Дыхание бездны - Андрей Имранов

  - Да нет у меня двух недель! - крикнул я, и мазнул растопыренными когтями по столам первого ряда, - у меня и трех дней нет!

  - Что...что происходит? - профессор недоуменно осмотрел превращенную в щепки мебель и перевел на меня негодующий взгляд, - что вы себе позволяете?!

  Я вздохнул.

  - Извините, профессор. Сорвался. Но у меня и в самом деле почти нет времени. Дело зашло слишком далеко. Мне нужно срочно знать, что делать дальше. Вы слышали про Левиафана, всплывшего у Мале? Это был я. Отдыхать поехал - на Мальдивские пляжи. Я не знал, черт побери, что этот монстр вылезет из меня, когда я купаться полезу! Если вы в курсе про сегодняшнее утреннее происшествие, то это тоже был я. Не верите? Могу прямо сейчас в Левиафана превратиться. Только от университета тогда мало что останется.

  Профессор вытащил из кармана очки, надел их. Потом снял и засунул обратно в карман. Поставил портфель и сел на стул.

  - Я не представляю, как я могу вам помочь, - сказал он растерянно, - я никогда не относился к мифическим существам, как к чему-то реальному и всегда рассматривал их только как иллюстрации к определенным этапам эволюции мировоззрений.

  - Просто расскажите, что вы знаете об... Аставьясте.

  - Увы, немного. Упоминания об этом существе содержатся в доведических и ранневедических текстах, а это, фактически, самые древние тексты, известные на сегодняшний день. Раннведический санскрит вообще является самой ранней письменностью человечества, если опустить легендарную письменность атлантов. В момент написания этих текстов индуизм еще не был сформирован, как единая религия и представлял скорее набор верований анимического толка, со своими особенностями в каждом регионе и, возможно даже, каждом насёленном пункте. Следы того, что индуизм возник в результате слияния нескольких религий проявляются и по сей день - в различных обликах одних и тех же богов, в разнообразии их функций...

  - Кхм, - сказал я. Шапошников прервался, строго посмотрел на меня.

  - Да. И упоминания о Змее Хаоса, как о персонификате деструктивных сил являются очень примечательными. Задолго, заметьте, даже до политеизма, не говоря уже о единобожии, идея о противоборстве сил порядка и хаоса уже владела умами людей. Если вы ознакомитесь с последней моей монографией, 'Terra imprensibilis', то... м-да, пожалуй, нет.

  Шапошников встал, прошелся по кафедре. Обернулся ко мне.

  - Давайте примем за истину тезис о примате идеи, помните: 'Вначале было слово'? Так вот, приняв это за истину, при помощи простых логических рассуждений мы выводим, что зло, как таковое, не могло быть создано Богом. Да, Сатана был создан Богом среди прочих ангелов Да, Сатана - пример олицетворения зла - был создан как ангел, в числе лучших из них, а потом, выражаясь современным языком, 'перешел на темную сторону'. Но это означает, что темная сторона уже существовала! Зло, как идея, уже существовало, но было обезличено. Проще говоря, 'Вначале были слова. Одно слово было Бог, другое - его противник'. Если же мы будем придерживаться оригинального текста, тогда нам придется признать, что зло является частью Бога. Поскольку если вначале зла не было, но был лишь Бог, то откуда же оно появилось позднее? Подтверждения данного вывода - что добро и зло существовали всегда, фактически, уравновешивая друг друга, мы можем найти практически в любой религии - от примитивных шаманизмов диких племён, до просвещенного христианства современности.

  Остановился, поднял руку.

  - Здесь мы переходим к интересующему вас вопросу. Видите ли, противник Бога всегда немножко от него отстает. В его образе это особенно заметно. В позднейших религиях олицетворения как добра, так и зла - антропоморфны. Минимальные отличия вроде крыльев, нимба, рожек и так далее, служат скорее атрибутами, чем функциональными частями тела. Но это в позднейших. В более ранних политеистических религиях демиург часто, хоть и необязательно, человекоподобен, а вот его противник - зачастую имеет облик отталкивающий и абсолютно нечеловеческий. Он либо звероподобен, либо змееподобен, либо его можно отождествить с ящером или рептилией, причем эволюция этих воплощений легко отождествляется с эволюцией животного мира - рептилии, звероящеры, звери, приматы. Но - не человек. Понимаете? Практически все мифы о сотворении мира говорят о человеке, как о последней креатуре Создателя. То есть, был некоторый отрезок времени, в течение которого Земля и животный мир существовали, а человек - нет. Как же тогда выглядели Бог и его антипод? Очевидно, так же, как вершина эволюции на тот момент. Не стоит буквально понимать библейское 'по образу и подобию', иначе мы сразу упремся в вопрос: зачем Господу мочеполовая система и пищеварительный тракт? Я полагаю, 'по образу и подобию' следует рассматривать шире: если вершиной эволюции на данный момент являлся трилобит, то и Бог в этот момент выглядел, как трилобит. И, соответственно, противник его - либо так же, либо еще примитивнее.

  - Ага, - сказал я.

  - Вот именно! Оставим пока Аставьясту и посмотрим на ветхозаветного Левиафана, который, с одной стороны, является ближайшим его аналогом, а с другой - куда более подробно описан. Отметим первую его особенность - он часто отождествляется с Сатаной. Второе - даже в ранних ветхозаветных текстах Левиафан фигурирует как предание, как изустная сказка. Никто из ветхозаветных героев не видел Левиафана воочию и не имел с ним никаких дел. Он фигурирует скорее как аллегория. Что подтверждает нашу теорию: к моменту сотворения человека Левиафан, как сущность, уже превзойден Богом, и от него осталась только память о нём, а зло, персонификацией которого он был, уже выбрало другого носителя. Этим объясняется двойственность описаний: в некоторых апокрифах указано, что Левиафан убит Богом, в других - что он еще жив. Понимаете?

  Я понимал далеко не всё, но кивнул.

  - Вы можете спросить: если Левиафан был полноправным соперником Бога, то почему в Библии их силы несравнимы - Бог несомненно и неизмеримо сильнее Левиафана? Но это типичное явление для превзойденных Богом сущностей. Взять, к примеру, демонов. Очевидно, что они слабее Бога. Но кто такие демоны? Это калька с древнегреческого 'даймон' - божество. То есть, боги Олимпа, когда-то всемогущие, но превзойденные единым Богом, потеряли свою силу и существуют теперь в мифологии на второстепенных ролях. То же можно применить к Левиафану и, соответственно, к Аставьясте. Когда-то он был воплощением зла, древним аналогом Сатаны. Но это было задолго до появления человека.

  Профессор замолчал, остановился и развел руками.

  - Вот, пожалуй, и всё, что я могу сказать по интересующему вас вопросу. Честно говоря, не знаю, чем это может вам помочь.