Мозаика - Гейл Линдс

Джон Рейли разглядывал эту женщину. Что-то в ней показалось ему знакомым. В их записях значилось, что внучка Сьюзен посещала Айону Шварц всего один раз. Подобно многим людям, обслуживающим богатых, он никогда не пытался парировать их высокомерие. Глубоко внутри он чувствовал, что они действительно обладают превосходством.

— Да, я проведу вас. Но будьте готовы к тому, что миссис Шварц сейчас может быть крайне рассеянной.

Она видела, что он насторожился. Ей нужно было дать ему дополнительный повод верить ей. Она вздохнула:

— Мне нужно было приезжать почаще, знаю. Но я большую часть года живу в Бразилии. — Она заставила себя улыбнуться. — Надеюсь, встреча со мной после такого большого перерыва будет для нее таким же удовольствием, как и для меня.

— В Бразилии? — Рейли знал, что где-то ее видел. — Это довольно далеко.

— И сейчас там почти уже лето. — Она вздрогнула. — Какое это безумие возвращаться в Нью-Йорк в ноябре, мистер... Как, вы сказали, вас зовут?

Он был польщен. Посетители редко интересовались его именем.

— Рейли. Пойдемте, я проведу вас к вашей бабушке.

Она на мгновение прикрыла глаза, когда они дошли до коридора, который вел в комнаты. Она знала, где находится комната деда, — в самом конце направо. Рейли повернул вправо, и она про себя вздохнула с облегчением. Комната Айоны была удобно расположена поблизости.

Пока они шли, Рейли вновь стал разглядывать лицо седовласой женщины. Винс звонил и предупреждал, что Джулия Остриан вместе с Сэмом Килайном может попытаться посетить старика. Эта дама не очень-то похожа на Остриан, и она ни словом не обмолвилась о старом сукином сыне. Рост у нее вроде бы тот же, но дружелюбного, хотя и застенчивого характера не чувствуется. Надо бы удостовериться. Ему прислали по факсу фотографию Джулии Остриан.

Он остановился перед спальней, которая была на полпути к концу коридора:

— Это здесь. Приятного посещения.

Он посмотрел, как она заходит в комнату, а потом пошел звонить Винсу Редмонду.

Айона Шварц сидела на стуле у кровати, держа на коленях фотоальбом. Ее волосы в свете лампы отливали фиолетовым цветом, и она подняла глаза с милой улыбкой на бледном, покрытом морщинами лице:

— Вы ко мне?

— О, извините. — Джулия остановилась у двери. — Должно быть, я ошиблась комнатой.

Она открыла дверь, выглянула наружу и увидела, что Рейли исчез в направлении вестибюля. Она улыбнулась озадаченной пожилой женщине, выскользнула из комнаты и побежала в противоположном направлении по коридору, положившись на свою память. Она остановилась перед дверью, которая, как она была уверена, вела в комнату деда. Дверь была закрыта. Возбуждение охватило ее. Что он сможет ей сказать? По крайней мере она постарается получить какие-то ответы...

Она быстро повернула ручку и вошла внутрь. В комнате было темно.

— Дедушка? Это Джулия. Дочь Маргерит. Мне нужно поговорить с тобой.

Она не слышала дыхания. Опасливо зажгла свет. Он был в кровати. Голова скрыта за подушкой.

— Дедушка? Я не хочу беспокоить тебя, но мне действительно нужно поговорить.

Старик не двигался, и, когда Джулия подошла ближе, она не уловила никакого движения под одеялом. У нее перехватило дыхание. Она быстро подошла к кровати, посмотрела на пустую подушку и отбросила одеяло с простыней в сторону.

Две подушки были уложены под ними так, чтобы создать впечатление тела спящего человека. Кровать была пустой.

Пораженная, Джулия выбежала из комнаты и тихо прошла по коридору, заглядывая в открытые двери спален. Наконец она дошла до студии, но в ней тоже было темно и пусто. В телевизионной комнате полдюжины обитателей сидели в своих креслах-каталках и на мягком диване, уставившись в экран. Все посмотрели на нее. Она улыбнулась и поприветствовала их всех, но деда среди них не было. Последней была комната отдыха. Там вообще не было никого.

Она стояла перед запертой дверью в конце холла, озадаченная и обеспокоенная. Где же он? Подушки на его кровати были призваны обмануть любого, кто заглянет в комнату. Неужели он убежал? Может ли старый и дряхлый человек задумать побег?

Или подушки должны были обмануть кого-то другого? Ее? В случае, если она умудрится проникнуть в приют?

У Джулии упало сердце при этой мысли и от того, что это могло означать; она прислонилась к входной двери. Та слегка щелкнула и открылась. Казалось, у Джулии волосы встали дыбом. Дверь не была пожарным выходом; у нее не было ручки или чего-то похожего. Ее можно было открыть только ключом.

И она должна была быть запертой.

Джулия распахнула дверь. Ее охватил порыв ледяного воздуха. Неужели кто-то ушел через эту дверь?

Ей нужно было получить ответы. Здесь был человек, кто мог их дать. Она побежала обратно по холлу и вновь скользнула в комнату Айоны Шварц. Старая женщина переворачивала страницу фотоальбома.

— Я знаю вас, — решила она.

— Я только что была здесь. — Джулия упала в кресло рядом с ней. Легкий аромат ландышей наполнял комнату. — Вы не знаете, где может быть Лайл Редмонд?

Рисунок из тонких морщин на лице миссис Шварц изменился от замешательства.

— Лайл? Старый козел. Он сейчас, наверно, уже в кровати. Я не знала никого, кто бы столько буйствовал. Правда, он устает и быстро засыпает. Но он забавен, не правда ли?

Джулии нужна была информация.

— Его нет в комнате. Он что, ушел из приюта? Седые брови миссис Шварц поднялись от удивления.

— Он никогда не уходил, но это не значит, что он не хочет сделать это. Он написал несколько дневников о своей жизни, но Рейли забрал их. Лайл всегда попадает в неприятности. — Она улыбнулась. — В этом часть его очарования. Мы, знаете ли, любили друг друга.

Она прижала руку к сердцу, и ее лицо вдруг помолодело. Она стала перелистывать страницы альбома к началу.

Для Джулии это была новость. В семье ходили слухи об активной романтической жизни Лайла Редмонда, но Джулия не знала никого, кто бы рассказывал об этом «из первых уст».

Возраст развязал миссис Шварц язык. Она показала черно-белую фотографию.

— Вот он. Каков плут!

Джулия рассматривала Лайла Редмонда, по меньшей мере, пятидесятилетней давности. Он был в деловом костюме, но шляпа залихватски сдвинута на затылок. Рядом с ним стоял другой ее дед также в деловом костюме, но напряженный и горделивый. Его рука у бедра небрежно держала сигарету. За их спинами стояли деревянные коробки строящихся домов.

— Это один из их центров развития?

— Первый, — гордо сказала миссис Шварц. — Мой муж был подрядчиком.

Этой возможности нельзя было упускать.

— Так вы знали Лайла и Дэниэла с молодых лет. Как они встретились?

Миссис Шварц откинулась назад, глаза затянула поволока воспоминаний.

— Я выросла вместе с Дэниэлом. Летние дома наших родителей стояли рядом на Файр-Айленд. Но затем его отец потерял все деньги, и для бедного Дэниэла настали тяжелые времена. Ему пришлось работать, чтобы обеспечить себе возможность окончить Гарвард. Но такова была судьба его отца, и Дэниэл решил, что ему дали все, что обещали, даже если это означало, что ему самому придется за это платить...

Джулия была поражена:

— Я думала, что Острианы всегда были богаты! Это была еще одна семейная ложь, и, видимо, этим и объяснялось, почему Дэниэлу Остриану не просто хотелось, а позарез необходимо был получить «второй клад Гиммлера».

— О нет, дорогая. Дэниэл был беден как церковная мышь. Но тогда и Лайл был таким же. Разница в том, что это очень, очень злило Дэниэла. Думаю, они встретились на войне. По крайней мере в конце ее они были расквартированы вместе в южной Германии. — Она улыбнулась и покачала головой. — Двух более неподходящих для партнерства людей я не знала. Но они дружили вплоть до дня смерти Дэниэла. — Она поправила волосы. — Я была очень шаловлива, и у нас с Лайлом был роман. Но затем и у моего мужа появилась другая женщина. Лайл был таки-и-и-им романтиком. Конечно, у него умерла жена. Ему приходилось тайком исчезать из Арбор-Нолла, чтобы встречаться со мной в Остер-Бэе.

Джулия подалась вперед:

— А Дэниэл Остриан был когда-нибудь в Швейцарии?

Неожиданно дверь распахнулась. Джулия повернулась. Джон Рейли заполнил собой дверной проем. Его узкое тело дышало злобой.

— Мы больше не будем беспокоить миссис Шварц, — сказал он ледяным голосом. — Выходите отсюда, мисс Остриан.

У Джулии от страха перехватило горло.

Она не могла допустить, чтобы миссис Шварц был нанесен вред. У нее не было выбора.

В груди словно образовался жесткий комок. С чувством обреченности она встала и пошла к Джону Рейли. Но затем она подумала о Сэме и о том, чему он учил ее. Как она умудрилась застрелить «чистильщика» в театре. Может быть, у нее есть шанс...

С колотящимся сердцем она тихо сунула руку в карман пальто и сжала «вальтер».

42