муж погиб в военном походе, а дочь совершила опрометчивый поступок. Тоже погибла, и род Равенкло на ней пресёкся.

- Мои соболезнования.

- Ничего страшного, Генри. Я не живая женщина, а слепок личности. Некоторые её свойства были специально приглушены, иначе я не смогла бы сохранить рассудок за тысячу лет пребывания здесь. Я была создана для определённой цели и прекращу существование, когда она будет выполнена.

Мы вошли в дом и поднялись на второй этаж в маленькую уютную гостиную. Вокруг царила стерильная чистота, но мебель была изношена, а дощатый пол перед дверью, как и ступени лестницы, был заметно протёрт ногами. Ровена аккуратно опустилась в кресло и указала мне на другое.

- А неплохо здесь всё сохранилось для тысячелетнего возраста, - пробормотал я, гадая, какая для этого понадобилась магия.

- Здесь ничего не меняется, - ровным голосом ответила она. - Всё осталось так, как я запомнила при отъезде. Это пространственный карман, привязанный к статуе, он поддерживается магией Хогвартса. Здесь нет ничего настоящего, здесь только структурированная магия, поэтому тебе придётся делать копии книг и рукописей, чтобы вынести их отсюда. Когда я создавала это место, я внесла сюда всю школьную библиотеку, хотя считаю полезной в лучшем случае одну книгу из десяти. В наше нелёгкое время шарлатанов было гораздо больше, чем истинных исследователей.

- Вы имеете в виду десятый век? - уточнил я.

- Да, конечно. А сейчас по-другому?

- Боюсь, что нет. Но у нас распространено мнение, что в ваше время с этим было лучше.

- Наше время... - задумчиво протянула Ровена. - Нелёгкое, никудышное время. Старая вера была уничтожена, римляне занесли нам еврейскую заразу под названием христианство, которая ненавидит волшебников. Не успели мы скинуть Рим, как к нам явились викинги - даны, норвеги и прочие бандиты. Часть страны они завоевали, остальное обложили кабальной данью. В годы моей молодости к власти пришёл Этелред Второй, он прикончил своего предшественника Эдуарда, о котором никто не пожалел, это была скотина еще та. Этелред пытался что-то изменить к лучшему, но действовал слишком агрессивно и только ухудшил положение в стране, устроив массовую резню данов в день святого Брайса. Его еще прозвали Этелредом Нет-советам, потому что он не слушал никаких советов.

- Сейчас его зовут Этелредом Нерешительным, - вспомнил я, покопавшись в своих исторических познаниях.

- Это у вас шутка такая?

- Неверное толкование устаревшего слова.

- Он как раз был решительным, но не рассчитал свои силы. В смысле, своей страны, как правитель. Пролились реки крови, и нашей, и чужеземной, жить было страшно. Даже маглов стало мало, что уж говорить о волшебниках. Наша школа, Хогвартс, для того и была предназначена, чтобы сберечь хотя бы детей. Бывали годы, когда чуть ли не треть поступающих к нам детей были сиротами. И принимали мы не в одиннадцать лет, а в восемь, а кого и раньше. У нас была отдельная группа для бездомных малолеток, с ней возилась Хельга.

Она говорила спокойным тоном, словно читала лекцию. Это была память Ровены, но не её переживания.

- У вас получилось, Хогвартс до сих пор стоит.

- Да, он всё еще стоит, - мне показалось, что её лицо на мгновение смягчилось. - Но этого недостаточно, Генри. Маглы затевают войны, а мы в их войнах гибнем первыми. Потому что мы сильнее, мы можем больше и из-за этого мы даже не вправе упрекнуть их, что они прячутся за наши спины. Но войны всё равно развязывают они, а не мы. Я существую уже тысячу лет, Генри - и чем дольше я существую, тем больше убеждаюсь, что с маглами нам не по пути.

- Неожиданно, - не удержался я от реплики. - А у нас утверждают, что вы не делали различий по магии между людьми.

Её губы снова раздвинулись в холодноватой улыбке.

- У вас и Этелред Второй превратился в Нерешительного. Как же не делать различий, если они есть? Я не могу своей прихотью сделать дважды два равным пяти. Я не могу своей прихотью сделать разных людей одинаковыми. Если