Она мое безумие - Лекси Рид

— Всё в порядке, Изабелла Николавена. У вас нет никаких причин для беспокойства. Все анализы в норме.

С облегчением выдохнув, я почувствовала, как напряжение уходит. Влад, стоявший рядом, улыбнулся и сжал мою руку.

— Я знал, что так будет, — произнес он, и в его голосе звучала искренность и забота.

Когда мы покинули клинику, я ощутила, как будто невидимый груз был сброшен с моих плеч. Мы с Владом прогулялись по парку, наслаждаясь теплым солнечным днем. Его рука была крепко обнята вокруг моей, и это давало ощущение надежности и уверенности.

— Что мы будем делать дальше? — спросила я, глядя на него.

— У нас есть целый день, чтобы провести его снова вместе.

Глава 47. Начало конца

Изабелла.

Настало время правды.

Мы едем молча. В машине, затянутой туманом вечернего холода, не слышно ни единого звука, кроме низкого гула мотора и легкого шелеста колес по асфальту.

Я не смотрю на Влада — не могу.

Если хотя бы на мгновение взгляну на его лицо, я не смогу удержаться, и эта молчаливая, бесконечная тишина рухнет в грохот.

Злость, такая непередаваемая, такая густая и жгучая, наполняет все мое тело, разъедает изнутри.

Эта злость — моя последняя защита, она сильнее слез, она горькая и острая, как кинжал.

Слезы уже высохли, они давно ушли, а вот злобное недоумение и чувство предательства остаются.

Оставались.

Ведь я все еще не могу поверить, что всё это правда.

Мы были счастливы… или я просто так хочу думать?

Эти два месяца с Владом были для меня как сказка — яркая, полная обещаний и надежд, словно мы были обречены на любовь, на то, чтобы быть вместе. Но теперь, когда всё закончилось, эта сказка превращается в кошмар, а я хочу стереть его из памяти, вычеркнуть все эти мгновения, когда мы смеялись, держались за руки, были неразлучны.

Я смотрю в окно.

Деревья, быстро сменяющие друг друга, как кадры старого фильма. В них нет ни чувства, ни надежды — только пустота и холод.

В голове мелькает тот момент, когда мы прилетели домой, в Москву, на этот холодный, прощальный месяц. Всё казалось таким простым и естественным, мы были такими близкими, но в какой-то момент всё разрушилось.

Стоило нам приземлиться в Москву, как я ощутила, как всё внутри меня резко меняется.

Казалось, что в тот момент, когда колеса самолета коснулись земли, всё волшебство Италии — то тепло, те незабвенные дни, когда мы были вдвоем, забыв о времени и мире — исчезло, как дым.

Вместо уютного итальянского солнца, которое согревало нашу кожу, нас встретила холодная, неумолимая московская зима. Словно реальность ударила меня по лицу, растерзав все те мгновения, которые казались настолько реальными и живыми, что я боялась их потерять.

Влад заметил перемену в моем настроении, когда мы вышли из самолета. Он был рядом, всегда рядом, и его внимание, его заботливый взгляд не ускользнули от меня.

— С тобой всё в порядке? — спросил он, его голос был полон беспокойства.

Владислав аккуратно помог мне сесть в машину, мягко закрыл дверь, словно боясь, что я могу разбиться от малейшего удара.

Он снова был тем Владом, что всегда стремился узнать меня, чтобы в итоге влюбиться в меня. Но не было уже того трепета, что я испытывала в Италии, и это причиняло мне боль.

Когда дверь машины закрылась, монстр направился к мужчине, стоявшему в ожидании рядом. Тот что-то сказал, а Влад коротко кивнул.

Я же сидела, стараясь расслабиться, но все, что я могла делать, это избегать мыслей о том, что мне пришлось пережить перед похищением. Эти воспоминания были как острые, ледяные шипы, которые вонзались в меня с каждым новым взглядом.

Но самое главное, что меня тревожило, что сжимало грудь в ледяную хватку, — это вопрос, который не покидал меня: зачем мы вернулись домой?

Неужели всё действительно заканчивается?

Неужели мы скоро разойдемся, как два чужих человека, и наша сказка завершится?

И эта мысль больше пугала меня.

Что больше я не буду нужна Владу Кадогану.

— Принцесса-ведьма, ты как? — его голос вернул меня в реальность. Влад сидел рядом, его большие пальцы нежно проводили по тыльной стороне моей ладони, как бы успокаивая меня, пытаясь вырвать меня из мрачных мыслей.

Я поворачиваю голову и пытаюсь улыбнуться, хотя это получается с трудом. Взгляд его черных глаз всё так же проницателен, он видит меня насквозь, и я не могу скрыть ни своей тревоги, ни своих страхов.

— Всё хорошо, — говорю я, хотя сама не верю в свои слова. — Волнуюсь, что снова не понравлюсь твоей семье.

Моя улыбка становится чуть шире, но она не достигает глаз. Я хочу, чтобы он поверил, что я не переживаю, что я справлюсь, что всё будет как раньше, но внутри меня зреет огромное сомнение.

Влад внимательно изучает меня, его взгляд становится чуть глубже, как будто он пытается понять, говорю ли я правду или нет. Он всегда был таким — он видел то, что скрывалось за моими словами, за мимикой, за моей маской спокойствия.

После чего его лицо расплывается в улыбке, но она полна нежности, и, может быть, даже чуть-чуть любви.

На ту часть любви, на которую Влад способен.

Он одобрительно кивает, как бы утверждая, что он верит мне. И это удивительное ощущение — когда Влда делает что-то маленькое, что заставляет меня чувствовать, что всё будет в порядке.

Всё будет хорошо.

— Ты нравишься мне. Остальное не важно, — его слова не просто успокаивают, они вбирают в себя нечто большее — признание, которое звучит как обещание. Влад Кадоган верит в нас, верит в меня, и я ловлю это чувство.

Оно даёт мне силы.

Или все это притворство?

Я киваю ему в ответ, не в силах выдавить из себя больше, чем это простое движение. Мы сидим рядом, почти в тишине, только наши руки, переплетённые вместе, всё ещё напоминают о том, что между нами есть связь.

Связь, которая, возможно, сможет пережить всё.

Несмотря на все.

Влад наклоняется ко мне, и его губы касаются моих в коротком поцелуе, как бы подчеркивая, что это всё не просто слова, а обещание, которое он сдержит.

— Всё будет хорошо, — шепчет он, и его голос, несмотря на всю внешнюю уверенность, всё равно звучит мягко, почти как утешение.

После чего он откидывается на спинку сиденья, расслабляется, и я кладу голову на его плечо. Мои пальцы все ещё заплетены