Силуэт женщины - Оноре де Бальзак

предоставляем пожизненные проценты из расчета, соответствующего возрасту, по шкале значительно более льготной, чем были до сих пор нарастающие пожизненные ренты, основанные на заведомо фальшивых таблицах смертности. Так как наше Общество имеет дело с обширным кругом людей, то владельцы пожизненной ренты не должны опасаться мыслей, которые омрачают их и без того печальную старость, а эти мысли неизбежно ожидают их, если ренту ему выплачивает частное лицо. Вы видите, сударь, у нас жизнь оценена во всех направлениях…

– Обсосана со всех сторон, – сказал старик, – но выпейте же стаканчик вина, вы вполне заслужили его. Если вы хотите, чтоб у вас был мед на языке, надо, чтоб у вас был мед и в желудке. Сударь, хорошо выдержанное вуврейское вино – это сущий мед.

– Что вы об этом думаете? – спросил Годиссар, осушая стакан.

– Очень хорошо, очень ново, очень полезно, но я предпочитаю учет земельных ценностей, который производили в моем банке на улице Фоссе-Монмартр.

– Вы совершенно правы, сударь, – ответил Годиссар, – но это уже тысячу раз пробовано и перепробовано, делано и переделано. У нас в данное время есть залоговая касса, которая дает ссуды под заклад недвижимости, широко предоставляя право выкупа. Но ведь это жалкий замысел по сравнению с упрочением надежд. Упрочить надежды, сконцентрировать, выражаясь языком финансовым, желания каждого разбогатеть, обеспечить ему выполнение этих желаний. Для этого необходима была наша эпоха, сударь, эпоха переходная, переходная и одновременно прогрессивная.

– Да, прогрессивная, – сказал сумасшедший. – Я люблю прогресс, особенно тот, который обеспечивает виноградникам хорошую погоду. В старое время…

– «Время», – продолжал Годиссар, не вникая в слова Маргаритиса. – «Время», сударь, плохая газета. Если вы ее читаете, то мне вас жаль.

– Газета! – отозвался Маргаритис. – Еще бы, я страстный любитель газет. Жена! Жена! Где газета? – закричал он, повернувшись к спальне.

– Ну, сударь, если вас интересуют газеты, то мы с вами прекрасно договоримся.

– Да, но раньше, чем читать газету, признайтесь, что это вино…

– Восхитительно! – подтвердил Годиссар.

– Тогда давайте допьем бутылку. – Сумасшедший налил себе немного вина и наполнил стакан Годиссара. – Так вот, сударь, у меня две бочки этого вина. Если оно вам нравится и если это вам подходит…

– Вот именно, – подхватил Годиссар. – Столпы сен-симонистского учения просили меня снабдить их припасами, которые я… Но поговорим о их большой и прекрасной газете. Вот вы так хорошо разбираетесь в денежных операциях, вы поможете мне наладить это дело в вашем округе…

– Охотно, – сказал Маргаритис, – если…

– Понятно, если я куплю у вас вино. Кстати, это – отменное вино, сударь, густое вино…

– Из него делают шампанское, один парижанин приезжает за ним сюда, в Тур.

– Верю, сударь. «Земной шар», о котором вы слыхали…

– Я его вдоль и поперек знаю, – перебил его Маргаритис.

– Я был в этом уверен, – сказал Годиссар. – Сударь, у вас хорошая голова, башка, как у нас говорят, крепкая башка, лошадиная, – головы всех великих людей чем-то схожи с лошадиными. Можно быть величайшим гением и оставаться неизвестным. Такие шутки случаются довольно часто с теми, кто, несмотря на свои возможности, остается в тени, как это чуть не случилось с великим Сен-Симоном и с господином Вико[67], человеком выдающимся, который начинает выдвигаться, Вико идет в гору. Я доволен. Тут мы переходим к теории и новой формуле человечества. Внимание, сударь…

– Внимание, – повторил сумасшедший.

– Эксплуатация человека человеком, сударь, должна была бы прекратиться с того дня, когда Христос – я не говорю Иисус Христос, а Христос – провозгласил всеобщее равенство людей перед Богом. Но разве до сей поры это равенство не было самой жалкой химерой? А Сен-Симон есть дополнение Христа. Христос уже свой срок отслужил.

– И вышел в отставку? – спросил Маргаритис.

– Он отслужил свой срок, как и либерализм. Теперь перед нами нечто более важное: новая вера, свободное, индивидуальное производство, общественное устройство, при котором каждый будет получать справедливое общественное вознаграждение, соответственно своему труду, и не будет эксплуатироваться бездарными личностями, которые заставляют работать всех на пользу одного. Отсюда учение…

– А что будет с прислугой? – спросил Маргаритис.

– Прислуга так и останется прислугой, если она только на это и способна.

– А тогда какой же смысл в этом учении?

– О, чтобы судить об этом, сударь, надо подняться выше, расширить кругозор, и тогда вы будете иметь общую ясную картину человечества. Тут уж мы прямо попадаем в теорию Балланша[68]. Известен ли вам господин Балланш?

– Еще бы, мы только это и знаем, – ответил сумасшедший, которому послышалось «баланс».

– Хорошо, – продолжал Годиссар. – Итак, если зрелище постоянно возрождающихся последовательных изменений одухотворенного земного шара вас трогает, увлекает, волнует, в таком случае, сударь, газета «Земной шар» – великолепное заглавие, четко определяющее ее назначение, – «Земной шар» – это ваш cicerone[69], каждое утро он будет разъяснять вам новые условия, при которых в ближайшее время должно осуществиться политическое и духовное изменение мира.

– Que’ saco? – спросил старик.

– Я поясню вам свое рассуждение на наглядном примере, – продолжал Годиссар. – В детстве няньки толковали нам о серафимах, теперь же, в старости, нам нужны картины будущего. Эти господа…

– Пьют они вино?

– Да, сударь. Их дома поставлены на широкую ногу, на незыблемую ногу: великолепное общество, все знаменитости, блестящие приемы…

– Ну, что же, – сказал сумасшедший, – рабочие, которые разрушают, нуждаются в вине не менее тех, кто строит.

– Тем более, сударь, в том случае, когда одной рукой разрушают, а другой строят, как это делают апостолы «Земного шара».

– В таком случае им нужно вино, вуврейское вино, те оставшиеся у меня две бочки, триста бутылок за сто франков, сущие пустяки!

«Почем же выходит бутылка? – прикинул в уме Годиссар. – Ну-ка! Доставка, акцизная пошлина семи су не составят; выгодная сделка; они дороже платят за любые вина. Ну, теперь он у меня в руках, – решил Годиссар. – Ты хочешь сплавить мне вино, в котором я нуждаюсь, я тебя не упущу».

– Что же, сударь, – продолжал он, – когда люди спорят, то в конце концов они всегда договорятся. Поговорим начистоту. Вы пользуетесь большим влиянием в вашем округе?

– Еще бы, – сказал сумасшедший. – Я глава Вувре.

– Хорошо, вы вполне уяснили себе идею предприятия с умственными капиталами?

– Отлично.

– Вы измерили всю ширь «Земного шара»?

– Дважды, и притом пешком.

Годиссар не расслышал. Он, как человек уверенный в успехе, был погружен в свои мысли и слушал только самого себя:

– Действительно, принимая во внимание ваше положение, мне кажется, что вам в вашем возрасте нечего застраховывать. Но, сударь, вы же можете помочь мне застраховать тех лиц в округе, которые, то ли по своим личным качествам, то ли вследствие материального