Сатанизм для интеллигенции - Андрей Кураев

Поэтому пророки увещевали израильтян не поклоняться богам Вавилона во дни поражений Израиля. Хоть и кажутся они гораздо сильнее, – это не причина для принятия веры победителей. Хоть и уведены мы с земли отцов в страну «иных богов» – но это еще не повод для забвения Бога. «Разве Я – Бог только вблизи, а не Бог и вдали? Не наполняю ли Я небо и землю?» (Иер. 23,23). Ягве – не бог Палестины. Он – Бог Вселенной. И потому даже на чужбине, даже в минуты испытания и поражений Его надо помнить и нельзя молиться иным богам.

Поэтому и непредставим пророк Исайя на экуменическом съезде жрецов Ближнего Востока. Если бы пророки Израиля начали искать «консенсус» со жрецами Ваала – мир не стал бы светлее. Просто в нем захлопнулось бы то единственное окошко, которое еще было открыто в сторону Творца. «Как хорошо для всех нас, что Он был богом воинств! Как хорошо, что Он враждовал с другими богами! – восклицает Честертон. – Они были бы очень рады, если бы Он простер к ним руки, милостиво обнял Молоха, целовал размалеванный лик Астарты и отдал бы Свой звездный венец за сому Индии, нектар Олимпа или мед Валгаллы. Насколько легче и проще было бы евреям, если бы они, вняв голосу просвещенного синкретизма, согласились слиться с языческими культами. Несомненно, они соскальзывали на этот пологий склон, и каждый раз их удерживала пламенная одержимость нескольких вдохновенных демагогов, чьи свидетельства о Едином и сейчас словно яростный ветер»869.

И пророки и апостолы признавали, что у других народов есть свои божества – но решительно отказывались признать за богами язычников статус Истинного Творца (язычники, как мы помним, на этом и сами особенно не настаивали). Отсюда – слова ап. Павла: «Итак об употреблении в пищу идоложертвенного мы знаем, что идол в мире ничто, и что нет иного Бога, кроме Единого. Ибо хотя и есть так называемые боги, или на небе, или на земле, так как есть много богов и господ много, – но у нас один Бог Отец, из Которого все, и мы для Него, и один Господь Иисус Христос, Которым все, и мы Им» (1 Кор. 8,4-6). Если бы эта фраза звучали как «знаем, что есть много богов и господ много; но у нас один Бог Отец» – это было бы манифестом обычного генотеизма. Но немедленно добавляемая богословско-метафизическая нагрузка резко меняет ситуацию: «у нас один Бог Отец, из Которого все ». Не просто – «у нас есть Бог, из которого происходим мы, наше племя, наша вера», но – «из Которого все» (то есть – из этого источника все получило свое бытие), а также «Которым все» (то есть и поныне все, что есть, существует по причастности к этому Истинному Бытию).

До какой же степени бессовестна Блаватская в своем обращении с историческим материалом, видно из ее интерпретации этого стиха ап. Павла. Оказывается, «Павел неопровержимо учит нас о существовании Космических Богов и их присутствии среди нас… Так говорили древние Посвященные, зная, что почитание меньших Богов никогда не могло умалить „Божественный принцип“870.

Апостолы как раз считали иначе. Из 12 первых апостолов Христа десять были убиты за свою проповедь (кроме Иуды Искариота и ап. Иоанна, после многих ссылок и арестов все-таки ненасильственно ушедшего из этой жизни). Был убит и ап. Павел. Все они предпочли пойти на смерть, но не преклониться перед богами языков.

Если бы в их представлении Христос был воплощением одного из многих Иерархов или Духов, если бы Он казался им лишь очередным «аватаром» – они не стали бы ценою своих жизней отказываться от почитания иных «сыновей божиих».

За что преследовали христиан в языческом мире

– Но я знаю кое-что поважнее, чем умение преподать урок.

– И что же это?

– Умение извлечь урок.871

Феномен гонений на христиан в Римской империи обычно понимается совершенно неправильно. Прежде всего, ничего «нормального» (мол, все новое гонимо) в нем не было. Римская империя – это правовое государство, и в нем не преследовали ни философов (как бы их взгляды ни отличались от императорских), ни иноземные секты (культ персидского Митры был весьма популярен в римской элите), ни народы, верующие не по-римски. Даже евреи, считавшие языческих (следовательно, и римских) богов за демонов, не подвергались религиозным преследованиям. По признанию еврейского историка, «римляне никогда и никого, кроме христиан, не подвергали преследованиям по религиозным причинам»872.

На монетах императора Септимия Севера встречается изображение персидского божества Митры. А сам Септимий, прибыв в Александрию, охотно поклонялся местному богу Серапису. И при этом же императоре из той же Александрии был изгнан св. Климент. И на закон этого же императора, изданный в 202 г. и запрещавший переход в христианство, ссылались судьи, приговорившие к смерти учеников Оригена…

Почему? Откуда такая ненависть – и причем не у худших, а у лучших римских императоров? (Одним из самых ревностных гонителей христиан оказался философ на троне Марк Аврелий). Причина – в самих христианах. Если бы христиане согласились, подобно теософам, считать, что «имя Бога» не важно, что Бог «многолик» и что поэтому можно поклоняться и Зевсу, и Митре, и Осирису, и Христу одновременно – гонений не было бы. От христиан не требовалось отречения от Христа. От них требовалась лояльность по отношению к официальным языческим божествам. Мученица Татьяна пострадала при императоре Александре Севере. Мать Александра – Юлия Маммея – была христианкой. Он сам считал себя христианином. В его домашней молельне стояло изображение Христа (наряду с изображениями Авраама, Орфея, Аполлония)873. Но настоящую христианку он предал пыткам. Именно за отказ поместить Христа «среди» других богов. Татьяна была убита императором-«христианином» за отказ от теософской «веротерпимости».

Уклонение христиан от почитания «отечественных богов» воспринималось как угроза для всего общества: а вдруг боги прогневаются за то, что их не чтут? «Когда гражданину поручалась государственная должность – ее занятию предшествовал допрос, исполняет ли он обязанности своего наследственного культа, чтит ли могилы своих предков. Этот допрос вызывался опасением, как бы, в случае его нерадения, гнев богов не отразился также и на успехе той государственной деятельности, которая была ему вверена»874. Христиан же называли «атеистами», безбожниками за их отказ чтить олимпийцев. И понятно, что происходившие бедствия толпа приписывала нечестивым христианам и кричала: «Христиан – львам!».

Иудеи смогли как-то договориться с властями – и их не трогали. Какой бы странной ни казалась язычникам религия евреев – религиозных гонений на иудаизм в Римской империи не было. Да, иерусалимский храм был разрушен римлянами – но при подавлении восстания в Палестине. Акция политического устрашения и возмездия за восстание все-таки не есть религиозное гонение. До восстания же, согласно рассказу еврейского историка Флавия, «римские императоры во все времена окружали храм почетом и умножали его сокровища»875. С точки зрения язычников религия иудеев была хоть и странной, но понятной: иудеи, казалось им, чтут местного бога Палестины, чтут своего племенного божка – и это вполне законно. Хотя иудеи не почитают наших богов – но их бог все же имеет свою землю и, значит, входит во вселенскую номенклатуру Ваалов. Религия иудеев не была вполне понятна римлянам (прежде всего – незримостью их Бога и отказом от почитания иных божеств). Но все же это была традиционная религия одного из народов Империи, а потому Иегова автоматически становился как бы одним из божественных покровителей имперского благополучия. Иногда раздражение римлян вызывал иудейский прозелитизм среди язычников – но просто за верность своей национальной религии иудеи никогда не притеснялись.

А у Бога христиан земли-то и было всего – кусок скалы под Его распятием… И кроме того, в то время, как иудаизм мог выжить без прозелитизма, сохраняясь лишь в семейном кругу, христианство, порвавшее с иудейской средой и обязанное возвещать Евангелие «во свидетельство всем народам», не могло существовать без прозелитизма. Апостолы не могли просто между собой обсуждать евангельские события. Они были посланы рассказать о них всем – и иудеям, и язычникам. И очень скоро выяснилось, что и те, и другие видят в христианстве угрозу своим национальным традициям.

Сначала римские власти видели в христианах лишь обычных иудейских миссионеров. Но очень скоро сами иудеи рассеяли это ошибочное мнение языческих властей, и пояснили, что христианских проповедников не следует путать с правоверными иудеями. В течение многих десятилетий иудеи с легким сердцем доносили римлянам на смутьянов и еретиков – христиан. Тем самым они, с одной стороны, свидетельствовали властям о своей лояльности, с другой – боролись с «ересью», возникшей в их собственной религии. Лишь много позднее (по сути только в третьем веке) инициатива гонений на христиан стала исходить прежде всего от самих имперских властей, а не от иудейских общин.