Сексуальная жизнь в Древней Греции - Ганс

В другом месте он сравнивает глаза мальчика со звездами, мерцающими в небе темной ночью.

Особенно часто глаза мальчиков воспеваются в «Палатинской антологии». Например, Стратон говорит о мальчике (Ант. Пал., 196): «Твои глаза, Ликиний, сверкают божественным блеском; или, вернее, мой господин, они стрелы, мечущие пламя. Даже на миг не могу я взглянуть на тебя, так ослепительны твои глаза».

И в другом отрывке: «Мне нравятся и карие глаза, но всего более я люблю сияющие черные».

Эти несколько цитат дают представление о том, как восхваляли греки глаза возлюбленных; другие черты мальчиков превозносились не реже, однако здесь нет необходимости знакомить читателя последовательно со всеми отрывками, мы лишь кратко упомянем некоторые из них.

При виде мальчика, на щеках которого вспыхивает очаровательный румянец, разжигающий ответное пламя, Софокл приводит строки из трагического поэта Фриниха: «На его красных щеках горит огонь любви»; а сам Софокл говорит, что «на нежных щеках Эрот несет свою стражу».

Для грека еще одним важным признаком красоты были волосы. Гораций так говорил о поэте Алкее: «Вакха, муз он пел и Венеру с сыном, что повсюду с ней неразлучен, Лика черных блеск очей воспевал, красавца, Черные кудри»[139].

Если верить Цицерону, Алкей некоторое время находил особое удовольствие в том, чтобы любоваться родинкой на пальце своего мальчика Лика.

Комический поэт Ферекрат восхвалял красоту кудрявого мальчика такими словами: «О ты, сияющий золотом своих кудрей».

Когда Анакреонт остановился при дворе Поликрата, правителя Самоса, он восхищался одним из мальчиков Поликрата, прекрасным Смердием. «Мальчик радовался этому и с благоговением относился к поэту, плененному его душевными качествами, а не телесной красотой. Поликрат стал ревновать Анакреонта к мальчику и за то, что поэт почтил Смердия своей похвалой, а Смердий ответил на его любовь любовью, остриг его длинные волосы. Он обезобразил лицо своего любимца, чтобы досадить Анакреонту. Тот, однако, не выказал огорчения, но повел себя так, будто мальчик по своей воле лишил себя красоты волос, и вывел глупость тирана в своих стихах, что стало актом возмездия. От этого стихотворения остались лишь строчки: «Он остриг безупречное буйство его нежных волос, которые прежде так любил откидывать назад с его лба». Об идеале мальчика самого Анакреонта мы можем и теперь узнать из его стихов.

Другим любимцем поэта был Бафилл, который восхищал его не только своей красотой, но также и умением играть на флейте и кифаре. Поликрат поставил этому юноше статую в храме Геры на Самосе, описанную Апулеем (Апулей. Флорилегиум, ii, 15), который сам ее видел[140].

В соответствии с представлениями античности любовь есть не что иное, как стремление к обладанию красотой, и поэтому после всего нами сказанного ничуть неудивительно, что чувственная любовь греков была направлена на мальчиков и что они стремились и находили в любовных отношениях с ними помимо физической еще и душевную близость. На идеал красоты, относящийся к мальчикам, влияли, помимо прочего, многочисленные способности мальчиков, с которыми можно было рассуждать на серьезные темы, в то время как с девушками мужчина мог лишь шутить. Таким образом, греки находили душевное пристанище в своих доверительных партнерах по сексу не только в смысле общественном, но и в интеллектуальном. Любовь древних греков к мальчикам (педофилия) является для нас, современных людей, неразрешимой загадкой, но можно доказать, основываясь на истории их любви к мальчикам и ее выражении в греческой литературе, что она была наиболее существенной и значимой основой греческой культуры, которая имела решительно гомосексуальную направленность.

Теодор Драйзер в своей книге о Спарте выразил это так: «Всякий, кто не способен рассматривать любовь греков к мальчикам или склонность Сапфо к своему полу как нечто возвышенное и священное, отрицает ее в лице Греции. Мы больше обязаны их героическим любовникам, чем тому, что самое прославленное человечеством искусство сделало ради европейской свободы или полного разрушения персидского деспотизма, тому, что выразилось в разносторонних естественных импульсах мужчины… Любые нападки на любовь мальчиков в период расцвета Спарты имели бы разрушительные последствия, если бы эта любовь считалась нездоровой и шла не на пользу людям».

7. Еще раз о любви греков к мальчикам

Если особенности любви греков, представленные на предыдущих страницах, не становятся предметом отрицания, тогда имеет смысл сделать мальчика предметом обсуждения.

В двенадцатой книге «Палатинской антологии» для нас сохранился один из гимнов любви к мальчикам. Мы должны вернуться к этой теме в литературном и историческом обзоре, но теперь мы рассмотрим отдельные фазы педофилии на основании поэтических отрывков, содержащихся в этом собрании, цитируя самих поэтов.

Если Стратон однажды признался, что «все мальчишеское» имеет для него особое очарование, он открыл не только свою душу, но выразил мнение всех греков, говоря от имени многих эллинов.

В другом месте он сознается: «Меня не привлекают длинные волосы или необязательные локоны, которым научают скорее в школе искусств, а не в природе, но я очарован покрытым пылью и грязью мальчиком, только что покинувшим спортивную площадку, и цветом его мускулов, блестящих от масла. Моя любовь нежна без прикрас, а в искусственной красоте присутствует забота женственной Киприды».

Где бы ни происходили пирушки, описанные в литературе или изображенные живописцами, мы всегда встретим там мальчиков, разносящих гостям вино, шутящих с ними или даже предоставляющих свои волосы гостям вместо полотенца, как это изобразил Петроний. Еще он рассказывает о том, как двое молодых людей пришли на обед к Тримальхиону: «Когда, наконец, мы возлегли, молодые александрийские рабы облили нам руки снежной водой, за ними последовали другие, омывшие нам ноги и старательно обрезавшие все заусенцы на пальцах». В другом месте: «Пока мы так разговаривали, прекрасный юноша, увенчанный виноградными ветвями, с корзинкой в руках обносил нас виноградом и, именуя себя то Бромием, то Лиэем, то Эвием, тонким пронзительным голосом пел стихи своего хозяина… Мы похвалили удачную остроту и прямо зацеловали обходившего триклиний мальчика»[141].

Насколько интимна была связь красивых мальчиков с пьяными попойками, ясно из рассказа Филострата о том (Филострат, 1, 105, 13), что во дворце могущественного индийского царя стояли четыре богатых треножника, приводимые в движение бронзовыми механизмами в форме мальчиков, «которые были столь же прекрасны, как греческие образы Ганимеда или Пелопса». Довольно часто и сами мальчики принимали участие в попойках, как видно из слов комического автора Филиллия.

8. Мужская проституция

Во все времена и у всех народов любовь продавалась за деньги, и так будет всегда, как это ни печально. Мужская проституция так же стара, как сама любовь. Мы уже говорили, что среди храмовых проституток можно было встретить и красивых мальчиков и женщин. Насколько распространена была мужская проституция в Афинах времени Солона, ясно из того факта, что этот великий государственный муж, поэт и философ не только законодательно запретил педерастию для рабов, поскольку эта самая свободная манифестация мужского самоопределения разрешалась лишь свободным гражданам, но ввел наказание для тех, кто торговал своей красотой. «Следует опасаться того, – передает оратор Эсхин, которому мы в основном обязаны знанием законов Солона, – что всякий, кто продает свое тело за деньги, может с легкостью пожертвовать и общими интересами государства».

Насколько греки во все времена одобряли отношения между мужчиной и мальчиком, основанные на взаимном согласии, настолько же они отвергали такие отношения, если мальчик продавал свое тело за деньги. Это не только ясно выражено Эсхином в его знаменитой речи против Тимарха, но следует и из многих пассажей других авторов. Профессиональные проститутки – мужчины – назывались hetairesis или hetairea, а продавать себя за деньги – hetairein[142].

Остается привести многочисленные отрывки из греческих авторов, показывающие, что мальчиков или юношей можно было везде купить за деньги, или за подарки, или за то и другое. Можно вспомнить строчки Аристофана (Богач, 153): «Про мальчиков рассказывают также вот, им не любовник дорог, серебро нужно.

Xремил. То скверные мальчишки, а не честные, а честные не просят денег»[143].

Не стоит обходить молчанием жалобы поэтов на жадность мальчиков, особенно если они знают, как смягчить эту жадность искусством ухаживания. Например, Стратон жалуется: «Увы мне! Почему опять в слезах и стенаниях мой мальчик? Скажи мне прямо; я хочу знать, в чем дело?