Австралия и острова Тихого океана - А. Кист

Пернатые красавицы

На острове Кауаи цветочницы часто встречаются на плато между лесной зоной Кокее и Калалау. В растительности здесь преобладают радующие глаз темно-пурпурными цветками метросидеросы, и после лесной амакихи я увидел на плато еще три вида птиц. Два из них отличаются особенно красивым оперением: это алая апапане и пламенно-красная ииви (Vestiaria coccinea). Кормятся они преимущественно нектаром и потому отыскивают цветущие охиа на разных высотах. Апапане и ииви относятся к немногим видам, которых наблюдали и над океаном, из чего орнитологи заключают, что они способны перелетать с острова на остров.

Впервые я встретил апапане много лет назад во внутренних районах острова Оаху. И вот опять передо мной столь памятная, подвижная и жизнерадостная пичуга. Апапане любят красоваться на верхних ветвях деревьев, где их яркое оперение выделяется, словно маленький горящий факел. Летают они быстро, но трепетание крыльев заметно. Птицы эти чрезвычайно активны; кажется, что стая непрерывно находится в движении. Воздух звенит от мелодичного щебетания, причем пение апапане настолько разнообразно, что вам чудятся голоса полдюжины разных видов птиц. Поистине апапане могли бы украсить орнитофауну любого материка.

Ииви размерами примерно равны апапане, но отличаются окраской: пламенно-красное тело и черные как смоль крылья. Длинный оранжевый клюв изогнут книзу, так что передняя часть головы отдаленно напоминает серп. Ииви не так многочисленны, как апапане, но не менее подвижны. Мелодичностью и разнообразием пения они уступают апапане.

Третья цветочница, которую я наблюдал на плато Кауаи - самый маленький представитель подсемейства, - аниниау, или малый амакихи (Loxops parva). Длина его тела чуть больше десяти сантиметров; цвет оперения вверху желтовато-зеленый, снизу сочно-желтый; самочка окрашена не так ярко. Клюв сравнительно короткий и прямой. Эта птица охотится за насекомыми в листве древесных крон. Но я видел, как самец время от времени подлетал к цветку охиа и сосал нектар; при этом его желтая окраска удивительно красиво контрастировала с малиновым цветком. Аниниау своей подвижностью превосходит амакихи, и я мысленно определил ее как "славку лиственного яруса, падкую на сладости".

На острове Гавайи сбылась еще одна моя надежда: я увидел цветочницу-пищуху (Loxops maculata), которая здесь занимает нишу пищухи или поползня. Маленькая зеленоватая птица с клювом в форме кинжала прыгает по сучьям и стволам, иногда повисая вниз головой, и усердно обшаривает каждую щелку и трещину. Эта цветочница кормится почти исключительно насекомыми и пауками.

Гнезда у всех гавайских цветочниц примерно одного типа. Это простые, открытые чашевидные сооружения на деревьях или кустах. Яйца белые с лиловым оттенком и сероватыми пятнами на тупом конце. Откладка яиц происходит весной, но иногда сезон гнездования затягивается. Некоторые виды предпочитают одиночное существование, однако большинству присущ стайный или полустайный образ жизни. Есть виды птиц, известные только на одном острове; возможно, они тут и возникли. Не исключено, что какие-то из цветочниц обитали преимущественно в низменных районах, но это лишь предположение, поскольку пышные равнинные леса здесь исчезли навсегда.

Пылающие Кальдеры Килауэа

Остров Гавайи сужается кверху, венчаясь двумя огромными куполами - Мауна-Лоа и Мауна-Кеа. Оба они часть года покрыты снегом, но их склоны такие пологие - уклон всего каких-нибудь двенадцать градусов,- что просто не верится, что высота этих вершин больше четырех тысяч метров. Так или иначе, смотришь ли ты с соседнего острова Мауи или с океана, окаймленные внизу веерами древовидных папоротников исполины являют собой одно из самых грандиозных зрелищ Тихого океана.

На острове Гавайи пять вулканов. Маленький Кохала в северной части острова - очень древний и давно потухший. Вулкан Хуалалаи извергался в исторические времена только однажды, в 1801 году. Мауна-Кеа не проявлял активности за все то время, что живут здесь полинезийцы, то есть не менее чем семьсот лет. Зато весьма активны Мауна-Лоа и кратер Килауэа на его склоне. По данным на 1966 год, первый извергался тридцать семь раз с 1832 года, второй - тридцать раз с 1800 года; получается в среднем по одному извержению соответственно каждые три с половиной года и пять с половиной лет. На самом деле деятельность их вовсе не регулярна. Подсчитано, что за последние сто лет из Мауна-Лоа излилось около двух с половиной миллиардов кубических метров лавы, частично из кратера на вершине, но главным образом из кратеров на склоне. Мощность отдельных потоков лавы достигает трех метров.

Частота извержений способствовала тому, что на Гавайских островах вулканизм изучен лучше, чем где-либо еще. К тому же извержения здесь протекают спокойно, и их можно наблюдать вблизи. Сильные взрывы - редкость, потому что магма жиже и беднее газами, чем в большинстве других вулканов. Тем не менее каждое извержение чем-то памятно. Случалось, лава затопляла деревни и маленькие города, но, как правило, обходилось без человеческих жертв.

За последние годы наиболее впечатляющим было извержение Килауэа в 1959 году. В начале октября вулканологическая обсерватория на гребне огромной, шириной три на четыре километра вершинной кальдеры отметила ряд подземных толчков. Толчки становились все чаще, и в начале ноября их число достигало полутора тысяч в день. Четырнадцатого ноября около восьми вечера из меньшего кратера Килауэа-Ики, дремавшего около ста лет, с оглушительным грохотом вырвались фонтаны раскаленной лавы. Взлетев высоко в воздух, расплавленные породы упали внутрь кратера и потекли по склонам сотнями ручьев. На дне эти ручьи слились в могучую пламенную реку, которая постепенно затопила старое ложе, образованное лавой 1868 года. Едкий сернистый дым поднялся над кратером, и ветер разнес его по всему острову. Любители наблюдать извержения устремились к острову на судах и самолетах, чтобы полюбоваться величайшим из фейерверков.

Под вечер пятнадцатого ноября остался только один фонтан, зато в нем сосредоточилась вся мощь вулкана. За несколько дней он достиг высоты почти шестисот метров, побив все местные рекорды. Ветер разбрасывал шлак вокруг кратера, и горящие деревья сверкали, будто драгоценные камни. Немалая часть изверженного материала падала на гребень, наращивая пепловый конус. К двадцать первому декабря, когда извержение прекратилось, конус вулкана поднялся на пятьдесят метров; обширные участки леса вокруг были уничтожены; площадь около кратера почти на километр засыпало полутораметровым слоем пепла.