Земля ягуара - Кирилл Кириллов

Касики покивали, обещали все это прекратить, но искренности в их словах было на ломаный эскудо.

Почувствовав это, Кортес только сокрушенно покачал головой.

— А теперь настало время поговорить о делах земных, — произнес он. — Расскажи нам, что ты знаешь о войске Мотекусомы.

— О! — закатил глаза старый касик. — Численность его достигает ста пятидесяти тысяч. Отбиться Талашкала может лишь с величайшим напряжением. Много беды мы видели и от соседней Чоулы, большого города, откуда Мотекусома обыкновенно обрушивался на нас. Войска расположены в разных провинциях, каждая из которых платит тяжкую дань золотом, серебром, перьями, драгоценными камнями, хлопчатобумажными материями и особенно людьми. Дворцы Мотекусомы полны сокровищ, ибо он владыка всех богатств подвластных ему стран. Его желание — закон.

Касик кипел, когда рассказывал о блеске придворных Мотекусомы, о его женах, коими он иногда наделяет своих приближенных, о размерах его столицы, которую нельзя взять ни силой, ни измором. Он сказал, что оружие мешиков состоит из дротиков, наконечники которых имеют по две зазубрины, копий и мечей с великолепно отточенными кремнями, прекрасных хлопчатобумажных панцирей и широких щитов. В армии Мотекусомы множество отличных лучников и пращников, мечущих старательно обточенные камни. Касик не только объяснял все это на словах, но и показывал рисунки, искусно выполненные на полотне.

Глава шестнадцатая

Мотекусома, восседающий на золотом троне, был мрачен. Его взгляд метал молнии, рука под подбородком была сжата в кулак так крепко, что длинные ногти продавили в ладони глубокие канавки, но он не замечал этого.

Его беспокоили испанцы, их дружба с гордой и сильной Талашкалой. Он не хотел этого делать, но медлить нельзя. Чтобы не потерять свой народ, захватчиков нужно истребить, пока они не подняли против Мешико весь континент.

Кликнув племянника Куаутемока, он приказал:

— Снаряди послов в Чоулу. Пускай потихоньку готовятся к бою. Раздать оружие местным жителям, на балконы навалить камней. Улицы пусть ночью перережут рвами или перегородят, чтоб конница не прошла. Веревки пусть приготовят — пленных вязать. Если все сделают как надо, освобожу их от дани на несколько лет. Да подарков пошли побогаче, пообещай отдать нескольких испанцев для жертвы. Остальных велю доставить сюда, особенно капитанов. От меня скоро подойдет войско в двадцать тысяч человек и спрячется неподалеку от города в лесистых ущельях. Когда ударим с двух сторон, не будет никому спасения.

Мановением руки Мотекусома отпустил племянника и вновь погрузился в раздумья.

Диего де Ордас промочил горло очередным стаканчиком вина и откинулся на покрывала.

— Дон Рамон, почему вы так невеселы?

— Потому что веселого мало, — ответил Ромка. — Начиналась эта экспедиция нехорошо — сатанинским извержением, а закончится, чувствую, еще хуже.

— Что за пессимизм? Чоула — красивейший город. Местные отнеслись к нам прекрасно, доставили еды, вина. Кстати, попробуйте. Его делают из агавы, местного растения. До кастильского ему далековато, но с каким-нибудь анжуйским пойлом вполне сравнится. Квартира, правда, без особого комфорта, зато тут, за стенами, вполне можно отсидеться в случае нападения. А что до извержения Попокатепетля… Поверьте, я ничего красивее в жизни не видел. Столбы огня, взлетающие в небо, раскаленные камни величиной с дом, дожди из пепла. А на самой вершине громадная пропасть. И вид сверху был замечательный. Под нами как на ладони лежал великий город, расположенный посередине озера и окруженный многими поселениями и пригородами. Мешико. Я много путешествовал по Европе, даже в Африке бывал и в Азии, но нигде не видел такой красоты и богатства. Даже пирамиды близ Нила не производят такого впечатления. Они хоть и велики, но неприкаянно стоят посереди пустыни. А тут целый город с улицами, домами, каналами. Он чем-то напоминает Венецию, только больше раз в десять. Но вы меня совсем не слушаете, дон Рамон. Признаться, вы никогда не были особо веселым молодым человеком, но сейчас уж что-то особенно грустны.

— Ох, любезный дон Диего, во-первых, куда-то подевался мой слуга. Во-вторых, я ничего не смог узнать о своем отце, ради поисков которого отправился в Новую Испанию. В Семпоале говорили, что какой-то человек, испанец, отправился в Чоулу, но тут о нем ничего не знают. След потерялся. Да и все происходящее мне совсем не нравится.

— Это вы о чем?

— А вы не заметили, что последние два дня к нам практически не приходят касики и жрецы, которые до того облепляли этот порог как мухи? И еду не доставляли со вчерашнего утра. Сегодня я вышел из дома, а какие-то индейцы смеялись и показывали на меня пальцами. Меня не оставляет чувство, что местные правители задумали какую-то подлость.

— Да, не похоже, чтоб в Чоуле закончился весь маис, — посерьезнел де Ордас. — А что Кортес?

— Заседает то с мешикскими послами, то с местными правителями. Сегодня еще один вельможа прибыл. Судя по всему, он уже ультиматум привез, мол, поворачивайте обратно.

— Не нравится мне, когда люди часто меняют намерения, — вздохнул де Ордас. — Сказал бы прямо, чего хочет. Войны или мира.

Дверь в комнату распахнулась. На пороге стоял де Альварадо. Глаза капитана лихорадочно блестели, в груди теснились слова, но он не мог протолкнуть их через иссушенное горло.

Де Ордас, ни слова не говоря, плеснул из выдолбленной тыквы добрую порцию вина в глиняный стакан и протянул кавалеристу. Тот принял, дергая кадыком, осушил его до дна и с грохотом поставил на стол.

— В лесу за городом армия мешиков, больше десяти тысяч копий, — выпалил он.

У Ромки зашевелились волосы на голове, в животе стало пусто.

— Сколько? — переспросил он.

— Больше десяти тысяч, — с расстановкой, как глуповатому ребенку, повторил Альварадо. — Но это не все. Капитан-генерал велел тайно извлечь из ближайшего храма парочку жрецов и бережно, с почетом доставить их к себе. Когда разведчики приволокли двух не особо упирающихся старичков, Кортес богато одарил их из нашего золотого запаса, а потом осторожно, как он умеет, стал выспрашивать, с чего бы это жрецов, касиков и прочих жителей обуял такой неожиданный страх пред иноземцами. Те сначала отнекивались, потом с неохотой признались, что они давно прислали бы еды, если бы не было прямого и недвусмысленного запрета Мотекусомы.

Он сам налил второй стакан, выпил и снова грохнул им по столу.

— Вот, значит, как, — задумчиво протянул де Ордас. — Я думал, они хотят, чтоб мы просто домой повернули, а эти ребята, оказывается, задумали перебить нас на марше.