Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I – XL. - Сюэцинь Цао

Сюэ Пань смущенно улыбнулся.

– Поди разбери, «Тань Инь» это или «Го Инь»?[242]

В этот момент вошел мальчик-слуга и громко объявил:

– Господин Фэн.

Баоюй сразу догадался, что это Фэн Цзыин, сын полководца Божественной воинственности Фэн Тана.

– Сейчас же проси! – закричали все хором.

Через мгновение на пороге появился улыбающийся Фэн Цзыин. Гости вскочили, наперебой уступая ему место.

– Здорово! – воскликнул Фэн Цзыин. – Боитесь выйти за дверь, устроили дома веселье!

– Мы так давно вас не видели! – вскричали тут Сюэ Пань и Баоюй в один голос– Как поживает ваш почтенный батюшка?

– Благодарю, отец здоров, – ответил Фэн Цзыин. – А вот мать схватила простуду, и ей нездоровится.

Заметив ссадину на лице Фэн Цзыина, Сюэ Пань с улыбкой спросил:

– Опять подрались? Вон как вывеску разукрасили!

– Нет! Больше этим не занимаюсь! С тех пор как подрался с сыном дувэя![243] – ответил Фэн Цзыин. – Да и зачем, собственно? Что же касается ссадины, так это меня задел крылом сокол, когда мы охотились в горах Теваншань.

– И давно? – поинтересовался Баоюй.

– Поехали двадцать восьмого числа третьего месяца, а вернулись позавчера.

– Теперь понятно, почему я не видел вас третьего и четвертого числа в доме брата Шэня! – сказал Баоюй. – Собирался спросить о вас, а потом как-то забыл. Вы один ездили? Или с батюшкой?

– Ну как же без батюшки? – произнес Фэн Цзыин. – Это надо рехнуться, чтобы ехать одному и наживать себе неприятности! С каким удовольствием я выпил бы с вами вина и послушал песни! Впрочем, не было бы счастья, да несчастье помогло!

Фэн Цзыин уже успел выпить чай, и Сюэ Пань пригласил его к столу.

– Присаживайтесь и рассказывайте! – сказал он.

– Мне и в самом деле очень хотелось бы с вами повеселиться, но, увы, не могу! Важное дело. Я должен его немедленно выполнить и доложить отцу.

Как только не удерживали гости Фэн Цзыина! Наконец он с улыбкой сказал:

– Даже не верится! Сколько лет мы знакомы, и ни разу не приходилось уговаривать меня пить. Сегодня же случай особый. Но раз вы так настаиваете, я дважды осушу большую чашу и сразу уеду.

На том и порешили. Сюэ Пань взял чайник с подогретым вином, и Баоюй подставил два кубка. Фэн Цзыин, стоя, одним духом выпил.

– Расскажите хотя бы, что за несчастье вам помогло, – попросил Баоюй, – а потом езжайте.

– Это неинтересно, – ответил Фэн Цзыин. – Лучше я устрою угощение, приглашу вас, тогда и поговорим. Кроме того, я хочу обратиться к вам с одной просьбой.

Он поклонился и собрался уходить.

– Вы нас заинтриговали! – промолвил Сюэ Пань. – Еще неизвестно, когда мы дождемся приглашения. Рассказали бы лучше сейчас, чтобы нас не терзало любопытство!

– Дней через восемь – десять непременно приглашу вас, – пообещал Фэн Цзыин.

Все проводили его к воротам и, как только он уехал, вернулись к столу, выпили еще по чарке и разошлись.

Сижэнь между тем уже стала беспокоиться. Она была уверена, что Баоюй у отца, и не могла понять, почему он так долго не возвращается. Когда же увидела Баоюя навеселе и услышала, где он был, обрушилась на него с упреками:

– Хорош, нечего сказать! Тут волнуются, а он веселится как ни в чем не бывало! Хоть бы предупредил!

– Я ведь всегда предупреждаю! Но сегодня пришел Фэн Цзыин, и я позабыл.

В этот момент вошла Баочай и, услышав этот разговор, рассмеялась:

– Ну что, отведал редкостных яств?

– Конечно, – засмеялся в ответ Баоюй, – но уж ты, сестра, наверняка попробовала первая!

Баочай покачала головой.

– Вчера брат хотел меня угостить, – сказала она, – но я недостойна есть такие деликатесы и посоветовала ему угостить старших родственников.

Служанка подала чай, завязалась непринуждённая беседа. Но об этом мы рассказывать не будем.

Дайюй тоже очень беспокоилась. Она слышала, что Баоюй еще с утра пошел к отцу и до сих пор не вернулся. Лишь за ужином она узнала, что он уже дома, и захотела тотчас пойти расспросить, что случилось. Идя в сторону двора Наслаждения пурпуром, она увидела впереди Баочай и последовала за ней. Но у моста Струящихся ароматов остановилась, залюбовавшись какими-то пестрыми птицами. Пока она стояла там, ворота двора Наслаждения пурпуром заперли и пришлось постучаться.

А надо вам сказать, что Цинвэнь и Бихэнь как раз перед тем рассорились, и Цинвэнь, стоявшая во дворе, услышав стук, решила отвести душу:

– Вечно шатаются здесь, не дают покоя!

Стук повторился. Цинвэнь, даже не спросив, кто стучит, в сердцах закричала:

– Все спят, приходите завтра!

Дайюй знала, что служанки Баоюя любят подшутить друг над другом и, приняв ее за свою, нарочно не открывают. И Дайюй крикнула:

– Это я! Открой!

– Неважно кто, – не помня себя от гнева, ответила Цинвэнь. – Второй господин не велел никого пускать!

Дайюй рассердилась, и в то же время ей стало обидно. Она хотела еще раз окликнуть Цинвэнь, но раздумала и принялась размышлять:

«Все твердят, что дом моей тети – мой родной дом, но я здесь чужая. Защиты искать не у кого. Ненадолго свила я себе в этом доме гнездо, и жаловаться как-то неловко».

При этой мысли слезы заструились по лицу девочки. Она стояла, не зная, как быть, когда вдруг услышала смех и голоса. Это разговаривали Баочай с Баоюем.

Дайюй совсем расстроилась, но тут вспомнила о недавней размолвке с братом.

«Он думает, я на него пожаловалась!.. Да разве могла я? Ничего толком не разузнал и велел не впускать меня! А завтра, может быть, вообще не пожелает меня видеть?»

Дайюй было очень больно. Она одиноко стояла в тени деревьев, хотя мох уже заблестел от холодной росы и свежий ветерок пробежал по дорожкам сада. Не выдержав, девочка горько заплакала.

Вы уже знаете, что Дайюй от природы была наделена редким изяществом и красотой. А плакала она так жалобно, что даже птицы, устроившиеся на ночь в ветвях ив и среди цветов, разлетелись.

Поистине:

Бесчувственная у цветов душа,их девичья не трогает кручина,А птицы крепко спали в час ночной —и вдруг вспорхнули! Значит, – есть причина.

Об этом же говорится и в другом прекрасном стихотворении:

Она – дитя, объятое печалью, —наделена красою и умом.А все одна в тени цветов скучает,уйдя из шелком блещущих хором…Но плач когда послышался девичий,нарушив на мгновенье тишину,Цветы к земле бутоны приклонили,взметнулись птицы, взмыли в вышину.

Вдруг Дайюй услышала скрип. Она обернулась и заметила, что ворота дворца Наслаждения пурпуром распахнулись и кто-то вышел оттуда.

Если хотите узнать, кто это был, прочтите следующую главу!

Глава двадцать седьмая

Итак, скрипнули ворота и Дайюй увидела выходившую со двора Баочай. Ее провожали Баоюй и Сижэнь. Дайюй хотела при всех спросить Баоюя, почему ее не пустили в дом, но, чтобы не поставить его в неловкое положение, промолчала и отошла в сторонку. Когда Баоюй вернулся, ворота снова заперли. Дайюй постояла, поплакала и, опечаленная, вернулась к себе.

Цзыцзюань и Сюэянь, хорошо знавшие Дайюй, теперь уже не удивлялись, если она вдруг начинала вздыхать, хмуриться или плакать. Вначале они еще пытались ее утешать, думая, что девочка тоскует по умершим родителям или кто-то ее обидел, но затем поняли, что дело не в этом, и перестали обращать внимание. Вот и сейчас, увидев Дайюй в слезах, служанки вышли, оставив ее одну.

Обняв колени, Дайюй прислонилась к спинке кровати и продолжала плакать. Так до второй стражи просидела она неподвижно, словно деревянный идол или глиняный божок, а затем легла. Но о том, как прошла ночь, мы рассказывать не будем.

На следующий день, двадцать шестого числа четвертого месяца, начинался сезон Колошения хлебов. По существовавшему издавна обычаю в этот день устраивали проводы Духа цветов и делали ему подношения, к концу этого сезона цветы отцветали и наступало лето. Особенно радовались празднику женщины и те, кто жил в саду Роскошных зрелищ. Встали в этот день спозаранку. Девочки-служанки мастерили из цветочных лепестков и веточек ивы игрушечные коляски и паланкины, флажки из парчи и шелка, привязывали их шелковыми нитками к веткам деревьев. Сад пестрел лентами и искусственными цветами. А сами его обитатели были так пышно и богато разряжены, что перед ними, казалось, робеют и склоняются персики и абрикосы, а ласточки и иволги им завидуют. В общем, картину эту невозможно описать словами.

В этот день Баочай, Инчунь, Таньчунь, Сичунь, Ли Вань, Фэнцзе с дочерью Дацзе, Сянлин и целая толпа девочек-служанок играли и забавлялись в саду.

– А где же сестрица Дайюй? – спохватилась вдруг Инчунь. – Вот лентяйка! Неужели до сих пор спит?