Освоение времени (СИ) - Ананишнов Виктор Васильевич

Впрочем, возможны два варианта.

Предполагают же, что динозавры, во всяком случае, некоторые их виды, дожили до новейших времён. При таком раскладе не так всё страшно: он сейчас находится в прошлом, но не слишком далёком.

Но если он в гостях у динозавров? Настоящих? Живущих в своём времени?

То это… это… Десятки миллионов лет!..

Сколько именно, он не знал, но когда-то читал, что динозавры, во всяком случае, подавляющее число их видов, якобы, вымерли почти шестьдесят с лишним миллионов лет назад от того момента, когда Иван появился на свет.

Но возможно ли такое?

У Ивана слегка помутилось в голове. Вдруг заболели все кости и косточки. Он опустился в жёсткую на ощупь траву и бессмысленно посмотрел остановившимся взглядом в мутное полотно затуманенного пятна света.

Он смотрел и не видел. Думал, но не знал о чём — какие-то быстро летные воспоминания без определённой последовательности. Как мерцающая на экране картинка появлялся и пропадал третий глаз Напель, нацеленный на него зелёной бездной. Наплывало ощущение её упругого молодого тела, полное страсти и одновременно холодности. Какие-то детские шалости лет двадцать пять тому назад в детском саду… Уродливая фигура раскачивающегося на ходульных ногах Хема, он падает на землю и раскручивается. Тут же коротышка прохаживается — Элам Шестой, и слышится отчаянный голос Пекты…

Всё смешалось, перепуталось в голове. Разновременные события наложились друг на друга прозрачными лоскутьями: ни концов, ни начал.

Тем временем темнота истончалась, постепенно переходя в марево тумана, который быстро редел. Наконец, Иван увидел себя отчётливо и близко со стороны. Так, как если бы его глаза непостижимым образом удалились от него самого на расстояние нескольких шагов и внимательно рассматривают теперь усталого согбенного человека, бесцельно проводящего время.

«Какой я помятый, — подумал он. — Кто бы из хорошо знающих меня прежде сейчас увидел. — Вот удивился бы моему невзрачному облику и одеянию…»

Видение самого себя передёрнулось и пропало. Он сидел на песчаном берегу неширокой реки, подмяв под себя кустик с крупными синими ягодами, их сок пропитал несуразными кляксами поредевшие и выцветшие от носки джинсы.

Он вскочил. Отряхиваясь, перепачкал чернильным цветом руки, вытер их о куртку, оставляя на ней тёмно-синие следы пальцев.

Вода в реке показалась тёплой, но руки, как он их не тёр песком, не отмылись. Он постоял в нерешительности над водой. Берег круто уходил вниз и терялся где-то в глубине. А там… кто-то притаился и ждёт — как бы на него напасть.

«А, — подумал он, — семи смертям не бывать!»

Снял джинсы и прополоскал залитые соком чернильные разводья, лишь слегка осветлив их ядовитость. Потом залез сам в речку и смыл пот недавней беготни по залам и лестницам замка Пекты.

Никто из реки на него не напал.

Небольшой костерок, разведённый тут же на берегу, высушил одежду. День обещал быть жарким, но вскоре подул ветерок и принёс затхлый воздух с неприятным запахом мыловаренного завода. В середине дня дышать им будет, наверное, невмоготу.

Иван и не собирался дожидаться, когда солнце наберёт высоту и разогреет миазмы далёкого прошлого. Тем более, невдалеке опять прошлёпало чудовище мезозоя. Иван, присев под куст, словно он мог защитить его от безмозглой многотонной твари, подождал, когда минуют поочерёдно: маленькая на длинной жёлто-грязной шее голова, чем-то похожая на верблюжью, потом неимоверно разросшееся тёмно-коричневое тело, поддерживаемое искривлёнными тумбами ног, и очень подвижный и смешной хвост, конца которому, казалось, не будет.

Глубоко вздохнув, словно перед нырком в глубину, Иван стал на дорогу времени, и сразу же выскочил в реальный мир.

Там, на дороге времени, не было привычного или чего-то похожего на поле ходьбы. Там были мрак, удушье и вязкость — густая субстанция прошлого, где каждый шаг вперёд или назад во времени равнялся векам, а то и многим тысячелетиям.

Он только окунулся туда, шагнул, а в реальном мире произошли значительные перемены. Русло реки отступило, песчаный берег, покинутый им мгновение назад, зарос могучими деревьями, похожими на сосны. Но самое главное, что этот шаг был чрезвычайно удачен, так как Ивану случайно удалось угадать направление в будущее.

Трудное возвращение к нему с этого шага и началось…

Каждый раз, прежде чем стать на дорогу времени, Иван учащённо дышал, делая, как любил говорить его тренер, гипервентиляцию лёгких, потом напоследок делал глубокий вдох. В поле ходьбы успевал сделать, преодолевая сопротивление времени сгущённого, словно патока, два-три шага. И, задохнувшись от нехватки воздуха в груди, выскакивал в реальный мир. Попытки повторялись, он всё больше уставал, сильнее ощущал голод и наливался злостью и упрямством одолеет толщу времени.

Когда силы совсем стали покидать его, он сделал последний рывок как можно дальше в будущее, после чего решился остановиться и отдохнуть. Чего-нибудь поесть, посидеть у костра, поспать. Но некоторые перемены в реальном мире на территории, не покидаемой им при движении во времени, насторожили его.

Он стоял на довольно широкой, хорошо утоптанной дороге, шедшей через мелкую, поросшую лесом ложбину. Дорога пересекала русло древней реки, всё ещё струившей свои обмелевшие воды в неведомый водоём. Через неё был переброшен мост явно искусственного происхождения.

Будь Иван в своём времени, он мог бы сравнить дорогу с обычной лесной где-нибудь в центральной России, а мост — с неширокой гатью, построенной на болоте. Но до его времени пролегли десятки миллионов лет…

Со стороны моста доносилась дикая какофония звуков, издаваемых какими-то инструментами. По нему двигалась длинная вереница существ. Блестели спины, качались рога или палки, реяли блёклые стяги. Впереди шествия два звероподобных динозавра, обвитые хитроумной упряжью, тащили за собой громоздкий помост. На помосте…

Тени, скользнувшие по лицу, отвлекли Ивана от созерцания странной процессии. Он глянул вверх. Как раз вовремя. С голубого неба, разинув зубастую, похожую на клюв, пасть, на него пикировал птеродактиль, а второй висел чуть в стороне и криком подбадривал первого, ожидая своей очереди для нападения, а, может быть, надеясь разделить добычу.

Иван, спешно уходя на дорогу времени, успел отметить у птеродактилей литые металлические нагрудники с шипами.

После нескольких мучительных шагов в кромешной тьме, — реальный мир изменился. Дорога ещё существовала, но по ней, наверное, уже давно никто не ходил. В некоторых местах, одолев утоптанную, может быть, веками почву, проросли молодые деревца. Островки кустов в некоторых местах вообще перекрыли путь, а на месте моста лишь одинокая опора торчала трухлявым напоминанием о нём.

«Динозавры что, воюют?» — позабавился мыслью Иван и содрогнулся от недавнего видения. Жёлто-кровяной, вытянутый, U-образный ряд острых зубов почти рядом над головой и мощный нагрудник, нацеленный шипом на него, ещё не вылиняли на сетчатке глаз, и он запоздало убоялся нападения.

Любопытство едва не толкнуло его на возвращение в прошлое. Вырванная из многомиллионной истории жизни на Земле картинка врезалась в память необычностью явления, звуками, цветом и шоком от внезапной атаки доисторических животных. А может быть, и не просто животных, а разумных. Возможно, кто-то этих птеродактилей послал на разведку, а сам или сами продвигались под рёв не то труб, не то рогов, опасаясь возможного нападения. А это означает, что где-то рядом находился противник — динозавры или какие-нибудь другие существа, дожившие в процессе эволюции до осознания самих себя и окружающего мира, чтобы вооружиться и защищать себя металлическими нагрудниками сложной формы.

Иван колебался. Но, поразмыслив, отказался от возвращения. Первое, что его остановило, то это негарантированный выход в тот же самый момент прошлого, ибо он шёл в непривычном для себя поле ходьбы, где было трудно, а, вернее, он не мог уверенно ориентироваться. А второе, — всё-таки он находился не на прогулке, когда можно заглянуть в любой уголок реального мира и всё неторопливо рассмотреть.