Опасное наследство - Элисон Уэйр

— Это еще почему? — вспыхиваю я. — Я ведь официально не признана наследницей. Будь я наследницей, тогда, конечно, другое дело, но пока я остаюсь частным лицом, королева не может запрещать мне выходить замуж!

— Тебе вернули статус принцессы крови, — напоминает Нед. — Поэтому твой брак может вызвать в обществе беспокойство.

— Нет такого закона, по которому меня можно было бы судить за это!

— Ты забыла, что сама королева предупреждала тебя, чтобы ты не выходила замуж без ее разрешения?

— С тех пор уже столько воды утекло, — вставляет Джейн. — Королева и ее Совет должны понимать, что гораздо более серьезная опасность исходит со стороны Испании и Шотландии. Сделай это, брат, прошу тебя! Не жертвуй тем, что тебе дорого, наберись мужества!

— Я подумаю, — неохотно обещает Нед. — Наверное, я кажусь вам нерешительным, но я веду себя так лишь потому, что не хочу навлечь гнев королевы на нас обоих. Катерина слишком дорога мне. — Он наклоняется и нежно целует меня.

Кейт

Май 1484 года, замок Ноттингем

Кейт стояла перед алтарем рядом с Уильямом, почти не слыша слов свадебной мессы. Эта церемония казалась девушке какой-то жалкой пародией: нет, не такой она представляла собственную свадьбу. Но деваться было некуда, и она смиренно стояла там — настоящая дочь короля, в роскошном платье с золотым шлейфом с черными разводами, алыми рукавами в обтяжку и накидкой из белого шелка. По ее плечам струились роскошные волосы, распущенные в знак ее предполагаемой девственности. Если бы только окружающие знали правду!

Она приносила обеты Уильяму без малейшего трепета. Все эти слова для нее ровным счетом ничего не значили.

Кейт знала, что Джон стоит где-то сзади.

«Думай обо мне перед алтарем, — сказал он, когда они возлежали вместе в том блаженном покое, который наступил после страстных ласк. — Я тоже буду думать о тебе и о наших клятвах».

Кейт дала ему слово и сдержит его. Она принадлежала одному только Джону, и никто не мог забрать ее у него, даже ее новоиспеченный муж, стоявший рядом.

Для Кейт и Уильяма была отведена не какая-то маленькая комнатка со старой кроватью и пыльным зеленым балдахином; нет, новобрачных поместили в двух просторных помещениях, из которых открывался вид на городок внизу. Посреди большей комнаты возвышалась кровать, укрытая красным покрывалом, рядом с ней — резной стол, на котором были оставлены серебряный графин и кубки для вина, украшенные драгоценными камнями. Перед камином стояла длинная, обитая мягкой материей скамья с высокой спинкой, а с балочного потолка свисал позолоченный канделябр; пламя свечей слегка подрагивало — из открытого окна дул ветерок. Казалось, тут было предусмотрено абсолютно все, — живи да радуйся.

Вот только мало радости было в мысли о том, что ей предстояло.

«Что ж, — думала Кейт, — по крайней мере, этот абсолютно чужой человек не лишит меня девственности».

Даже с Джоном это произошло достаточно болезненно, но он был ласков с ней, и на место боли вскоре пришло чудесное новое чувство наслаждения. Кейт невыносимо было думать об этом теперь: Джон, увы, потерян для нее навсегда.

Когда Мэтти — предварительно отогнув простыни, подсунув валик под подушки, расшнуровав и отложив в сторону красивое свадебное платье и расчесав до блеска волосы своей госпожи — ушла, Кейт в ночной сорочке забралась в постель и села в ожидании. Сердце ее колотилось. Она возблагодарила Бога за одну маленькую милость: поскольку двор пребывал в трауре по принцу Уэльскому, новобрачная была избавлена от церемонии публичного разделения брачного ложа.

Вскоре появился Уильям, облаченный в шелковый халат.

— Ну, вот мы и вдвоем, жена, — сказал он, останавливаясь, чтобы налить им вина. — Надеюсь, ты не боишься меня? — Он протянул ей кубок.

— Нет, милорд, не боюсь, — ответила Кейт, но благодарно отхлебнула вина, скосив глаза на мужа, который, скинув с себя халат, обнаженным забрался на кровать. Она мельком увидела мускулистые конечности, белые ягодицы и густые заросли черных волос на груди и в паху.

— Выпьем за наш брак, — провозгласил Уильям, и они чокнулись кубками.

Допив вино, он повалил ее на спину. Кейт и охнуть не успела, как муж задрал на ней рубашку и, взгромоздившись на нее, с силой проник внутрь. Бедняжка негромко охнула: его движения причиняли ей боль, и нужды изображать наигранное неудобство не было. Закончив, он, тяжело дыша, растянулся рядом с ней; она лежала с пустым сердцем, отвернувшись к стене. То, что прошлой ночью было таким восхитительным, сегодня не значило для нее ничего. Неужели теперь так будет всегда-всегда? Неужели Уильям не скажет ей ни одного слова любви?

Кейт сделала над собой усилие. Нужно было предпринять что-то, чтобы ее брак не был таким невыносимым.

— Вы мной довольны, милорд? — прошептала она.

Ответа она не услышала. Вместо ответа раздался храп.

Катерина

Ноябрь 1560 года, Хэмптон-Корт

Однажды утром, прогуливаясь с собачками по выходящему на Темзу саду Хэмптон-Корта, я случайно замечаю своего возлюбленного: он целует — не скрываясь — руку Франсес Мьютас, камер-фрейлины королевы. Не подозревая о моем присутствии, эти двое вовсю любезничают. Она кокетливо хихикает, потом Нед отвешивает поклон и уходит, оставив даму, разрумянившуюся и улыбающуюся.

Как он мог? Я этого не потерплю! Неужели я ждала все эти годы только для того, чтобы Нед теперь, когда брак кажется уже таким близким, бросил меня ради этой шлюхи Мьютас.

Вне себя от бешенства, я мчусь назад во дворец, начисто позабыв обо всех внешних приличиях и не думая о том, что меня кто-то может увидеть в таком состоянии. Я ищу Джейн Сеймур: пусть она урезонит своего неверного братца. Ведь Джейн не меньше меня хочет, чтобы этот брак был заключен.

Я нахожу ее в комнатушке рядом с женской спальней, и Нед тоже там. Вид у меня настолько безумный, что оба недоуменно смотрят на меня.

— Да как ты смеешь? — набрасываюсь я на любимого. — Я видела, как ты только что заигрывал с этой красоткой Мьютас. И не смей отрицать! Теперь понятно, почему ты не торопишься жениться на мне.

Нед до глубины души потрясен этим заявлением. В два шага преодолев расстояние между нами, он хватает меня за плечи и пристально смотрит мне в глаза.

— Да что ты такое говоришь, Катерина! Мне никогда не нравилась эта Мьютас. И никто не нравился, кроме тебя, если уж на то пошло. Я просто решил, что если люди увидят, что я заигрываю с ней… да и с другими дамами тоже, то перестанут сплетничать о нас с тобой. Господь мне судья, но я никогда, ни разу в жизни не предал тебя. Я обожаю тебя, Катерина! И потому — хватит ждать, я женюсь на тебе сразу же, как только представится удобное время.

— Ах, Нед! — Меня так переполняют радость и чувство облегчения, что я не могу говорить, а Джейн довольно хлопает в ладоши.

— И когда это будет? — спрашивает она.

— Когда ее королевское величество вернется в Лондон, — говорит Нед и страстно целует меня, не стесняясь Джейн, которая одобрительно смотрит на нас.

Кейт

Май 1484 года; Августинский монастырь, Йорк

Кейт смотрела из окна на мутные воды реки Оуз, протекающей рядом с гостевым домом монастыря, где разместился королевский двор. Немного дальше, по правую руку от нее, находилась ратуша, где сегодня вечером должно было состояться пиршество, а к югу — башня Клиффорда и древний замок.[60] В лугах за рекой виднелись Миклегейтские ворота[61] — королевский въезд в Йорк, через который их процессия несколько дней назад проследовала внутрь и где их встречали мэр и отцы города. Король со своими сопровождающими направился в большую церковь, чтобы воздать благодарность за благополучное возвращение на север. Было очевидно, что его сердце принадлежит этим краям, бодрящему воздуху Йоркшира, хотя Кейт и знала, что часть его сердца навсегда упокоилась в скорбной маленькой гробнице в Шерифф-Хаттоне. Он ездил туда вместе с Анной два дня назад. Когда супруги вышли из церкви и присоединились к ожидающей их свите, на них просто лица не было.

Кейт вздохнула. Завтра они с Уильямом попрощаются с королем и королевой и направятся в Раглан. Она боялась этой минуты: не хотела оставлять отца и мачеху, тем более что их скорбь была еще так свежа, и, разумеется, Джона. Она молча попрощается с возлюбленным и теперь уже долго, очень долго не увидит его. После свадьбы Кейт часто встречала Джона при дворе, но ни разу с ним не разговаривала. Они так условились после той благословенной ночи. Ведь теперь Кейт должна была жить с Уильямом. Девушка понимала, что пути назад нет. И все равно иногда ей казалось, что она умрет от тоски по Джону.

Две недели спустя после свадьбы она знала Уильяма ничуть не лучше, чем прежде. Муж был учтив днем, возлегал с ней каждый вечер, находился рядом с ней всякий раз, когда этого требовал этикет. Придраться, казалось, было не к чему. Но Уильям почти не говорил с ней, и ничего общего между ними не было. Кейт терпеливо сносила его ласки, но они были безрадостными, и потом она каждый раз молча плакала в подушку. Любовью тут и не пахло — всего лишь супружеский долг. И Кейт начала представлять себе замужнюю жизнь как длинную, тоскливую, пустую дорогу, протянувшуюся перед ней в бесконечность.