Диктиона. Пламя свободы - Лариса Куницына

очень большой вес в этой игре. Перемещением таких фигур занимаются не смертные.

Его сравнение с шахматами вдруг напомнило мне слова Кристофа, когда он однажды заявил, что из пешек давно перешёл в ферзи. Прежняя тревога снова всколыхнулась во мне, и я поняла, что Реймей прав. Подняв глаза, я увидела, что Кибелл смотрит на меня.

— Ты подумала о том же? — негромко спросил он.

— Это может быть правдой, — неохотно признала я, откинувшись на спинку скамьи. — Но мне об этом ничего не известно. Я лишь знаю, что здесь сейчас нахожусь не только я. Это смущает меня.

— Хочешь сказать, что у тебя здесь есть враг? — подался вперёд Донгор. — Такой, каким был Юдел?

— Не враг, — возразила я. — Совсем не враг, и это меня тревожит больше всего. Я не понимаю смысла этой комбинации и жду подвоха.

— Ещё один Воин вашей расы? — уточнил Кибелл.

«Если бы один», — подумала я, взглянув на помрачневшего Тахо. Я промолчала, потому что ответь я на этот вопрос, мне пришлось бы слишком многое объяснять.

— Колдовство? — спросил Тахо, отчасти, чтоб помочь мне и увести разговор в сторону.

— Не знаю, — покачала головой я. — Да и что я могу сделать против колдовства? Я хорошо защищена от магии, но не более того.

— Пророчество, — очень тихо и осторожно произнёс Энгас, глядя на Реймея. Скорее всего, он напоминал о чём-то, но давал возможность отклонить эту тему, если лекарь сочтёт её секретной.

— Что за пророчество? — обернулся к нему Кибелл.

Реймей поигрывал серебряным ножом. Тонкая рукоятка блестела в его длинных пальцах, а лезвие отражало рыжие язычки огня.

— Монахи были предупреждены о вторжении, — произнёс он, наконец. — Старик пришёл из дальней обители и сказал, что скоро Хорузан вторгнется в наш мир.

— Хорузан? — переспросил Кирс, взглянув на отца.

— Хаос… — неопределённо пожал плечами тот. — Символ разрушения. Демон Тьмы. Смыслов много, и все они туманны, Это слово давно ушло из нашего языка. Если старик сказал так, то вряд ли даже старейшины Храма смогли ясно истолковать его слова.

— Они ничего не поняли, — кивнул Реймей. — Пока они спорили, время было упущено. Вторжение началось.

— Хорузан… — задумчиво произнёс Кибелл. — То, что я чувствую за этим словом, всё-таки не похоже на то, что произошло. Нет хаоса. Нет разрушения. Нет Тьмы. Просто наёмники под предводительством глупого, самоуверенного и честолюбивого мальчишки. Инет магии. Хорузан подразумевает магию? — король взглянул на Реймея, и тот кивнул.

— Угроза Хорузана являлась одной из причин запрета магии в древности.

— Ты уверен, что они не практикуют магию? — Энгас повернулся к Юнису. Тот пожал плечами.

— Я не заметил ничего, что говорило бы об этом, хоть и смотрел очень внимательно. Типичные технократы, полагающиеся только на силу оружия. Однако это не значит, что они не занимаются этими делами втайне.

— Ормийцы, — Кибелл снова взглянул сквозь бокал на пламя свечи. — Скажи мне, Лора, ты ведь неплохо знаешь этот народ?

— Даже, пожалуй, хорошо, — подтвердила я. — И уверяю, что это ещё более технократическая цивилизация, чем земляне и алкорцы. Они переняли некоторые ритуалы чёрной магии у алкорской знати, но не слишком преуспели в достижении результатов. Им больше нравились сами ритуалы. В горах Ормы, насколько я помню, встречались необычные культы, но они были связаны с природным пантеоном и энергетически базировались на системе электромагнитных полей самой планеты, а потому никак не могли быть перемещены в другие миры.

— Что это за культы? — заинтересовался Реймей.

— Горные духи, Девы озёр, которым поклоняются весталки, Авсур, ещё…

— Авсур! — воскликнул Юнис, вскинув руку. Он возбуждённо смотрел на Кибелла. — Тот наёмник, что пытался задушить тебя, его звали Авсур.

— С чем связан этот культ? — спросил у меня Кибелл.

— Один из самых зловещих символов обратного перерождения, — ответила я. — Прямое перерождение — от плохого к хорошему, от Тьмы к Свету. Это естественный путь, поскольку считается, что познавший могущество Света, уже никогда не вернётся к Тьме. Авсур — это как раз редкий случай обратного обращения добра во зло. По ормийским поверьям, Авсур — это демон Чёрного ветра, предводитель голодных духов, обитающих в ущельях и похищающих души людей. Вначале он был простым пастухом, на селение которого напали враги. Он ушёл в горы и с помощью трёх весталок свершил Пир Гнева, обменяв свою душу на победу над врагом. Тёмные силы превратили его в ураган, который вернулся и смёл конницу врага. Но после этого он смёл селение и превратился в злобного демона, уничтожающего всё живое.

— Хорузан… — пробормотал Кибелл, задумчиво глядя на свечу.

— Странная идея, взять себе такое имя, — заметил Тахо.

— А Сёрмон? — неожиданно встрепенулся Юнис. — Это имя тебе о чём-нибудь говорит?

— Сёрмон… — я не сразу вспомнила, где слышала это. — Сёрмон не с Ормы. Это имя другого демона, на сей раз, с Алкора. Мне что-то говорили об оборотне, волке или…

— Дух Огненного лиса! — звонко произнёс Кирс. От его голоса все невольно вздрогнули. Глаза принца возбуждённо блестели и голос дрожал. — Я слышал балладу о нём, и она потрясла меня. Сёрмон был рыцарем из клана Канторов, древних королей западного Алкора. Южный король Рисэр начал против его клана войну, в которой погибли все близкие родственники Сёрмона. Ослеплённый жаждой мести, он совершил обряд Жертвоприношения Тьме и продал душу за возможность отомстить Рисэру и его приближённым. Он превратился в прекрасного золотоволосого юношу, замутил разум Рисэра, который избрал его своим фаворитом. Оставшись как-то с ним наедине, он обернулся огромным лисом, перегрыз королю горло, а когда его попытались схватить, выпрыгнул в окно и скрылся в лесу. С тех пор он часто превращался в прекрасных юношей и девушек, проникал в спальни сперва своих врагов, а потом, когда их не осталось, и к другим вельможам и убивал их. Когда у него долго не было жертв, он нападал и на простолюдинов прямо в лесу.

— Аналогичная история обратного перерождения практически по тому же сценарию, — кивнула я. — А причём здесь Сёрмон?

— Так зовут того, кто отвёз Энгаса в Долину огней, — ответил Юнис. — Эта пара Авсур и Сёрмон практически неразлучна. Они имеют странное положение при Рахуте. Он ненавидит их, но, как мне кажется, боится. Они ведут себя нагло, и в них есть что-то очень опасное. Они называют себя изгоями.

Воцарилась напряжённая тишина. Все пытались сделать выводы из этой странной беседы. Но что можно было понять? Что эти двое являются носителями этого самого Хорузана?

— Он указал мне правильное направление к выходу из Долины огней и не проверил, действительно ли я прикован к скале, — неожиданно произнёс Энгас. — Он чуть не убил