Дерзкое ограбление - Йонас Бонниер

Нурдгрен ничего не знали. В их мыслях все прошло как по маслу, а ограбление в Вестберге все еще было идеальным преступлением. Мысль о том, что придется рассказать им правду, вводила Малуфа в еще большее замешательство – тем более, он знал, что скажет Сами: он будет подозревать во всем Петровича.

Это было бы самым простым объяснением, если бы Малуф не увидел изумления в глазах югослава вчера вечером, когда тот понял, что произошло. Нет, кто бы ни предал их, он предал заодно и Петровича.

Около восьми вечера Малуф, уже не в силах выносить одиночество, позвонил Александре Свенссон. Этой ночью ему как никогда нужны полное внимание и теплая кожа нежной женщины.

Гудки шли, но Александра не отвечала. У нее никогда не было голосовой почты – сообщение не оставишь. В течение вечера Малуф безуспешно набрал ее номер еще пару раз. Может быть, с ней что-то стряслось, но у него не было сил переживать еще и по этому поводу. Все мысли были заняты деньгами, лодкой и телефонами – больше в них ничего не поместится. Малуф заснул после полуночи и ему приснилось, что он летит на малой высоте.

* * *

Первое, что сделал Малуф в пятницу, еще не встав с постели, – позвонил Александре Свенссон. Когда она не ответила и в восемь часов, он забеспокоился всерьез и решил разузнать, что произошло. Александра упоминала, что живет в районе Хаммарбю шёстад, но Малуф не помнил точного адреса – он ни разу не бывал у нее в гостях. Она же называла ему адрес? Или нет? Обычно он с первого раза запоминает такую информацию.

Выпив черный кофе, Малуф позвонил в приемную G4S и попросил секретаря соединить его с менеджером по персоналу. Ему сообщили, что Ингела Планстрём придет в офис не раньше девяти, и ровно в девять он набрал снова.

– Планстрём.

– Я звоню насчет отца Александры Свенссон, – сказал Малуф в трубку. – Нам очень нужно связаться с Александрой, но она не отвечает на мобильный. По какому адресу ее можно найти?

– Насчет отца? – в голосе сквозила тревога. – Он болен? Одну секунду… Вот. Сикла Канальгата дом шесть.

– Большое спасибо! – поблагодарил Малуф и положил трубку.

Двадцать минут спустя был уже в Хаммарбю. В подъезде дома по адресу, который ему дали по телефону, был домофон, он позвонил. Что-то зашуршало, и, не успел Малуф представиться, как дверь открылась. Малуф вошел в подъезд. В списке жителей нашлось ее имя – квартира Александры Свенссон находится на втором этаже. Малуф взбежал по лестнице и постучал.

Дверь открыла молодая женщина, которую Малуф никогда не встречал раньше, – хрупкая блондинка в джинсах и футболке.

– Ой, – удивился он, – я не знал… мне нужна Александра.

– Слушаю, – ответила женщина в дверном проеме.

– Александра Свенссон? – уточнил Малуф.

– Да, это я.

– Нет… но… мне нужна другая Александра Свенссон… Которая живет здесь.

Александра Свенссон посмотрела на него и удивленно покачала головой:

– Я живу здесь. Я – Александра Свенссон. Что вы имеете в виду?

105

В стокгольмских шхерах больше сотни тысяч островов и столько же заливов и бухт. В детстве Лена Халь проводила на острове Утё каждое лето и знала шхеры, как свои пять пальцев – каждую мель, каждый камешек. Она научилась управлять моторной лодкой, когда ей не было и десяти, а в двенадцать уже рассекала водную гладь на маленькой лодочке с подвесным мотором в пять лошадиных сил, ловя окуней в быстром течении или щуку в тростнике. Теперь же она плыла на юг, к заливу Хорсфьёрден, со скоростью тридцать узлов. Утро пятницы двадцать пятого сентября выдалось холодным, вода залива была прозрачна, как стекло. Алюминиевый корпус лодки разрезал воду, как нож мягкое масло, а волосы Лены теребил ледяной ветер. Настала осень.

Подплывая к суше, Лена притормозила и направила лодку вдоль берега. Ей была нужна одна из этих бухт, но она не помнила, какая именно – она их все время путает. Он запретил ей оставлять в бухте какой-либо ориентир. Лена достала маленький бинокль, но не успела приложить его к глазам, как увидела на суше какое-то движение.

Черный пес.

Стоит на камне, немного войдя в воду, и вглядывается вдаль. Лена развернула лодку к каменистому берегу, где ждал пес и, прищурившись, увидела на опушке еще двух собак. Значит, это место ей и нужно.

* * *

Когда Лена медленно подплыла к берегу, собаки увидели ее и – все восемь – бросились к лодке. Лена выпрыгнула из лодки и принялась выгружать мешки. Тут рядом с ней внезапно вырос старик с тростью.

– Я смотрю, компас у тебя настроен что надо, – похвалил он.

– А ты что, не знал? Каждое лето в шхерах. Не так далеко отсюда, кстати.

Он покачал головой: откуда ему знать?

В семидесятых он был сильно влюблен в женщину, которая много позже стала матерью Лены Халь. Когда биологический отец Лены лет десять назад ушел из семьи, старик посчитал своим долгом предложить посильную помощь.

На расстоянии, конечно.

А теперь пришло время ей помогать ему.

На мгновение скрывшись в тесной рубке, Лена вернулась с последним мешком и перебросила его через борт.

– Сколько здесь? – спросил старик, равнодушно разглядывая «улов».

– Понятия не имею, я не считала. Просто взяла то, что должна была взять.

– Можешь отнести мешки в лес, а я потом о них позабочусь.

Она выполнила его указания – перетаскала мешки за пять минут, при этом пару раз споткнувшись о черного пса, который все крутился под ногами.

Управившись, Лена не удержалась и спросила:

– А Мишель?

Лена будет скучать по Мишелю, она уже привыкла любить его. А вот Александру Свенссон забудет, как страшный сон.

Она на мгновение представила себе разочарование Александры во вторник, когда Лена не придет на тренировку, вопреки обычному. Никогда больше ей не придется слушать истории Александры о работе и одиночестве.

– Мишель Малуф – хороший парень, – сказал старик.

Лена улыбнулась: это правда.

– Я имела в виду деньги. Он получит что-нибудь?

– Посмотрим, как все пойдет, – уклончиво ответил старик.

Лена кивнула, не зная, правда ли он так думает или просто сказал то, что она хотела услышать. Она спустила лодку на воду и, когда та отплыла от берега, запрыгнула на борт. Отдалившись до достаточной глубины, Лена сбросила мотор.

* * *

Старику потребовался почти час на то, чтобы затащить все мешки в дом. Хотя он возил их на тачке, тропинка сплошь заросла толстыми корнями деревьев, а по сторонам лежали острые камни, грозившие проткнуть колесо. Кроме того, у него ныла