Обвиняется в убийстве - Гарри Картрайт

…И последним выступил Толли Уилсон. Он сказал, что каждый в этом зале имел возможность наблюдать за классическим методом произвести раскол между присяжными. "Продержите их в суде как можно дольше; вызовите у них раздражение и разобщите их; сделайте так, чтобы они забыли показания, заслушанные ими 11 недель тому назад, и рано или поздно вы добьетесь такого положения, при котором станет уже просто невозможно вынести обвинительный вердикт. Я представляю вам возможность самим решать, происходило ли это и на нынешнем процессе". Толли еще раз выразил возмущение тем, что защита усиленно пыталась подвергнуть сомнению достоверность записей на пленках, тогда как сам обвиняемый признал, что они в основном правильные. "Разве вам не известно, что он сказал об этом своим адвокатам еще в самом начале? Вот этот человек [и Толли неопределенно махнул рукой в сторону защиты] только что вычеркнул из вашей жизни одиннадцать недель". Затем он сказал, что одна мысль о том, что это дело придется рассматривать еще раз, приводит его в дрожь. Но если присяжные не смогут единодушно вынести свой вердикт, он, бог тому свидетель, готов повторить все сначала. Главный обвинитель поблагодарил присяжных за внимание и терпение и сел на место. Теперь свое слово должны были сказать присяжные.

Поздно вечером во вторник, 16 января, семь мужчин и пять женщин, которым предстояло решить дальнейшую судьбу Каллена Дэвиса, удалились в совещательную комнату. Не прошло и получаса, как они прекратили прения и ушли спать. Забегая вперед, теперь уже можно сказать, что главное свое решение они приняли именно за эти полчаса.

Между тем наступила среда. Но и к вечеру этого дня, несмотря на то что присяжные обсуждали вердикт вот уже более десяти часов, решение принято не было. Время шло, а никаких сдвигов не намечалось. Чем дольше затягивалось обсуждение, тем более реальной становилась вероятность того, что присяжные вообще не смогут прийти к единому мнению. По прошествии 15 часов обвинение стало уже поговаривать о довольно мрачной перспективе вновь рассматривать это дело, что было связано с необходимостью заново изучить все 15000 страниц протоколов и других материалов. Одного этого было достаточно, чтобы понять, что прокуратура округа Таррент была уже сыта по горло делом Каллена Дэвиса. Расходы, которые придется оплачивать налогоплательщикам, составляли астрономическую сумму. Стоимость процесса в Хьюстоне превысила 150000 долларов. Если же к этому прибавить затраты на судебное разбирательство в Амарилло, то общая сумма всех расходов перевалила уже за полмиллиона. Так много на одного человека окружная прокуратура за всю свою историю еще не расходовала. Младшие сотрудники прокуратуры называли дело Каллена Дэвиса "Вьетнамом Тима Карри", поскольку тот "бросает в бой все новые и новые силы, денег тратит все больше и больше, а взамен не получает ничего".

Еще до процесса в Амарилло Тим Карри называл дело Каллена Дэвиса безнадежным, но это не означало, что он был готов сдаться. Окружной прокурор был абсолютно уверен в виновности Каллена как в убийстве, так и в подстрекательстве к убийству, поэтому, когда посыпались жалобы от возмущенных налогоплательщиков, а должностные лица, контролирующие использование бюджетных средств, стали проявлять явные признаки беспокойства, Карри твердо заявил: "Боязнь чрезмерных расходов не может служить основанием для предоставления этому человеку возможности разгуливать на свободе". Даже если Пит Мур вынужден будет признать, что присяжные оказались не в состоянии прийти к единому мнению и, следовательно, что этот процесс закончился безрезультатно, Карри (в этом никто не сомневался) все равно не оставит Каллена Дэвиса в покое. Одержать над ним победу, конечно, будет трудно: его адвокаты скорее всего сумеют оттянуть начало нового процесса по меньшей мере на год, а за год, как справедливо заметил Стив Самнер, может произойти многое. Это и беспокоило Карри и многих других. Судья Джо Эйдсон, который оставался в зале все то долгое время, пока присяжные обсуждали приговор, сказал журналистам, что почувствует себя в безопасности лишь тогда, когда Каллен Дэвис окажется "банкротом или мертвецом".

Пит Мур не сомневался, что он будет делать, если присяжные не вынесут единогласного решения, — он просто-напросто откажется от ведения этого дела. "Ничего более ужасного я не встречал за всю свою практику, — сказал он. — Еще на первой неделе Хейнс сумел захватить контроль в свои руки, и мне так и не удалось изменить положение". Мур очень хотел, чтобы Каллена судили еще раз, но только чтобы председательствовал в суде уже кто-то другой.

В середине второго дня обсуждения вердикта уже можно было догадываться, что именно мешало присяжным прийти к единому мнению. Мэри Картер, избранная старейшиной присяжных, прислала судье записку, в которой просила передать им пленки. Мур отказался, но пригласил всех присяжных в зал суда и прокрутил для них пленки еще раз. "Для нас это хороший признак, — заметил в этой связи Майк Гибсон. — Он означает, что кто-то из присяжных не воспринимает пленки как доказательство виновности".

В течение последующих нескольких часов присяжные прислали еще несколько записок, в которых просили суд уточнить некоторые места в показаниях свидетелей.

Вопрос: Что, по словам Гершела Пейна, Каллен сказал ему по поводу звонка из ФБР?

Ответ: Пейн сказал, что Каллен ему об этом ничего не говорил.

Вопрос: Что сказала Карин Мастер по поводу телефонного звонка 10 августа?

Ответ: Она сказала, что голос "показался ей знакомым". Это мог быть либо агент Акри, либо агент Оукли. Она не спрашивала, как ФБР узнало номер ее телефона, которого в справочниках не было.

Вопрос: Зачем, по словам Каллена, он записывал разговор на магнитофон и когда была сделана первая запись?

Ответ: По словам Каллена, первая запись была сделана 11 августа, с тем чтобы "перехитрить" Присциллу. Он сказал: "Если я смогу заплатить им больше, они будут работать на меня". А затем добавил, что хотел, чтобы наемные убийцы предоставили ему информацию, которую он сможет затем использовать в своих целях на бракоразводном процессе.

Наконец, присяжные попросили судью более детально разъяснить, что означает выражение "подстрекательство к убийству". Мур ответил, что тексты всех относящихся к этому вопросу правовых норм он им уже дал. На большее он не имеет права.

В пятницу пополудни присяжные прислали судье записку, в которой говорилось, что они безнадежно разошлись во мнениях. После 25 часов дебатов было проведено шесть туров голосования, а результаты оставались все теми же. Всякий раз голоса делились в соотношении 8:4. Присяжные не сказали, в пользу какого вердикта склонялось большинство, но даже защита считала, что восемь присяжных голосовали за формулу "виновен". Адвокаты Каллена тут же потребовали, чтобы судья официально признал, что присяжные не могут прийти к согласованному мнению. Мур, однако, отклонил это требование и велел присяжным продолжать работу.

Судье не надо было напоминать, что в данном случае он играет с огнем. Хейнс уже обвинил Мура в том, что тот "оказывает давление" на присяжных, заставляя их продолжать обсуждение вердикта. "Речь идет о самой сущности нашей системы правосудия, — сказал Хейнс. — Каждый присяжный имеет право выносить независимое решение. Те присяжные, которые оказались в меньшинстве, не должны подвергаться давлению путем создания таких условий, при которых на их решении может сказаться усталость или еще что-то". Высокопарное заявление Хейнса о системе правосудия преследовало чисто эгоистические цели. Пит Мур заметил, что, по закону, присяжные должны обсуждать вердикт в течение "разумного периода времени". При этом право решать, какой период времени является "разумным", остается за судьей. "Конечно, нельзя держать присяжных в изоляции дольше, чем длился сам процесс", — сказал Мур с улыбкой. Одиннадцать недель! Да судья с ума сошел! Но судья был в здравом уме. Он хорошо понимал, что если отпустит присяжных слишком рано, то на Дэвиса будет распространяться закон, не разрешающий подвергать его суду за одно и то же преступление дважды. Пит Мур вовсе не собирался делать этой ошибки.

Судья подумывал также над тем, не обратиться ли к присяжным с напутствием, вызванным чрезвычайными обстоятельствами, как это иногда делают в федеральных судах. Он мог бы напомнить им, что время затрачено, что расходы произведены, что другой состав присяжных будет поставлен в точно такое же затруднительное положение и что поэтому он призывает их по возможности урегулировать свои разногласия. Это, правда, было связано с риском. Каждое слово в таком дополнительном напутствии должно быть тщательно продумано и ни в коей мере не должно оказывать на присяжных давления или выражать отношение судьи к существу дела. Конечно, если бы голоса разделились в соотношении, скажем, 10:2, Мур мог бы рискнуть, но при сложившейся ситуации он чувствовал, что лучше пока молча выжидать.