Кодекс Инквизитора. Книга III - Антонио Морале

Развернув кровавую сеть, пятикратно окутала туловище незыблемой защитой и на всякий случай выпустила ауры, лишним в данной ситуации не будет. Энергии источника стравила прорву, фактически осушив реактор, но в накопителе ждал своего часа концентрат, да и батарейки в наличии имелись, заправлюсь в случае цейтнота.

Пока готовилась, прозевала момент, когда Буля, покинув багровый периметр, презирая магию крови, ринулась навстречу раскалённой до неслыханных величин плазменной волне. Вот какого хера? Я же всё рассчитала — радиус поражения не более семи километров. Не хватает только питомице сгореть в термоядерной реакции!

Переключившись на взор истины, опешила от увиденного: Булька словно взорвалась, раскидав во все стороны миллионы ложноножек, в один момент превратившись в циклопический одуван. Бульк! От остаточной энергии взрыва не осталось и следа, даже гамма-излучение как в воду кануло, лишь раскалённая добела лава напоминала о недавнем подрыве. Приложившись к оптике, глянула на место, где находился лагерь. Там не то что лагеря не осталось — сам ландшафт видоизменился.

Трёхкилометровый кратер, заполненный расплавленной породой, вселял трепет и пиетет. Отстегнув коммуникатор, удалила запись последних минут. Ну его на хер — за такие эскапады по головке не погладят. Скорее устранят по-тихому. Найдут способ, я ведь не бессмертная, а в Навь раньше сроку отправляться — такое себе. Дело сделано. Сражение выиграно, но отчего на душе так тревожно? Вынув из хранилища золотую монетку, подморгнула Его Императорскому Высочеству:

— Мутный же ты тип, Пётр Михайлович! Молчишь… Смотришь и молчишь, а что тебе остаётся? Я ведь Чёрной луной поклялась ратовать за твою матушку. Не обессудь, наследник. Ничего личного!

Впрыснув стимулятор, закинулась херотой: путь неблизкий, а время — деньги, пора выбираться из разлома. После таких авантюр магическая академия курортом покажется!

Взяв разгон с низкого старта, махнула напрямки к своим. Давно же я так не бегала, за спиной будто крылья выросли, но, как ни лезла из кожи вон, Бульку догнать не смогла. Перепрыгивая аномалии, виляя зигзагами, через час добралась до снайперской лёжки и стала свидетелем занятной ситуации. В черепушке сами собой прозвучали строки детской считалки: «Мы делили апельсин, много нас, а он один!»

Нова, стоя на башке здоровенного Горыныча, шипела на Митяя, который норовил стащить девчонку за хвост. Сталкер орал, матерился на все лады, исступлённо жестикулируя, доказывая анчутке, что именно он ультанул псевдозмея, но мелкая была неумолима и норовила перегрызть глотку назойливому разломщику.

Подойдя поближе, заценила трофей. Где заканчивался хвост, не рассмотрела, а вот голова смахивала собой на башню Левиафана. Такого экземпляра я ещё не встречала. Похоже, сейсмические толчки сняли реликтовое существо с лёжки. Пластинчатая шкура была покрыта мхом и жухлой травой, а кое-где виднелись небольшие деревца. Думать тут нечего: соратникам перепадёт кожура.

Вывалив из подпространства рационы, ящики с БК, переносные зенитно-ракетные комплексы, рявкнула: «Всем бояться!» Чиркнув ногтем по запястью, нацедила литр крови. Багровая циркулярка, сердито взвизгнув, отпилила башку в три секунды. Не обращая внимания на ошеломлённые лица друзей, щелчком пальцев решила вопрос с дележом: была голова — и нет головы. Хорошо быть начальником рода — с барыней не поспоришь.

— Други мои, не глядите волками, я ж не сквалыга какая. Каждого по-царски награжу, в накладе никто не останется. Крепостным — волю-вольную, земли, усадьбы, счёта в имперском банке! Бойцам — чины и титулы, а голова Горыныча займёт своё место в зале боевой славы штаб-квартиры ордена Зимнего креста, лично привинчу табличку с именами героев! Так что всем ша! Мы одержали победу, братья! Троекратное ура! — И сама примером показала, как нужно глотку драть во славу Ярила.

До железнодорожного тоннеля было рукой подать. На адреналине добежали быстро, походя отразив несколько атак мелких крысиных стаек.

Стоим, словно луни, манду склевавшие, — глазеем то на тёмный зев, то на полированные рельсы. Очко играет, ясное дело. В прошлый визит едва живыми выбрались, и то через зазеркалье. Как оно в этот раз получится — в душе не… Ладно, чего уж там, двинули, помолясь. Похлопав растерянную Евдокию по плечу, бойко потрусила по шпалам.

Всё я понимаю: у Лопухиной животный страх перед аномальным тоннелем, и в данный момент княжне приходилось ломать себя пополам, чтобы в штаны не напрудить. К чести своей, выживальщица справилась с нахлынувшими эмоциями и пристроилась ко мне в хвост. Нова привычно забралась на сводчатый потолок, втянув ноздрями сырой воздух, скрылась в кромешной тьме.

Евдокия, увидев такой расклад, приободрилась: уж она-то знала повадки хитрожопых анчуток — те за версту чуяли всякую опасность, а раз ящерка, не стремаясь, пошла первой, то и бояться вроде как нечего. Одного княжна не знала: Нова и страх — понятия безнадёжно несовместимые.

Как ни странно, ничего ужасного с отрядом не стряслось. Вообще ничего! Семьдесят шесть часов без сна и отдыха мы топтали шпалы армированными башмаками. На первых сутках у Безобразова и Митяя закончились анекдоты, на вторых — соратники прогорланили все песни, которые знали, от народно-хороводных до нынешних. На третьи — пришли они… Четыре всадника апокалипсиса. Шучу, конечно, — всего лишь четыре стадии принятия неизбежного, только не по очереди, а разом. И уже когда друзья были готовы смириться с неминуемым, забрезжил свет в конце тоннеля.

Светом тем оказалось тусклое сияние портальных полей. Выход! Добрались-таки! Когда товарищи уразумели, что мы в шаге от ленточки, то разом сели на седалища. Стоять остались самые стойкие: я да полковник. Нова висела над нашими головами, не понимая, в чём, собственно, дело.

Сдёрнув малышку за хвост, мысленно растолковала и даже показала картинками, что за красной линией её ожидает новая, красивая жизнь и очень много свежих сочных персиков. На персиках девчонка прониклась, обняла и потёрлась щекой. Честно говоря, думала, что возникнут проблемы — всё-таки существо покидало малую родину, и, возможно, навсегда, но ящерка изумила пофигизмом: родина там, где много персиков, клубники и белых груш. Наш человек! Никакой рефлексии.

Шагнув вперёд, едва