Кир Торсен против Чёрного источника - Александр Абердин

То, что для своих луков эльфы строили такие роскошные сундуки, на крышках которых костью, перламутром, чернёным серебром и золотом изображались самые настоящий картины, ему очень понравилось и теперь он хотел иметь точно такой же сундук в своём замке на Ильмине и даже знал, где он будет стоять. Непременно в его кабинете, рядом с которым была расположена небольшая спальная комната и маленькая каминная гостиная. Кир мечтал о том дне, когда его сыновья станут прибегать в эту уютную гостиную под вечер, забираться к нему на диван и он будет рассказывать им разные истории, весёлые и поучительные одновременно. Тогда самому послушному из них будет разрешено соскочить с дивана, сбегать в кабинет и принести лук Белеготар или какой-нибудь другой лук. Эльфы давали имена всем трём своим лукам и относились к ним очень уважительно.

Кир нежно провёл пальцами по тетиве лука, ей следовало оставаться в натянутом виде ещё два дня до того момента, как её нужно будет снять на ночь, и она отозвалась тихим, поющим голосом. Его лук был не только могучим воином, но ещё и прекрасным певцом с очень сочным, приятным баритоном. Рыцарь вполголоса пожелал Белеготару приятных сновидений, бережно закрыл крышку сундука и снял с себя пояс чеканного серебра, подбитый изнутри мягкой замшей с упругими подушечками. К поясу были прицеплены изящно выгнутые большие и малые ножны, украшенные серебром, в которых покоились эльфийские кинжал и меч, больше похожий на тяжелую, длинную абордажную саблю. Своему холодному оружию эльфы также давали имена, ибо они были помощниками их луков.

Кинжал Кира, который владыка Итилгаил подарил ему вместе с Белеготаром, так как эту троицу нельзя было разлучать, носил весёлое имя Беренэстад, а меч строгое и суровое имя Бадхор. Как вышло так, что все три его новых боевых друга имели имена начинающиеся с одной буквы, он не знал, но полагал, что владыка Эльворин, который сотворил их незадолго до того злополучного дня, когда он превратил свой замок в типографию, сделал это не случайно. Когда Кир посвящал в рыцари первый отряд эльфов, он не стал извлекать из своей магической книги никакого другого меча, которых у него имелось в достатке. Оттяпать башку какому-нибудь жулику он мог и кочергой, а трижды стукать по плечу кончиком меча каждого при таком массовом посвящении эльфов в рыцари не было никакой возможности. Поэтому он и достал из ножен меч Бадхор, в чём владыка Итилгаил позднее нашел очень важный для всех эльфов символ.

Позднее, посвящая в рыцари десятки тысяч эльфов Баранентаура, он уже сам сказал им о том, что меч Бадхор, который ждал этого дня многие тысячи лет, сам рассудит, является ли преступлением имея чёрную и лживую душонку проскользнуть в рыцари Света или нет. Поэтому по крайней мере на Адамминене именно это оружие имело для него особую значимость и Кир считал, что владыка Эльворин не случайно сотворил его. Видимо, тут не обошлось без тайного повеления Мастера Миров, да, к тому же магическая сталь, из которой были выкованы кинжал и меч имели такую прочность и твёрдость, что царапали даже перлит и он полагал, что сможет пусть и с усилием, но всё же разрубить перлитовые доспехи. Поэтому повесив пояс на специальную вешалку, Кир отступил назад, поклонился своему оружию и немедленно сотворил довольно простенькое заклинание, благодаря которому теперь уже никто не смог бы снять открыть сундук и снять пояс с мечом и кинжалом с вешалки.

Он хотел было снять с себя свой пыльный долгополый сюртук тонкой шерсти золотисто-бежевого цвета, но передумал, полагая, что теперь и в его покоях туалетная комната заряжена магией. Кир не ошибся и когда вошел в неё, то весело щебечущие птахи, а это кажется были щеглы, быстро привели всё, включая его колючие щёки и растрёпанные волосы, в идеальный порядок. Более того, на его голове тотчас образовалась эльфийская причёска, которая двумя косичками от висков, соединявшихся на затылке, не давала волосам разметаться по плечам. Посвежевший и благоухающий каким-то местным парфюмом, Кир прошел в маленькую гардеробную комнату и, наконец, впервые за последние три с лишним недели разделся догола, развесил одежду в шкафу на вешалка и стал думать, во чтобы ему одеться, чтобы чувствовать себя, как дома.

Он не стал забывать себе этим голову слишком долго и достал из своей магической книги голубую майку-тельник, синие трусы, камуфляжной расцветки просторный штаны из тонкой и мягкой, но очень прочной ильмианской ткани и домашние ильмианские тапки с загнутыми носками из светло-коричневой замши, свой самый любимый домашний наряд на Ильмине и Земле. Засунув свою книгу рыцаря в карман штанов, он потянулся, и, радуясь свободе тела, неспешной походкой направился в спальную, мечтая если не вздремнуть, то хотя бы поваляться в постели пару, тройку часов. Однако, он совершенно забыл о том, что у него есть ещё кое-какие обязательства перед эльфами Аранелвуда и, войдя беспечной походкой в спальную, так и замер, увидев на большой кровати с зелёным балдахином эльфийку.

Глаза Кира тотчас вспыхнули бесовским огнём. Он сразу узнал эту красавицу с чуть удлинённым лицом и большими, миндалевидными глазами изумрудного цвета, подругу Исилиэль, которая присутствовала на самом первом его пиру на Адамминене. Хотя Линдиэль, которая лежала на кровати практически нагой, так как её одеяние состояло из одного только пеньюара из почти прозрачной серебристой ткани, сразу же увидела тигриные уши с выгнутой верхней строчкой рун, она не бросилась к Киру на грудь немедленно, а лишь приподнялась на локотке и принялась наблюдать за ним. Хотя рыцарь-любовник и пожалел о том, что не оделся в домашний халат, он не очень то смутился и, широко улыбнувшись, подошел к кровати со стороны окна и тотчас извлёк из кармана круглый, невысокий столик, на котором уже был сервирован лёгкий ужин с большим хрустальным графином астазии особого сорта, которой Мастер Миров угощал одну только Нинон Дезире, а его допустил к своим запасам только для совершенно особых случаев, таких, как этот.

Кир пододвинул столик поближе к кровати, сел на неё, благо та была не слишком высока, и налил астазию в два больших бокала, вырезанных из золотистого топаза, в которых этот напиток сверкал особенно ярко. Линдиэль, похоже, ожидала этого и тотчас села рядом соблюдая дистанцию не более дюйма. Рыцарь с лёгким поклоном протянул эльфийке бокал и сказал чуть дрожащим голосом:

– Линдиэль, прости меня, что я заставил тебя так долго ждать.

Та, отпив глоток астазии, весёлым голоском ответила:

– Я уже стала думать, что ты никогда не придёшь, мой рыцарь.

Хотя Кир был весьма слабым магом, его магических умений вполне хватило на то, чтобы приподнять Линдиэль и посадить к себе на колени не прибегая к помощи рук. Слегка коснувшись своим бокалом её бокала, он выпил пару глотков астазии и сказал, касаясь губами волос девушки: