Бойня 1939–1945. Не Вторая Мировая, а Великая Гражданская! - Андрей Буровский

В общей сложности подвиг Матросова «повторили», по разным данным, 215, 300 или 400 служащих Красной Армии.

Парадокс истории в том, что Александр Матросов происходил из семьи «врагов народа». Его отец, зажиточный крестьянин Ульяновской области Матвей Матросов, был раскулачен и выслан со всей семьей на поселение в казахские степи. Семья сгинула безвестно. Александра отделили от семьи и поместили в Ивановский детдом. Он сбежал. Нищенствуя и воруя, жил несколько лет с ватагой таких же. В возрасте 12 лет Матросов в Уфе был отловлен и помещен в местную трудовую колонию. Из нее и ушел в армию.

Точно такой же подвиг, как Матросов, совершили не менее 100 военнослужащих Вермахта.

Предоставляю любителям такого рода «исследований» самим выяснять, на какое число солдат какой армии приходится каждый документированный «случай Гастелло» или «случай Матросова». Я этим заниматься не буду.

Сталинская пропаганда сталинской пропагандой, но массовый героизм — был. Был во всех армиях, во всех родах войск, у людей всех национальностей. И вечная слава героям. Всем героям, какая бы форма ни была на них в момент совершения подвига. Известным и неизвестным. Разрекламированным и оставшимся в тени.

Глава 16 Кто был преступнее

Патриотизм не в том, чтобы бездумно верить красивой лжи.

Война не может быть школой гуманизма. Во время любой войны происходят страшные вещи и совершаются чудовищные преступления. Армия массового призыва гребет всех, включая самых отвратительных и страшных людей, — лишь бы годились по здоровью. В любой массовой армии оказываются потенциальные преступники, люди с патологическими наклонностями и одержимые темными страстями.

В любой армии цивилизованного государства пытаются препятствовать военным преступлениям. Но пленные и раненые враги, как и мирное население, всегда остаются на милость победителя.

Статистики у меня нет. И ни у кого ее нет. Во время войны каждая сторона скрывала собственные преступления и рассказывала о жестокости другой, многократно преувеличивая даже то, что было. После войны победители продолжали эту политическую пропаганду. В результате мир полон страшными, как предутренний кошмар, историями о «зверствах немецко-фашистских оккупантов». Я совершенно не пытаюсь доказать, что таких зверств вообще не было. Я только говорю о том, что жестокость одной из сторон оказалась многократно преувеличена. Вплоть до откровенных фальшивок типа «плана Ост», или созданной советскими пропагандистами «памятки немецкому солдату».

А жестокость всех победителей так же многократно приуменьшена.

Материалы Нюрнбергского процесса фальсифицированы просто устрашающе. Не раз подсудимые после этого процесса отказывались от своих показаний, утверждая, что эти показания выбивали из них страшными пытками.

На воротах Освенцима, превращенных в музей, долгое время красовалась надпись на пяти языках: о том, что в лагере было уничтожено 4 млн человек. Есть люди, которым хватает совести сообщать, «что из четырех миллионов жертв Освенцима евреи составляли не менее трех четвертей»[229].

Показания про «4 миллиона» в буквальном смысле слова выбивались из коменданта лагеря Гесса. Английские палачи избивали его так, что «звуки ударов и крики сливались в единый шум». Через две недели Гесс начинал кричать при одном виде британского мундира. И начал давать «правдивые показания» о числе уничтоженных в «его» лагере.

После 1990 года в Освенциме появилась вторая табличка. Мол, четыре миллиона — это советские преувеличения, а всего было убито миллион пятьсот тысяч человек… Специалисты же называют цифры от 400 до 700 тысяч.

Точно так же в Дахау, где, как сначала считалось, погибло 238 тысяч человек. Но в 1962 году епископ Мюнхена Нойхаусселер сказал в речи на церемонии в Дахау, что из 200 тысяч интернированных в этом лагере только около 30 тыс. умерло. Впоследствии цифра была еще уменьшена.

В Бухенвальде, превращенном в музей, долгое время показывали два «человеческих» сердца, якобы извлеченных из живых людей. В 1989 году в музее провели ревизию, и оба сердца оказались… свиными.

Были ли преступления нацистов? В том числе в лагерях уничтожения? Были. Но их многократно преувеличили и раздули.

Что же до преступлений союзников… Ковровые бомбардировки жилых кварталов городов Германии унесли жизни не менее 3 млн человек, из них 1 млн детей.

Справедливости ради: после войны в Британии поднялась волна общественного возмущения, британцам совершенно не нравилась роль Военно-воздушных сил Британии как палачей. Главнокомандующий военно-воздушных сил Британии даже был вынужден уехать в Южную Африку: англичане считали его преступником, лично виновным в массовых убийствах мирного населения.

В СССР сослали и на 50–60 % истребили 1,2 млн живших в СССР немцев. Эти люди оказались каким-то образом «виноваты» в поведении Третьего рейха.

Несколько сотен тысяч человек истреблены в Восточной Пруссии, расчищенной для русской колонизации. Не менее 13 млн немцев изгнано из исторической Пруссии, Западной Польши, Прибалтики, Судетской области в Чехии.

Военнослужащие Красной Армии и НКВД много раз проявляли крайнюю жестокость по отношению и к немцам в оккупированной зоне, и ко всем «врагам», включая мирное население.

В лагерях для военнопленных нацистов режим был такой, что многие умерли от голода и холода. Уцелевшие до сих пор бояться рассказывать об этом, чтобы их не сочли сторонниками нацизма.

Союзники приняли меры, чтобы их невозможно было судить. По договору о создании ФРГ правительство Аденауэра обязалось не проводить никаких расследований и процессов о военных преступлениях союзников. Не только не сводить счеты, но и не изучать никогда ни бомбежек, ни геноцида немцев, ни «актов возмездия».

Преступления союзников и СССР до сих пор покрыты мраком даже не тайны — сознательного умолчания.

После войны Германию буквально наводняли отряды мстителей. Известно немало случаев, когда поляки, чехи и украинцы находили убийц своих близких и расправлялись с ними. Западная пресса и тогда писала, и сейчас пишет об этом достаточно свободно, тут нет никакого секрета. Случалось, мстители убивали вообще первого попавшегося под руку эсэсовца и вообще любого воевавшего немца.

Полякам не позавидуешь: их истребляли и нацисты, и коммунисты, и бандеровцы. Но и поляки крайне жестоко поступали с чехами в 1938 году, захватывая Тешинскую область. И устроили погром в Бломберге в 1939-м. И выселение немцев из Западной Польши, из Поморья, из Данцига-Гданьска и Вроцлава-Бреслау сопровождалось страшными жестокостями.

Чехи? На их совести немецкий погром в 1938 году. И убийства спасителей Праги, солдат Русской Освободительной Армии.

Бандеровцы? Зверства их по отношению к евреям и полякам превосходят всякое разумение.

О палачах из Прибалтики, об истреблении политических врагов Тито, о геноциде сербов хорватскими усташами с серборезками в руках писалось достаточно.

Если пользоваться не сказочками пропаганды, а исследовать реальность, приходится сказать: к сожалению, во Второй мировой войне нет ни одной политической силы, которая имела бы право на белые одежды тех, кто не запятнал себя преступлением.

Прекрасный пример того, как враждующие стороны сваливали друг на друга преступление, дает Катынь. Нацисты создали специальную международную комиссию, чтобы показать миру преступления НКВД.

В СССР приложили колоссальные усилия для того, чтобы скрыть следы массового расстрела поляков. Одним из способов стало открытие мемориального комплекса на месте белорусской деревни Хатынь 5 июля 1969 года. Деревня была уничтожена до последнего человека нацистами и украинскими коллаборационистами в 1942 году. Комплекс посвящен памяти жителей белорусских сел и деревень, полностью разрушенных и уничтоженных нацистами. О Хатыни выпущено несколько красочных альбомов. О Хатыни пели песни и вели радиопередачи.

В результате Хатынь знают все. О Катыни, название которой так похоже на Хатынь, не знает почти никто.

После войны советские оккупанты нашли всех членов комиссии, кроме одного, и заставили их подписаться под новой редакцией заключения: мол, поляков в Катыни расстреляли немцы, нацисты, а советские тут ни при чем.

17 января 1973 года Герман Герлинг-Грудзинский, польский писатель, живущий в Италии, посетил в Неаполе последнего участника международной Комиссии 1943 года. В 1955 году Пальмери категорически отказался с ним встречаться, а вот в 1973-м — дал показания.

«Не было никаких сомнений ни у кого из членов нашей комиссии, ни одной оговорки… заключение неопровержимо. Его охотно подписали и проф. Марков (София), и проф. Гаек (Прага). Не надо удивляться, что впоследствии они отказались от своих показаний. Может быть, и я поступил бы точно так же, если бы Неаполь был „освобожден“ Советской армией…По сей день перед моими глазами — польские офицеры на коленях, со скрученными сзади руками, пинком ноги сваливаемые в могилу после выстрела в затылок»[230].