Переписка - Рашид ад-дин

Ибрахим, целую глаза твои! Знай, что стремление и желание увидеться столь беспредельны, что [лишь] часть [их вмещают] эти стихи. (Стихи):

О разумный сын мой!

О сердце, о душа моя, о покой, о родной мой!

Ты — цветок сада моей любви,

Ты — луна неба моих стремлений,

Ты — звезда в созвездии моих надежд,

Ты — жемчужина ларца моего счастья.

[Только] благодаря твоему высокому положению возвышается дворец счастья,

[И] благодаря твоей справедливости враг [пойман] арканам.

Твое лицо — причина радости,

Твоя любовь — причина веселья.

В дни разлуки с тобой сердце мое обливается кровью,

Оно изменяется от боли, [приносимой] разлукой.

Настало время, когда страдание разлуки

Сожгло меня в огне желания увидеться.

Излечи эту измученную душу,

Возврати ушедшее счастье,

Мое сердце жаждет [увидеть] твое лицо,

Всей душой ищет [оно] встречи с тобой.

Приди, освободи душу мою от горя,

Приди, благоустрой дом моих намерений,

Приди, [пусть] зазеленеет увядший сад,

Дай жизнь этому угасшему сердцу.

Поскольку не вечны дни счастья,

Приди, чтоб я увидел тебя, и это все.

|стр. 323| Затем Сообщаю, что, когда мы расположились в пределах Кандахара, группа [плетущих] интриги завистников и завистливых интриганов раскинула сети вероломства и тенета коварства, дабы погубить этого немощного[501]. Однако согласно [сказанному]: «И постигла их мерзость того, что они сотворили»[502], — шея и ноги их души были опутаны [раскинутой ими же сетью]; благословенная [птица] Хума — [птица счастья] судьбы этого сборища была ранена и повержена ущербом, [нанесенным] страшными когтями времени и клювом стрелы превратностей судьбы, а солнце счастья этой группы обратилось к закату ущерба и гибели.

Сын Джалал, который с главным войском Рума направлялся в сторону Кабула и Забула, поскольку помощь друзей и счастье [ему] благоприятствовали, предприняв небольшой штурм, занял крепость Лахор, которая касается пояса созвездия Джауза[503] |стр. 324| и пояса круговращения лазури [небес]. Оттуда с группой монгольских эмиров он направился в сторону вилайета Синд. Собравшийся у границы упомянутого вилайета отряд черни, который был построен в ряды, расставил сети обмана на пути иранского войска и, подобно кровожадным львам, устроил засаду. [Однако], когда они поняли, что отважное войско Ирана и разбивающая сердца армия Ильханов считает рев коней мелодией кануна и звучанием органона и полагает, что черепа вождей — это кубки и чаши для вина, [и когда увидели], что [монгольское войско], подобно бушующему морю и раскатам грома, идет в боевых рядах и [наступает] в центре сражения, они, подобно ветру, обратились в бегство и скрылись на островах и в лесах. Монгольские эмиры занялись грабежом имущества и скота и разорением областей и краев. Однако сын Джалал, подобно падающим звездам, которые бросают вслед злым духам, поспешил по их следам |стр. 325| и нашел эту группу в пределах островов (?) Баккар и Уччах и в пещерах Лахри и Татта. Стальным серпом он скосил плоды посева намерений мужчин и женщин и лапы лесных львов распри и шеи отважных [на] поле брани сломил палицей устрашения и связал арканом порицания. Ясный день и простор цветника он сделал в глазах врагов{541} темнее, чем темная ночь. Простор стремлений и площадь страны этого племени он сделал более маленьким, чем петля буквы «мим», и более узким, чем грудь скряги. Стихи:

Острием рассыпающего рубины меча он

Разорвал кольчугу врага в день битвы.

Острым концам стрелы сорвал он

Шапку величия с головы врага.

Он был звездой «а небе победы,

Он был, [подобен] Руста’му в боевых рядах.

Подобно тому как муха попадает в сети паука и [подобно] шелковичному червю, для которого [его собственная] слюна обращается в саван, вся знать Хинда и все садры Синда заключены в путы несчастья и оковы трудности.

Когда эти вести достигли ушей государя — защитника мира, [обладателя], златой шапки и [бесчисленного, как] звезды, войска, он обратился однажды к этому немощному[504] и сказал, что сын твой не допустил, чтобы увяла свежесть листьев согласия и из-за осени опустения потерпело бы изменение древо смелости; во имя умножения нашего величия и могущества он бросал в бездну гибели свою сладостную душу, а [свою] беззлобную грудь превратил в щит от стрел бедствий и меча унижения. |стр. 326| Поэтому в нашем сердце увеличились любовь к нему и чувство привязанности, и мы хотим таким образом напоить базилик его могущества на том месте, где его выращивают, чтобы зелень его с течением времени не увяла бы и не получила изъяна, а на полах его жизни и рукавах его радости не осели бы пыль небытия и прах скорби. [Мы хотим], чтобы лицо тюльпана цветника его радости и сердце жасмина луга его веселости нарумянилось румянами веселья и было Надушено амброй желанной радости.

[Поскольку] теперь — слава Аллаху и его доброму промыслу! — замки наших желаний высоки, а пределы врагов пусты подобно необитаемым странам, надлежит стать красноречивым, вознося благодарность за божьи дары. Население [же] Фарса должно быть замечено глазом благосклонности, осчастливлено [пищей] с накрытого стола покровительства, так, чтобы они нашли возвратившимся разграбленное и найденным потерянное. [Надлежит, чтобы] они были напоены прозрачной водой из бассейна милости и чтобы их обоняние было напоено мускусным [запахом] ветра из сада благосклонности.

Далее. Поскольку эмиры и воины, [состоящие на] службе его величества, а [также] наши нукеры и наши сыновья большую часть времени занимаются покорением стран и городов, освобождением крепостей и округов и им необходимо оружие, а, как мы узнали, оружия в хранилищах осталось мало, то поэтому мы послали гонцов и послов в [разные] стороны света и потребовали оружия [различного] вида. Надлежит, чтобы этот сын, не [проявляя] нерадивости, послал бы согласно росписи [всё упомянутое] вместе с тем, что уже требовали, в Большую Орду.

|стр. 327| Роспись оружия:

мечи — две тысячи штук;

кинжалы — тысяча штук;

булавы — две тысячи штук;

к.лр.мийа{542} —500 штук;

ножи — 5 тысяч штук;

луки — 5 тысяч штук;

стрелы:

из хаданга{543} — 5 тысяч штук;

из индийского тростника — 6 тысяч штук;

из [обыкновенного] дерева — 220 тысяч штук;

копья:

из морского тростника — 2 тысячи штук;

из [обыкновенного] дерева — 3 тысячи штук;

щиты:

бамбуковые, затканные