Имам Шамиль - Шапи Казиев

Узнав из бумаг, взятых в доме Чавчавадзе, что княгини являются фрейлинами императрицы, им велели написать письма прямо к ней. Княгини отказывались, уверяя, что не имеют на это права. Тогда им разрешили написать родным и начальству в Грузии. Анна не могла с собой совладать от пережитого волнения, она лишь подписала письмо генералу Н. Реаду, которое написала Варвара: «Генерал! Мы и все наши взяты в плен, мы живы, но во всем нуждаемся; помогите нам и дайте знать всем родным. Адрес наш: Дарго-Ведено, в доме Шамиля».

Хаджияв забрал письмо, сказал пленницам несколько ободряющих слов и ушел. Письмо было тщательно изучено и отправлено по назначению.

Пленницы немного успокоились, надеясь, что положили начало переговорам о своем выкупе. Только Анна Ильинична не находила себе места, не зная, что стало с ее дочерью Лидией. Кто-то, желая утешить княгиню, сказал, что девочка жива и находится теперь у отца, но никто не знал этого наверняка.

Княгини накормили детей и поели сами, хотя пища горцев мало походила на то, к чему они привыкли у себя дома.

Затем им вернули кое-что из их вещей и отправили в Ведено. Путь был неблизкий и трудный даже для горцев, а для княгинь обернулся сущим мучением. Бесконечные подъемы, перевалы и спуски в глубокие ущелья чередовались с переправами через быстрые реки и скользкими, выбитыми в скалах, тропинками над облаками.

Ночлеги в холодных сырых лесах сменялись остановками в аулах, в тесных саклях которых невозможно было отдохнуть. Население то не хотело пускать к себе на ночлег, то с любопытством разглядывало их, как диковинных птиц, отдавая мед и сметану за красивые пуговицы и прочие уцелевшие вещицы.

Когда они остановились в ауле Согратль, их посетил мулла Абдурахман, у которого когда-то учился сам Шамиль. Мулла провел в плену в Тифлисе несколько лет и хорошо говорил по-русски. В числе других горцев он был обменен на Илико Орбелиани. Абдурахман пригласил пленниц в свой просторный дом, хорошо накормил их и вызвался сопровождать до самого Ведено. Он, как мог, заботился о пленницах, обещал, что все кончится хорошо, и утешал тем, что Шамиль — человек благородный и добрый, и в обиду их не даст. Дам он укрывал от дождей и холода бурками, а детей устроил с возможным комфортом в прочных хурджинах — переметных сумах на ослах. Растроганные этой картиной горянки угощали детей молоком и орехами.

Тем не менее пленники были едва живы от усталости и простудной лихорадки.

Немного пообвыкшись, они стали обращать внимание на окружавшую их природу, любовались невиданными цветами, встречали ухоженные сады и богатые виноградники, напоминавшие им Кахетию. Их уже не пугали тоннели в скалах и дороги, висящие над пропастью длинными бревенчатыми козырьками. Им открывались изумительные пейзажи и непохожие друг на друга аулы. Разными были и их жители — темноволосыми и русыми, смуглыми и белолицыми. Различались и живописные наряды горянок, среди которых встречались женщины удивительной красоты.

Но более всего их удивляла умеренность горцев в пище. Они довольствовались горстью муки, дикими травами, листьями некоторых деревьев и пригоршней воды. Если же и того не встречалось за целый день, то они просто потуже затягивали пояса.

В большом и богатом ауле Анди, знаменитом своими бурками и выведенной для их изготовления особой породой овец, пленниц посетили жены наибов. Аул считался центром горской аристократии, и наибши вполне отвечали этим представлениям, выказывая необычайные знания этикета и потчуя пленниц изысканными, по горским понятиям, блюдами. Ужин прошел торжественно, но когда пленницы отдали часть еды своим слугам, наибши очень обиделись и покинули княгинь, заявив, что они принесли кушанья для княгинь, а не для рабынь.

Конец путешествия был скрашен письмами, доставленными княгиням из Темир-Хан-Шуры. Кузен княгини генерал Орбелиани сообщал, что будут приняты все меры для их освобождения и что готов прислать все, что им потребуется, если будет на то разрешение Шамиля.

Через месяц пути они достигли Старого Дарго. Миновав бывшую столицу Имамата, поезд с пленницами углубился в лес, после которого открылась большая долина, посреди которой лежало село Ведено. Неподалеку от него, между горами и глубоким оврагом, виднелись строения столицы Имамата.

Навстречу пленницам выехала охрана Шамиля со знаменами. Впереди всех гарцевал на коне пятнадцатилетний сын Шамиля Магомед-Шапи.

Пленницам велели закрыть лица вуалями. Затем отворились первые ворота, за ними другие и третьи, пока знатные пленницы не оказались во дворе дома самого Шамиля. Их поместили в теплой комнате, наподобие тех, в которых жили жены имама, только немного меньшей.

Печальные известия

Весть о набеге на Кахетию всколыхнула Грузию. В ее благодатных долинах сразу стало неуютно. Продолжавшаяся война с турками и покушение Шамиля рисовали тревожное будущее. Завоевания на Кавказе обретали эфемерные очертания, и никто не мог поручиться, что Шамиль не сделает нового вторжения, чтобы сойтись с турками где-нибудь под Тифлисом.

Но сочувствие к знаменитым фамилиям Чавчавадзе и Орбелиани на время заглушило тревожные ожидания. Общество свидетельствовало готовность спасти пленниц, создавало специальные комитеты, собирало деньги, а добровольцы записывались для похода на Ведено. Генерал Реад принимал в деле горячее участие, стараясь обратить внимание государя на печальную участь знатных семейств, сделавшихся пленниками Шамиля. По странному стечению обстоятельств отец княгинь царевич Илья Грузинский скончался в тот самый день, когда дочери его попали в плен. Царевич жил в Москве и умер внезапно, во время охоты, так и не узнав, что случилось с его потомками.

Об условиях Шамиля военный министр князь В. Долгоруков доложил Николаю I. Родственники похищенных, командующий в Прикаспийском крае и Дагестане князь Г. Орбелиани и муж сестры Д. Чавчавадзе, член Совета Главного управления Закавказским краем барон А. Николаи старались внушить начальству, что возвращение сына не повредит военным действиям против Шамиля. И даже напротив, раз Шамиль не смирился после выдачи сына под Ахульго, возвращение Джамалуддина, воспитанного в России, могло бы внести раскол в отношениях между сыновьями имама и полезно повлиять на достижение искомых целей в Дагестане и Чечне.

Император обещал подумать, однако само происшествие воспринял как личное оскорбление и искал виноватых. Но Воронцова не было, Реад лишь исполнял обязанности наместника, и выходило, что виноват во всем один Шамиль.

Политический резонанс