Совесть короля - Мартин Стивен

Юный Том взрослел прямо на глазах. «Пусть за меня решит Бог, — подумал он. — Я встану сейчас на причале, подниму руку и крикну: „Эй, мне на запад!“ И если ко мне подплывет лодка, я отправлюсь вслед за похитителями. Если же нет — со всех ног брошусь назад, к хозяину».

Стоило ему поднять руку, как к причалу подплыла первая же лодка. Прежде чем сесть в нее, Том показал монету — таково было правило для всех слуг.

— Следуйте вон за той лодкой! — велел он лодочнику тоном, не терпящим возражений, а сам молил в душе небеса, чтобы принятое им решение оказалось правильным.

Со своего места Том видел, как похитители о чем-то спорят. Затем детям заткнули кляпами рты — при этом Уолтер громко кричал, пытаясь привлечь к себе внимание, — и вместе с матерью затолкали в передний трюм. Глаз у Тома был острый: во рту у хозяйки юный посыльный тоже разглядел кляп. Оставалось только молиться, что они ее не придушили…

Марло охватило возбуждение — непреодолимое и жгучее. Терпение для умирающего — трудная вещь, однако Кит сумел побороть себя, ведь оно единственный путь к успеху задуманного. Месть, подумал он, хороша на вкус тогда, когда подается к столу докрасна раскаленной. Он изведает ее, сполна насладится. Надо лишь немного потерпеть.

Лодку качало; сама река превратилась сегодня в шумную улицу, на которой полным ходом шли приготовления к вечернему празднику. Суденышко имело палубу, для спуска в трюм в ней были устроены люки. Клетушка в носовой части, где обычно хранилась якорная цепь, отличалась на редкость большими размерами. В ней покачивался одинокий фонарь, слабо освещая набитые соломой матрацы и внутреннюю поверхность деревянных бортов. В доски были вбиты три железных кольца, каждое с короткой цепью, заканчивающейся железным ошейником. Судя по щепкам и светлым участкам в потемневшем дереве, железные кольца были приделаны к бортам относительно недавно.

Леди Грэшем бесцеремонно бросили на грубый, набитый соломой матрац, мокрый от речной воды. Во рту у несчастной женщины был кляп, руки заведены за спину и связаны веревкой, на ногах — тоже веревки. А теперь в придачу к ним шею ей сжал тяжелый железный обруч. Пока что она была в сознании, и взгляд ее скользил по темному трюму. Дети находились рядом с ней, тоже с ошейниками. Дочка беззвучно плакала, сын изо всех сил пытался унять слезы.

— Добро пожаловать на мою королевскую барку, леди Грэшем, — произнес Марло. — Я рад наконец-то встретиться с вами.

Джейн затрясла головой, пытаясь говорить сквозь грязную тряпку, которой был забит ее рот.

— Убрать кляп, ваша милость? О нет, не думаю, что стоит это сделать.

Ее страдания доставляли ему немыслимое удовольствие, куда более сильное, нежели предполагал Марло. Как приятно вновь ощутить себя властелином! Он даже почувствовал возбуждение.

— Видите ли, вы станете кричать и тем самым привлечете внимание к этому утлому суденышку. Я надеюсь, что принятые мной меры предосторожности, — с этими словами Марло указал на холщовые мешки, — сделают этот кусочек рая звуконепроницаемым, однако не хотелось бы понапрасну рисковать. Повторю: вы ведь можете закричать, леди Джейн. Более того, полагаю, что через минуту-другую вам наверняка захочется кричать. Я хочу, чтобы вы все почувствовали и прочувствовали… — Он вплотную придвинул к Джейн свое омерзительное лицо. Зубов во рту почти не было, а те, что остались, представляли собой почерневшие гнилушки. — Зато я позволю себе производить шум, какой только захочу.

На него с мольбой смотрела пара карих глаз. Откуда-то с палубы раздался крик, и суденышко накренилось. Гребцы разразились проклятиями, а кто-то громко обругал какую-то лодку, что посмела приблизиться к ним вплотную.

— Так что же мне делать? — произнес Марло. — Этот вопрос вы бы наверняка с удовольствием задали сами, будь у вас такая возможность.

Трюм сильно провонял дегтем и рыбой, доски натужно скрипели с каждым резким движением лодки.

— Вы станете моей местью. Моей местью вашему мужу. Он притворялся, что собирается мне помочь, а сам все это время пытался продать меня в рабство, хотел, чтобы я стал доносчиком Сесила.

Джейн энергично затрясла головой, но Марло не внял ее протестам. Веревки с такой силой впились в руки пленницы, что из ран на запястьях уже сочилась кровь; по ослепительно белым кружевным манжетам темного платья пролег кровавый след.

Марло перевел взгляд на грудь своей жертвы — та высоко вздымалась и опускалась под тканью платья. Затем — на будто высеченное резцом скульптора прекрасное лицо. Медленно, нарочито медленно, он наклонился вперед и приподнял край юбки — все выше и выше, до самых колен. Ноги в шелковых чулках были гладкими и вместе с тем мускулистыми, как у бегуна. Но самое главное, они дрожали, злорадно отметил для себя Марло. Он дернул юбку еще выше. Раздался треск рвущейся ткани. Теперь эти восхитительные ноги предстали перед ним во всей своей красе, от бедер и до ступней.

— Да, леди Джейн, гордая леди Джейн… Я намерен взять вас силой. Знаете, это давняя традиция: победители всегда утверждали свою власть над побежденными, насилуя их женщин.

Даже через кляп донеслись сдавленные всхлипы. Что это, слезы бессилия? Или гнева? Жертва отчаянно извивалась, пытаясь освободиться от пут. Отлично, подумал Марло. Когда он овладеет ею, это только прибавит ему удовольствия.

— Ваши дети? О нет! Их я насиловать не намерен. Однако думаю, им будет полезно увидеть, как их мать наконец-то узнает своего истинного повелителя. Ах да, и еще кое-что. У меня дурная болезнь. Подумать только, какой позор! Тем не менее, в моем бедственном состоянии это лучший подарок, какой только я могу преподнести вам и вашему супругу.

В следующий миг Джейн изо всех сил лягнула своего мучителя связанными ногами. Впрочем, Марло это предвидел. Он еще ближе придвинулся к ней, и Джейн была вынуждена извиваться сильнее. Все же ей удалось нанести удар ему по запястью. Оно было перевязано, и из-под грязных бинтов сочился желто-зеленый гной. Марло вскрикнул и согнулся пополам, прижимая к груди больную руку. Когда же он вновь выпрямился, в глазах его читалась едва ли не животная ненависть, какой ни Джейн, ни любой другой представитель рода человеческого не видели даже в страшном сне. Этот взгляд будет преследовать Джейн до конца ее дней.

Пошатываясь, Марло наклонился к ней, схватил ее и грубо перевернул на живот — Джейн не ожидала, что в этом карлике окажется столько силы. Крахмальный воротник больно сжал шею, словно петля палача, но она продолжала отчаянно отбиваться. В следующее мгновение сверху на нее навалилась какая-то тяжесть. Марло разрезал путы, которыми были связаны ноги Джейн, и, стукнув по ним кулаком, попытался их раздвинуть, а заодно ножом располосовал нижнее белье. Теперь она была целиком в его власти. Марло торжествовал: на лице выступили капли пота, черные губы скривились в похотливой ухмылке. Тяжело дыша, он дрожащими от нетерпения руками попытался стащить с себя панталоны.