Судьба Темного Меча - Маргарет Уэйс

— Я бы с удовольствием дал тебе почувствовать прикосновение простолюдина, — пробормотал Мосия, сгибая руки в локтях.

Симкин тем временем бродил по библиотеке и рассматривал корешки книг из собрания лорда Самуэлса.

— Что ты сказал, мой милый мальчик? — спросил Симкин, полуобернувшись.

— Я думаю, — ответил Мосия.

На самом деле молодому человеку очень хотелось повидать рощу Мерлина, которую считали одним из чудес Тимхаллана. Прогулка по этим волшебным садам, да еще и возможность посмотреть на выступление артистов и фокусников — все это казалось воплощением самой сокровенной мечты деревенского мага. Но Мосия знал, что Сарьон не хотел, чтобы он выходил в город. Каталист не уставал повторять, насколько важно для них оставаться в надежном убежище — здесь, в доме...

«Мы просидели здесь почти две недели, и пока еще ничего не случилось, — сказал себе Мосия. — Каталист очень рассудительный человек, но такой беспокойный! Я буду осторожен. Кроме того, Симкин прав. Как это ни странно, ему действительно покровительствует сам император...»

— Слушай, — внезапно сказал Симкин. — Разве не забавно было бы подменить эту скучнейшую книгу, «Разновидности домашних магов», чем-нибудь поинтереснее? «Рабством у кентавров», к примеру...

— Нет, не надо! — сказал Мосия, принимая решение. — Давай-ка уберемся отсюда, пока ты не подорвал ту малую толику доверия, которую к нам здесь еще питают. — Схватив Симкина за темный, сливового цвета рукав, Мосия вытащил его из библиотеки.

Покорно позволяя себя увести, Симкин оглянулся на книжные полки, пробормотал слово и подмигнул. Лоскут оранжевого шелка порхнул к шкафу, обернулся вокруг «Разновидностей домашних магов» и исчез, оставив на этом месте совсем другую книгу в таком же коричневом кожаном переплете.

— С подробными, красочными иллюстрациями, — пробормотал Симкин и радостно улыбнулся.

Джорам с самого утра прогуливался по саду, надеясь встретить Гвендолин, и точно так же она прогуливалась по саду, надеясь встретить его. Но когда молодой человек наткнулся на девушку, сидящую среди роз в компании Марии, он только молча поклонился, повернулся и пошел в другую сторону.

Он не мог заставить себя заговорить с Гвендолин. Что, если она откажется с ним разговаривать? Что, если она не сможет полюбить его таким, каков он есть, как полюбила того, кем он мог бы стать?

— И что, если я не стану бароном? — спросил себя Джорам. Внезапное понимание того, что его планы, надежды и мечты могут разбиться на осколки, обрушилось на него и едва не погребло под обломками. — Почему я не подумал об этом сегодня ночью? Как она может полюбить человека, который не знает, кто он такой?

— Джорам, прошу вас, задержитесь на минутку...

Он остановился, но так и не повернулся к Гвендолин, боясь взглянуть на нее. Девушка позвала его, но молодой человек услышал и другой голос — Мария негромко сказала девушке:

— Гвендолин, идите домой. Отец запретил вам...

Джорам улыбнулся с горьким удовлетворением.

— Я знаю, что сказал папа, Мария, — твердо ответила каталистке Гвендолин. В голосе ее прозвучала такая печаль и боль, что у Джорама сжалось сердце. — И я подчинюсь его желаниям. Но я хотела только... — тут голос девушки дрогнул, — справиться об отце Данстабле. Наверное, тебе тоже не безразлично, каково его состояние, — с упреком добавила Гвендолин.

Джорам чуть повернулся, когда голоса женщин приблизились. Теперь он мог видеть Гвендолин уголком глаза. Юноша заметил, что под ее голубыми глазами залегли тени — свидетельства бессонной ночи. Он заметил следы слез, которые вся розовая вода, даже вся магия Тимхаллана не смогли стереть с бледного личика девушки. Она плакала оттого, что теряет его! Его сердце забилось так сильно, что Джорам совсем не удивился бы, если бы оно выпрыгнуло из груди и упало к ногам Гвендолин.

— Прошу вас, Джорам, задержитесь на минутку. Скажите, как себя чувствует отец Данстабль сегодня утром?

Нежная ручка притронулась к его руке, и Джорам заглянул в голубые глаза, наполненные такой любовью, таким горем... Юноша едва сумел сдержаться — ему захотелось схватить Гвендолин в объятия, прижать к себе, защитить от этой боли, которой он сам был причиной. Какое-то мгновение сердце Джорама было переполнено, и он не мог говорить. Он мог лишь смотреть на Гвендолин, и в его глазах полыхало пламя, такое горячее, что способно было расплавить железо.

Но что они могли друг другу сказать? Мария смотрела на них строго и неодобрительно.

«Как только я отвечу на вопрос о каталисте, Мария велит ей уйти в дом, — думал Джорам. — Если Гвен откажется, разразится скандал. Мария призовет домашних магов, а может, даже самого лорда Самуэлса...»

Джорам смотрел на Гвен, Гвендолин смотрела на Джорама.

Услышал ли Олмин молитвы влюбленных?

Очень похоже на то, потому что в это мгновение в доме раздался крик.

— Мария! — закричал один из домашних магов. — Идите сюда! Скорее!

Другой слуга уже спешил в сад в поисках каталистки. Младший господин Самуэлс, играя в птичку, залетел в настоящую птичью клетку. Встревоженная павлиниха, беспокоясь о сохранности своего гнезда, теперь преследовала малыша, и ребенку угрожала настоящая опасность. Срочно требовалось вмешательство каталистки!

Мария замерла в нерешительности. Возможно, малыша могла клюнуть разъяренная птица, но мудрая каталистка понимала, что ее любимице здесь, в саду, угрожала еще большая опасность. Раздался еще один испуганный вопль — на этот раз кричал сам младший господин Самуэлс. У Марии не осталось выбора. Каталистка вместе со слугами устремилась на помощь малышу — спасать, утешать и наказывать. Уходя, она строго велела Гвендолин немедленно идти в дом, хотя и знала, что девушка не подчинится — точно так же можно приказать солнцу уйти с неба.

— Я могу остаться только на минутку, — сказала Гвендолин.

Она покраснела под пылающим взглядом молодого человека и, сознавая, что нарушает повеление отца, начала убирать руку с плеча Джорама. Но Джорам удержал ее.

— Отец Данстабль чувствует себя хорошо. Сейчас он отдыхает, — сказал юноша.

— Прошу вас, не надо... — пролепетала Гвендолин, смущенная чувствами, которые пробудило в ней прикосновение молодого человека. Она медленно отняла у него руку и спрятала обе руки за спиной. — Папа не... То есть я не должна... Что вы сказали о добром отце Данстабле? — наконец спросила она, отчаявшись сказать что-то связное.

— Телдара сказала, что это был... э-э... небольшой приступ, — продолжал Джорам, который тоже внезапно оказался в плену страстного желания. — Кровеносные сосуды будто бы сузились и не допустили кровь к мозгу. Я не совсем понял, в чем дело, но этот приступ мог окончиться весьма печально — отца Данстабля могло парализовать навсегда. Но сейчас, как сказала Телдара, собственные магические силы отца Данстабля смогут справиться с болезнью и он полностью исцелится. Я... Я хотел поблагодарить Марию за помощь, — резковато сказал Джорам, не привыкший кого-нибудь благодарить, — но она ушла. Если вы передадите ей мою благодарность, когда уйдете в дом... — Он снова поклонился и собрался отойти, и снова мягкая девичья ручка удержала его.