Тайный агент Её Величества. Книги 1-5 - Алла Игоревна Бегунова

намерений и повела дальше. По расчетам Анастасии, от кипарисовой рощи ее теперь отделяло версты три, не более. Местный житель, управлявший арбой с парой волов, которого она легко обогнала, подтвердил правильность маршрута.

Караван-сарай, хоть и отстоял от дороги саженей на сто, был хорошо виден издалека благодаря высоким стенам, сложенным из инкерманского камня, и двускатной красно-черепичной крыше. Ничто не могло ее насторожить в этом типичной для Крыма строении, и Анастасия повернула Алмаза на аллею, ведущую к распахнутым воротам. Знакомую ей карету с резными решетками на окнах, в которой разъезжали жены крымского хана, она заметила сразу. Младший евнух Али стоял около нее, а чуть дальше — четыре саймена, обычно составлявшие охрану Лейлы в ее путешествиях по полуострову.

Само собой разумеется, Али не узнал Анастасию в ее кирасирском одеянии и верхом на лошади. Видя, что она направляется прямо к карете, он заступил ей дорогу и грубо крикнул:

— Эшек, огълу къатыр! Кельми даа мында… Олмай!

— Селям алейкум, Али! — Анастасия остановила Алмаза в двух шагах от евнуха и сняла треуголку. — Сиз мени беклейсынъизми?

Слуга в страшном замешательстве уставился на этого наглого, как он думал, русского офицера. Правда, через минуту лицо его несколько прояснилось. Он с запинкой произнес:

— Бу… Бу Анастасия ханым?.. Ич умют этерсинъми… Буирынъыз, келиньиз… [63]

Анастасия спрыгнула на землю и отдала Али повод своего скакуна. Все так же держа треуголку под мышкой, она шагнула к карете и отворила дверцу. Лейла сидела там, закутавшись в коричневый дорожный плащ и надвинув на лоб красную, расшитую жемчугом феску. Она в отличие от слуги узнала Анастасию сразу и обожгла ее злым взглядом своих черных, как ночь, глаз.

— Bonjour, votre clairemesse! — Анастасия, как положено кирасиру, склонилась перед ней.

— Bonjour! — бросила третья жена.

— Avez-vous ecrit lettre a moi? Je suis arrive…

— Bon. Allons [64].

С этими словами Лейла поставила ногу на ступеньку, чтобы покинуть экипаж. Анастасия, продолжая разыгрывать мужскую роль, подала ей руку и помогла сойти. После этого юная турчанка, к удивлению Анастасии, не отпустила ее, а, по-прежнему держа за руку, повлекла за собой. Они прошли через весь двор к конюшне. Лейла толкнула дверь. Перед ними находился длинный коридор безо всякого освещения. В полутьме Анастасия с трудом разглядела мужские фигуры. Вдруг раздался голос, который она когда-то уже слышала:

— Амма да корюшюв! [65]

Люди в восточных кафтанах быстро скрутили ей руки и повели к человеку, стоящему в конце коридора. Теперь она узнала его. Это был Казы-Гирей. Усмехаясь, он пропустил ее мимо себя в довольно просторную комнату с четырьмя окнами. По-видимому, она служила здесь мастерской для починки упряжи, седел, колес, повозок. Анастасия невольно оглянулась. Повсюду на столах валялись всевозможные инструменты, вроде пил, топоров, молотков, клещей, рубанков, а также куски кожи, дерева, железа. С крючьев, вбитых в стены, свисали хомуты и уздечки, веревки и сыромятные ремни разной толщины и длины, тяжелые цепи, полуразобранные колеса. Низкий потолок подпирали два столба. Ее толкнули к одному из них, сорвали с плеч кафтан, затем камзол, завели руки за столб и там туго стянули кисти узким ремешком.

Все случившееся было для нее как в тумане. Но не злобные лица мужчин, не кнуты и кривые кинжалы в их руках разглядывала она, а неотступно смотрела на третью жену хана. Лейла, закрыв лицо полой плаща, тоже вошла в комнату и встала напротив Анастасии. Казы-Гирей и его слуги почтительно отступили.

— Мне сказали, что ты — шпионка, — тихо произнесла по-французски Лейла. — Это так?

— Нет, ваша светлость.

— Сейчас тебе лучше не лгать.

— Я не лгу, ваша светлость.

— Ты приехала сюда, чтобы причинить зло возлюбленному моему господину и моему народу.

— Абсолютная чушь, ваша светлость. — Анастасия не отводила прямого взгляда от горящих ненавистью глаз татарской принцессы. — Я полюбила вашу прекрасную страну, ваши обычаи, ваш язык…

— Я не верю тебе… — Лейла отвернулась.

Один из подручных Казы-Гирея, перебросив в руках кнут, встал сбоку от Анастасии и с размахом нанес ей три подряд удара по левому боку и плечу. Она успела схватить зубами край воротника своей рубашки, сжала его и даже не вскрикнула. Казы-Гирей кивнул другому слуге. Тот, тоже встав сбоку, хлестнул ее кнутом по правому плечу. Это были умелые, точные удары хорошо знающих свое дело палачей. Но она по-прежнему молчала.

— Анастасия, зачем терпеть такие побои? — Лейла подошла к ней совсем близко и заглянула в лицо. Анастасия увидела в ее глазах безмерное удивление. — Ты уедешь в свой город Херсон. Ты будешь жить долго и счастливо. Расскажи им все. Тогда они отпустят тебя…

Анастасия разжала зубы. Край воротника, прокушенный насквозь, лег ей на губу. Слезинка скатилась по щеке и стала пятнышком на этом белоснежном голландском полотне. Лейла провела ладонью по мокрому следу и за подбородок повернула ее голову к себе.

— Ну, говори…

Анастасия могла бы сказать юной художнице, что не боль от ударов кнутом мучает ее сейчас. Эта боль — ничто в сравнении с другим страданием. Когда она поняла, кто предал ее, как будто холодный металл проник ей в грудь и сразу сковал сердце. От этого холода стало ей так невыносимо тяжело, так горько, что свет в глазах померк. Но время откровенных разговоров с милой Лейлой уже прошло. Она собрала волю в кулак.

— Вы же все знаете, ваша светлость… — Анастасия облизнула пересохшие губы и глубоко вздохнула. — Да, я привезла письма хану из России. В них упоминалось о деньгах. Он их получил…

— Сумма? — неожиданно подал голос Казы-Гирей, и таким образом, Анастасия узнала, что двоюродный брат Шахин-Гирея тоже изучал когда-то французский язык.

— Триста тысяч рублей… — Она не собиралась скрывать известные им вещи, а объем финансовой помощи увеличила в шесть раз специально: пусть думают, что у крымского правителя есть мощные резервы.

Теперь ей надо было тянуть время. Анастасия точно помнила, что оставила карту, разложенной на столе, а на ней — письмо от Лейлы. Глафира, конечно же, расскажет князю Мещерскому о том, как и когда она уехала из монастыря. Мысленно Анастасия отдавала поручику приказ: «Скорее в дорогу. Найди меня. Спаси меня!»

Казы-Гирей, путаясь во французских глаголах и местоимениях, стал спрашивать ее о других деталях нынешнего сотрудничества России с Крымским ханством. Все, что Анастасия считала возможным признать, она сообщала. Но говорила медленно, с заискивающими интонациями. Она хотела убедить его в том, что наказание кнутом возымело свое действие и смертельно напугало ее. Она также через слово повторяла, что является лишь