Шерше ля вамп - Юлия Набокова

— А Герман Воронов? До него он не добрался?

— Он планировал. Но когда стало известно, что открылись новые обстоятельства гибели Изабель и будет проведено дополнительное расследование, Влад переполошился. Тут уж было не до миллионов, надо было спасать свою шкуру.

— И он решил подставить Германа, — поняла я.

— И опять Карасик был убежден, что все сойдет ему с рук. Он сам физически не развитый, хрупкий. Герман — высокий, сильный мужчина. Из них двоих, если бы Гончие стали подозревать кровных наследников Аристарха, Герман больше подходит на роль убийцы. Он бывший военный, ему приходилось убивать.

— Но ведь свидетели видели невысокого мима! — заметила я.

— Все, что касается роста, комплекции, цвета волос и других примет, в свидетельских показаниях может сильно разниться по сравнению с истиной. Кто-то опишет человека как высокого, кому-то он покажется ниже среднего роста. Куда большее значение для обвинения имеют улики.

— Он подбросил Герману нож? — догадалась я.

— Нет. Хотя это был бы идеальный вариант для него. Но, к большому сожалению Карасика, он избавился от ножа еще в Париже. Зато у него были фотографии с места преступлений, сделанные на мобильный телефон на квартире Изабель и Лены. Их-то он и залил на компьютер Воронова, взломав его. Карасик — профессионал, Герман ничего и не заметил. Фотографии с места убийства лежали в неприметной папке, которую обнаружили бы только при дотошной проверке всего компьютера. Но этого было недостаточно. Надо было убить Германа, чтобы тот уже не смог оправдаться.

— И как он собирался это провернуть? — поразилась я. — Герман же физически сильнее.

— То-то и оно! Вариант с киллером отпадал. Светиться Карасику было ни к чему, к тому же гибель Германа надо было обставить как несчастный случай или самоубийство, чтобы никто не вздумал искать виновника.

— И что же он задумал? Очередное ДТП с летальным исходом?

— Нет, на этот раз он проявил чудеса сообразительности и выбрал более изысканный вариант. Герман — любитель японской кухни. А незадолго до твоего появления в Клубе в Москву переехал повар-японец — с лицензией на приготовление рыбы фугу.

— Это та знаменитая ядовитая рыба?

— Именно. Фугу готовят только в Японии и только лицензированные повара. Но, как понимаешь, у нас свои законы, в ресторанах Клуба возможны любые капризы публики. Так что в нашем рыбном ресторане «Dr.Aкула» по четвергам японец готовит знаменитую фугу. В ее приготовлении много тонкостей, ведь следует тщательно отделить ядовитые части от съедобных. Ее начинают подавать к столу начиная с самых безопасных частей — со спинки и далее в порядке приближения к брюшине. Чем ближе к ней, тем сильнее яд.

— Ты что, ее пробовал? — Я уставилась на Вацлава во все глаза.

— Пробовал, — спокойно ответил он. — Ничего особенного.

Да он еще более сумасшедший, чем я о нем думаю!

— В общем, — как ни в чем не бывало продолжил Гончий, — Карасик позвал Германа в ресторан откушать фугу. А сам прихватил с собой порошок с ядом, который добывают из внутренностей этой рыбы. Оцени изящество задумки. Все бы выглядело так, как будто повар допустил роковую оплошность, а Герман пал жертвой собственного безрассудства. К счастью для Германа, мы уже тогда были на хвосте у Карасика и схватили его за руку, когда он сыпанул яда в тарелку, воспользовавшись отлучкой Воронова из-за стола.

— Ты летал в Москву? — удивилась я, вспомнив, что уже дня три не видела Вацлава.

— Да, вернулся только что.

— Вацлав, я просто не верю, что Карасик способен на такое…

— Поверь, — жестко сказал Гончий, — он способен и на большее. Если бы с Германом все прошло, как он задумал, и посмертно того бы признали виновным в убийствах Лены и Эдуарда, Карасик вернулся бы к первоначальному плану через пару лет, когда бы все поутихло. Ведь от миллионов Жана его тогда отделяли бы только ты и Аристарх. А однажды ввязавшись в гонку за приз и начав игру, он уже не смог бы остановиться.

Вацлав замолчал. Я не могла вымолвить ни слова не в силах поверить в те страшные вещи, которые он мне рассказал о парне с ясными глазами и солнечной улыбкой.

— Аристарх уже знает? — глухо спросила я.

— Я ему рассказал.

— И как он?

— Я порадовался, что Аристарх в Париже. Будь мы в Москве, даже я вряд ли смог бы остановить твоего деда. Он рвался придушить парня своими руками.

— Когда ты понял, что это Карасик?

— Несколько дней назад. Когда Моника в разговоре со мной упомянула, что не встречала Карасика те несколько дней, пока во Франции была нелетная погода, мои подозрения окрепли. Правда, у Германа на эти дни тоже не было четкого алиби и в Москве его никто не видел. Он утверждал, что уезжал в Подмосковье, но никто не мог этого подтвердить. И все-таки Карасика подвела его гениальность. Только ему по силам было открыть дверь квартиры Лены и стереть информацию о поддельном паспорте, по которому он ездил в Париж, из системы таможни. Если бы он затаился, то остался бы безнаказанным, потому что нам было бы нечего ему предъявить, даже оснований для ментального допроса не нашлось бы. Карасик тщательно подчистил все следы. Но у него оставалось еще одно незавершенное дело — и это давало нам шанс поймать его с поличным. Что мы и сделали, записав на скрытую камеру, как он посыпает рыбу Германа порошком, и изъяв у него пузырек с ядом. Он был так ошеломлен, что раскололся сразу. Впрочем, по тому, как он охотно делился с нами своим планом, думаю, ему хотелось, чтобы мы оценили его задумку по достоинству.

— И вы оценили? — дрогнувшим голосом спросила я.

— Разумеется. Надеюсь, и он оценит нашу. — Вацлав бросил взгляд на часы и объявил: — В этот самый момент повар уже должен приготовить для него фугу по рецепту, одобренному Советом старейшин и Орденом Гончих.

Меня пробил озноб, и я вспомнила слова, сказанные мне когда-то Инессой в ответ на вопрос о наказании: преступник разделяет участь своей жертвы. В случае с Карасиком эту фразу стоило понимать буквально. Ядовитая рыба, которую он намеревался скормить Герману, убьет его самого.

— А как же Высший суд? — уточнила я. — Ведь в преступлении затронуты интересы двух международных Клубов.

— С учетом взятия с поличным и признания самого Карасика, Высший суд поддержал наше решение единогласно… Да, кстати… — Он пристально взглянул на меня, и от его взгляда мне сделалось невыносимо жарко. — С учетом того, что ты убила Жана, дело о его гибели пересмотрели. И у меня для тебя две новости: одна хорошая, одна плохая.

Но прежде, чем я успела испугаться, он продолжил: