Основной закон (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич

Убивать было легко. Тело человека – хрупкая штука. Главное – знать, как и куда нанести удар. Уязвимых точек достаточно, инструментов тоже хватает. А энергии вокруг – море разливанное. Одному – электрический разряд в мозг, другому – тромб в сонную артерию, третьему – озону в легкие. Валерик не считал, сколько всего было бандитов. Он просто и без затей сокращал их поголовье. Первыми скончался высланный к нему "комитет по встрече", потом – те, кто стоял на фишках, потом – те, кто слишком свободно передвигался, потом – несколько человек, вместе смотревших порнуху по телевизору, потом – готовивший еду наряд, а потом он добрался до здания, бывшего склада, нынче превращенного в тюрьму.

Пленников было на удивление много, больше десятка. Всех их он аккуратно, одного за другим, усыпил. Они гарантированно проспят не меньше часа, а потом… потом будет видно. Убитый охранник любезно предоставил ключи от двери. Валерик заглянул на секунду – чисто для того, чтобы убедиться, что с матерью все в порядке. Заглянул – и заскрипел зубами: ее там не было. Все пленники, вернее, пленницы, были красивыми молодыми девчонками, на вид – от пятнадцати до восемнадцати лет. Зачем они здесь, гадать не приходилось. Но вот для чего тогда тот, баритон, предлагал выбор между поездкой добровольно или принудительно? Непонятно. Валерик не стал загружать себе мозги ненужными задачами и продолжил свое дело.

Его присутствие обнаружили, когда в живых осталось чуть больше половины боевиков. Не его самого, нет. Просто кто-то обнаружил труп и все забегали, закричали, принялись тыкать стволами куда-то в глубину леса… У кого-то не выдержали нервы, и прозвучал первый выстрел. Через минуту палили уже все, выпучив глаза от страха. И – умирали. Никто в них не стрелял, не кидал гранат, врагов словно не было. Но все же то один, то другой бандит падал на землю. Мертвым.

Командира Валерик оставлял напоследок, но когда раздались первые же выстрелы, он выскочил на улицу, на ходу застегивая штаны. Он не сразу понял, что происходит, почему его солдаты мечутся в панике по всему лагерю, и наугад палят куда-то в лес. Выдернув из кобуры "стечкина", он принялся перебегать от стены к дереву, от дерева к стене, шаря глазами по сторонам и ища противника. Но когда у него на глазах один из бойцов вдруг схватился за грудь и упал на землю ему самому стало не по себе. Враг был невидим, неосязаем и беспощаден. Никто не собирался вести с ним переговоры, никто не собирался его судить. Словно его вместе со всеми бойцами уже осудили, а теперь просто приводят приговор в исполнение. И некому дать взятку, некуда подать апелляцию. Тут он внезапно сообразил: поставленный на пост у дороги боец сообщил, что приехал нужный боссу парень. А приехал он потому, что ему оставили бумагу. В бумаге было написано, где находится его мать. Все, как приказал босс. Но вот только едва парень приехал, как его люди начали умирать один за другим, а та русская баба лежит сейчас у него в кабинете и в таком виде… Нет, если он хочет остаться в живых, нужно немедленно бросать все и уходить.

У него почти получилось. Никем, казалось бы, не замеченный, он прокрался на окраину лагеря, по которому метались обезумевшие от страха люди, и побежал. Попытался побежать. Но внезапно его ноги подкосились, и он рухнул на землю. Пистолет вырвался из руки и отлетел в сторону. Командир дернулся было вскочить, но не смог – ноги отказались повиноваться.

– Куда это ты собрался? – раздался рядом спокойный голос.

– Я… я тут случайно!

– Врешь, – спокойно отметил все тот же голос.

– Я не хотел, меня заставляли! – сделал командир еще одну попытку.

– Опять врешь, – констатировал неизвестный.

– Мамой клянусь!

– А вот это ты зря сказал, – произнес все тот же голос, но теперь у него была какая-то странная интонация. А в следующую секунду командира скрутила боль. Такая, что, казалось, гореть заживо было бы легче.

Дальше Валерику было проще. На вопли командира прибежали один за другим все остальные, и тихо легли рядом. Несколько человек, которые попытались спрятаться, умерли чуть позже. Не ушел никто.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда Валерик нашел мать, он словно окаменел. Ее нагое тело, все в кровоподтеках и порезах, висело на скрученной из тряпок веревке в кабинете. С минуту он просто стоял, прислонившись к дверному косяку, ничего не видя и не слыша. А потом словно некая струна, тоненько дзинькнув, оборвалась. Исчезли все чувства, эмоции, и весь мир, казалось, померк и выцвел.

Валерик действовал, не ощущая ничего. Ни злости, ни ярости, ни душевной боли. Он вынул тело матери из петли, уложил его на диван здесь же, в кабинете. Укрыл найденной простыней. Потом тщательно обыскал всех до единого убитых и все помещения. Выбрал себе пару хороших смартфонов, выбросив из них чужие сим-карты, собрал всю найденную наличность, упаковал в подходящий рюкзак продукты примерно на неделю и пошел к трассе.

Он уже почти вышел на шоссе, как навстречу ему попался полицейский уазик. Шофер тормознул, с переднего сиденья соскочил молоденький пацан. Было видно, что форму он носит от силы первый год.

– Предъявите ваши документы!

– У меня нет с собой документов, – ровно ответил Валерик и попытался пройти дальше.

– Вы задержаны для выяснения личности! – выкрикнул пацанчик, пытаясь загородить дорогу непонятному и очень подозрительному парню.

– Уйди с дороги, – все так же ровно, без интонаций, сказал Валерик и сделал шаг в сторону.

– Лечь на землю, руки за голову, – завопил молодой, выхватывая табельный "ПМ". А в следующую секунду сложился и лег около машины.

– Через четверть часа очнется, – сказал парень шоферу. Поправил лямки рюкзака и зашагал дальше.

Через пятнадцать минут:

Пошатываясь, младший лейтенант полиции поднялся с земли. В ушах у него звенело. Он подобрал пистолет, вернул его в кобуру, отряхнул форму и только потом сообразил глянуть на шофера. Тот спокойно сидел на своем месте, открыв водительскую дверку, и курил. Увидев лейтенанта, он хмыкнул как бы про себя:

– Смотри-ка, не наврал.

Он еще раз глубоко затянулся и щелчком отбросил сигарету.

– Ну что, едем дальше?

– А-а-а… А тот? Ты почему его не задержал?

– А тот ушел. Ты ориентировку сегодня слышал?

– Нет.

– Оно и видно. Иначе бы таких вопросов не задавал. Ты глаза того парня видел?

– А зачем?

– То-то и оно. А я вот видел. И знаешь, что я тебе скажу? Я такие глаза видел у парней, когда в командировку в Чечню ездил. Пустые у него глаза, мертвые. Такие бывают, когда у человека душа дотла выгорает.

– И что? – хорохорился молодой.

– Нас сюда зачем послали?

– Ну-у-у… были слышны звуки стрельбы из автоматического оружия.

– И что? У парня был с собой автомат?

– Нет.

– И места, куда его можно было бы спрятать не было?

– Не было.

– А теперь поработай хоть немного головой. Вот прикинь: парень с глазами убийцы идет из района, где слышали частую стрельбу из автоматов. Идет один и без оружия. А в той стороне – тишина, ни одного выстрела.

– Ну и что? – непонимающе хлопал глазами молодой.

– А то, что положил бы он нас с тобой обоих, и не чихнул. А так лишь тебя на несколько минут вырубил. Садись давай, поехали дальше. Что-то у меня предчувствия нехорошие.

Эпилог

Смешливый водила честно дожидался Валерика в километре от своротки.

– Ого, прибарахлился, – начал он было, но, взглянув на пассажира, прикусил язык. Молча довез его до нужного адреса и рванул прочь так, словно за ним черти гнались.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Валерик поднялся на крыльцо и дернул ручку двери офиса. Она открылась. Собственно, этого следовало ожидать. Он вошел внутрь. Ему нужно было лишь забрать несколько вещей. Ну и деньги, если их никто не реквизировал раньше.

Обстановка офиса раздражала, мешала, будила эмоции, наталкивала на ненужные воспоминания. Валерик быстро прошел через холл, открыл дверь своего кабинета-спальни и остановился. На диване, откинув в сторону смятую постель, сидел подполковник Усольцев собственной персоной и листал тетрадь. Тетрадка была чересчур знакома. Это был его "лабораторный журнал", записи, которые Валерик вел почти что с самого первого дня. Журнал оставался в запертом сейфе, ключи от сейфа оставались в бандитской квартире…