Бабочка в стекле - Елена Левашова

Орлов приказал отложить разбирательство дела об ограблении холдинга. Все силы бросили на расследование убийства Ирэны Миллер. Отпечатков пальцев, найденных в квартире, не было в базе, что затрудняло поиски.

Игнат вызывал по очереди в управление соседей Савицкой. Быстрова Алла Ивановна, соседка-собачница с первого этажа, предоставила следствию ценную информацию. По её словам, у квартиры Савицкой периодически появлялись посторонние люди. Алла Ивановна гуляла с собаками поздними вечерами в последние дни августа и заметила две фигуры, бесшумно входившие в подъезд её дома. Ей показалось, что одна фигура была женской, миниатюрной, другая же принадлежала очень высокому мужчине. Одета эта подозрительная парочка была в куртки с низко опущенными капюшонами, так что лиц практически не было видно. В руках мужчины была дорожная сумка.

На вопрос Лисицыной, могли бы эти люди походить на Савицкую и Юргиса, Алла Ивановна решительно покачала головой. Нину она хорошо знала и отметила, что на неё незнакомка была совсем непохожа: Савицкая – высокая и более крепкого телосложения. Незнакомец тоже, согласно описанию Быстровой, совсем не был похож на Юргиса: последний гораздо ниже ростом.

‒ Итак, Фёдоров, мы ищем двух человек: мужчину средних лет, высокого роста, среднего телосложения и женщину небольшого роста, хрупкого телосложения, ‒ диктовала Лисицына.

Игнат старательно писал ориентировку.

‒ Внешность славянская? ‒ спросил он.

‒ Во всяком случае, Быстрова не сказала, что люди чернокожие – ответила Валентина, а стажёр еле сдержал улыбку. ‒ Кстати, надо спросить её ещё раз, может, она слышала разговор между ними.

Валентина ничуть не разделяла веселья своего стажёра. От Быстровой следователь узнала, что похожая парочка появилась в квартире номер десять на третьем этаже этого злосчастного дома за день до убийства Миллер. Расстроенная гневом начальника Сергея Орлова, она бесшумно опустилась в своё кресло за столом. Ни одного... Ни одного дела, связанного с холдингом самого известного, успешного предпринимателя Красноярского края, она не раскрыла.

‒ Игнат, ‒ сдавленно позвала она Фёдорова.

‒ Да, товарищ капитан!

‒ Поезжай, допроси медсестёр и персонал больницы, где находился на лечении Борислав Колосовский.

‒ Зачем, Валентина Васильевна? Эти люди точно не появлялись там, иначе Бориса не было бы уже в живых.

‒ Я не об этом. Оператор сотовой связи прислал сегодня распечатку последних звонков Ирэны Миллер, ‒ она протянула листок Игнату.

‒ Опять «серые» сим-карты? ‒ осведомился Игнат. ‒ Но ведь в распечатке её звонков, совершенных перед взрывом, входящих с них не было, ведь так? Значит, ей звонили на второй номер, скорее всего, одного из немецких сотовых операторов, правильно?

‒ Ты прав. И нам эти входящие звонки идентифицировать возможно лишь по международному запросу.

‒ Тогда какой смысл мне ехать в больницу, товарищ капитан? Второй телефон в целях предосторожности Ирина, скорее всего, оставляла дома.

‒ Да. Но разговор она вела со своим собеседником ночью, когда находилась в палате Бориса. Причём с местной, красноярской сим-карты. Благодаря этой неосмотрительности, у нас появилась зацепка. Если верить показаниям Берты Колосовской, Ирина дежурила до утра и не отлучалась никуда.

‒ Хорошо, я съезжу. Возможно, что-нибудь получится выяснить.

Валентина вышла на балкон и закурила. Она помахала рукой Игнату, выходящему из управления: он со рвением отнёсся к её заданию и поехал в больницу.

Глава 16.

Хладнокровные, хитрые убийцы и воры безнаказанно существовали где-то рядом, все время опережая следствие на много шагов вперёд. На общественном транспорте Игнат доехал до краевой больницы. Определённо, нужно согласиться на предложение родителей купить ему машину. В холле он стряхнул мокрый снег со своего зонта и прошёл к гардеробу, чтобы оставить куртку.

Заведующая отделением реанимации уже ждала его, предупрежденная Лисицыной о визите следователя. Стажер занял ординаторскую и попросил заведующую пригласить на допрос весь персонал, дежуривший в ту злосчастную ночь. Медсестёр, врачей, санитарок, ординаторов, интернов ‒ абсолютно всех, кто видел или мог слышать Ирину в последнюю ночь её жизни.

В больнице молодой человек провёл три часа. Взволнованная Лисицына даже позвонила ему, удивляясь длительному отсутствию.

Игнат опрашивал всех по очереди, без устали доставая из портфеля все новые бланки протоколов допросов. В ординаторскую вошёл один из интернов кафедры терапии неотложных состояний. Игнат приготовился задать вопрос, только молодой человек начал беседу сам:

‒ Товарищ следователь, не знаю, важно это или нет, но рыжеволосая женщина говорила по телефону по-немецки.

‒ С чего вы это решили? ‒ у Игната округлились глаза от удивления.

‒ Я проходил по коридору мимо палаты Бориса Колосовского, когда ей позвонили. Из обрывков её фраз я сделал такой вывод, хотя этим языком не владею.

‒ Так, может, это был французский или польский? Почему именно немецкий? ‒ настаивал Игнат.

‒ Не знаю. Она кричала что-то похожее на «де шуфт», причём так громко, что я вздрогнул от неожиданности, ‒ ответил интерн.

‒ Именно эту фразу? Интересно...

‒ Да, несколько раз повторяла, ‒ интерн напрягся, вспоминая обрывки фраз Ирины, но судя по его сосредоточенному лицу, на память больше ничего не приходило.

Игнат пригласил двух оставшихся свидетелей, ожидающих своей очереди в коридоре, новой информации по делу он не услышал.

Ординаторская опустела, и Игнат решил открыть голосовой поиск гугл.

Лисицына подтрунивала над его модным стилем и дорогим смартфоном, называя поначалу его «мажором» вместо стажёра. Но совместная работа, старание в выполнении поручений, погружение в расследование растопили сердце строгой начальницы. Она начала, наконец, уважительно и по-доброму относиться к нему.

«Де шуфт!» ‒ громко произнёс Игнат.

«der Schuft», ‒ отозвался поисковый запрос, что в переводе с немецкого означало: мерзавец, негодяй, мошенник.

Неужели интерн прав, и это не совпадение? Не прозвище или фамилия? Свидетель определённо указал на иностранную речь Ирины в разговоре с преступником. Полностью удовлетворённый, стажёр вернулся в управление.

Лисицына совсем не разделила радости Игната. Она сомневалась в показаниях интерна относительно немецкого языка, на котором вёлся разговор. Ей в голову пришла мысль допросить знакомых и близких Ирины. Возможно, она умела говорить на польском, литовском? К тому же Юргис ‒ литовец, и их общения между собой следствие не исключало.

Игнат, напротив, настаивал на своей версии, как единственно правильной. Он загадочно выразился, что ему это подсказало профессиональное чутьё.

Следующий день расследования Лисицына планировала посвятить допросу Берты Колосовской, с которой дружила Ирина. Только та находилась в одной из берлинских клиник, помогая Бориславу проходить реабилитацию.

Валентина задала Берте вопрос по телефону, и та подтвердила версию Игната: Ирина ‒ русская немка, проживающая в